Особого внимания заслуживают работы двух серьезных фольклористов — С. Перси Смита и А. Форнандера, работавших в последней четверти XIX в. Форнандер считал полинезийцев белыми кавказоидами (ариями, по терминологии того времени), на которых большое влияние оказала месопотамская цивилизация и которые в Южной Индии смешались с дравидами [466]. Они двинулись в Индонезию, но были вытеснены оттуда с наступлением индийской цивилизации в I–II вв. н. э. Тогда они переселились на Фиджи и в Полинезию, где к 600 г. н. э. обжили Гавайи и другие острова. Некритическое в целом использование топонимов и полинезийский фольклор, искаженный влиянием библейского учения (о чем Форнандеру было неизвестно), увлекли его далеко в сторону от здравой основы, заложенной Г. Хейлом.

Как уже говорилось, С. Перси Смит впервые опубликовал «Гаваики» в 1895–1896 гг., но и позже несколько раз повторял свои идеи [1287; 1289]. Он ближе, чем А. Форнандер, подошел к истине, используя в основном фольклор о-ва Раротонга (Форнандер большую часть информации собрал на Гавайях). Перси Смит возводил полинезийцев к кавказоидному населению Индии, которое переместилось в Индонезию около 400 г. до н. э. Приблизительно в 50 г. н. э. полинезийский легендарный герой Мауи отправился изучать Полинезию, а около 450 г. н. э. через Фиджи были заселены о-ва Тонга и Самоа. Позднее другая волна полинезийцев (Перси Смит назвал их маори-раротонганцы) отправилась с Фиджи через Самоа и в 650–900 гг. заселила остальную Полинезию. Эта вторая волна принесла с собой рабов-негроидов из Индонезии и Меланезии, которых Перси Смит отождествил с манахуне Таити и Гавайев. И Перси Смит, и Форнандер указывали еще на один этап активного мореходства, уже внутри Полинезии, — XIII–XIV вв. Это, видимо, соответствует действительности, судя по фольклорным и археологическим данным, полученным в Центральной Полинезии. В самом деле, используя данные генеалогии для хронологических подсчетов, Смит представил историю Центральной и Восточной Полинезии приблизительно так, как она пишется в свете современных знаний, хотя и отстаивал миф о предках-кавказоидах из Индии (идею о месопотамском и индийском происхождении полинезийцев разделял также Э. Бест [111]).

На мой взгляд, Хейл и Перси Смит внесли наибольший вклад в изучение Полинезии в XIX в., хотя я и подверг последнего некоторой критике в разделе о морских плаваниях. Перси Смит и его предшественники, видимо, не расходились в том, что Полинезия была заселена одной группой народов, а именно полинезийцами, хотя Перси Смит и предпринял попытку расчленить их на два потока. Однако в первой половине XX в. многие его последователи своими теориями этнических и расовых волн внесли в изучение полинезийской истории хаос.

Началось это в 1895 г., когда, основываясь на лингвистических данных, Дж. Фрэзер предположил, что впервые Полинезию заселили две черные расы из Индии, а позже также из Индии пришли кавказоидные полинезийцы [483]. С первыми Фрэзер связывал возведение каменных сооружений на о-вах Понапе и Пасхи на том основании, что «повсюду — в Индии, Вавилонии, Египте — черные расы проявляли любовь к гигантской архитектуре». Такие теории не были необычными для того времени, но на смену им пришли еще более нелепые. В 1907 г. Дж. Макмиллан Браун выдвинул одну из самых странных теорий, основанную на домыслах, предубеждениях, путаных рассуждениях и ошибках [158; 159; 160]. Он был уверен, что Полинезию первоначально заселили кавказоидные народы, говорившие на архаических арийских языках и пришедшие в ледниковый период из Японии на о-в Пасхи по сухопутной перемычке. Затем до VI в. до н. э. из Северной Азии в Полинезию приплыли кавказоиды, строители мегалитов, не взявшие с собой женщин и не знавшие керамики. Наконец, еще позже из Индонезии прибыли новые кавказоиды, знавшие земледелие.

В 1924 г. Дж. Макмиллан Браун развил свою теорию в совсем уж абсурдном сочинении об о-ве Пасхи. Этот остров, писал он, некогда служил местом погребения великих вождей полинезийской империи, располагавшейся на материке, который впоследствии затонул. Эти удивительные полинезийцы, помимо всего прочего, создали большую часть доисторической американской цивилизации. В 1927 г. Дж. Макмиллан Браун выпустил третью работу в двух томах, где развивал свою теорию о затонувшем материке и описывал, как полинезийцы после погружения материка в море нашли прибежище среди дикарей Меланезии и Индонезии. Работы Макмиллана Брауна сейчас вызывают бесконечное изумление и крайнее замешательство.

К счастью, по вполне очевидным причинам никто не принимал Макмиллана Брауна всерьез. В 1911 и 1912 гг. У. Черчилль на основании лингвистического анализа отверг гипотезы об индоевропейском (арийском) и семитском происхождении полинезийцев [256; 256а]. Он ограничился выведением полинезийцев из Индонезии, откуда они двигались двумя потоками. Первый (протосамоанский), состоявший из двух отдельных миграций, продвинулся около 2 тыс. лет назад через Меланезию, причем мигранты заселили практически всю Полинезию, а второй (тонгафити), пройдя предположительно через Микронезию, наложился на предшествующий (протосамоанцев) примерно к XIII в. н. э. Черчилль полагал, что пришедшие еще позже малайцы оттеснили полинезийцев на восток, заимствовав многое из их языка. Поэтому он не признавал существования единой малайско-полинезийской (австронезийской) языковой семьи.

С. Перси Смит, У. Черчилль, а также Р. Уильямсон [1459 т. 1], видимо, были в целом единодушны, признавая два полинезийских передвижения в Полинезию и не придавая большого значения возможному неполинезийскому расовому субстрату Фрэзэр и Браун придерживались более крайних взглядов на этот вопрос, и их довольно путаные теории о волнах в 20-е годы получили, к несчастью, поддержку со стороны краниологии. Выше уже рассматривались идеи Л. Салливена о негроидной, кавказоидной и монголоидной волнах в Полинезии. В 1920 г. сходная теория была выдвинута Р. Диксоном [351], но он в гораздо большей степени, чем Салливен, делал упор на монголоидный компонент. Вряд ли стоит здесь углубляться во все эти подробности, но мне кажется очевидным, что к 1925 г. лингвисты, фольклористы и антропологи выдвигали не согласовывавшиеся друг с другом теории. Требовался человек, который смог бы сделать обобщение.

Успешный, казалось бы, синтез осуществил Р. Линтон (теперь его взгляды считаются ошибочными). В 1923 г. он закончил детальный обзор материальной культуры Маркизских островов и высказал мнение о ее полинезийском происхождении. При этом он учел этнологический, антропологический и отчасти фольклорный материал. На основе антропологических выводов Линтона Диксон постулировал заселение Полинезии сначала меланезийскими негроидами, затем кавказоидами, которые прошли через Микронезию и смешались с негроидами, и, наконец, индонезийцами (предположительно монголоидами), которые еще более усложнили картину смешения рас, но сумели донести свой тип в довольно чистом виде до окраинных островов Гавайев и Новой Зеландии. Как и другие упоминавшиеся концепции, теория Лин тона была намного сложнее, чем я ее здесь излагаю, и, подобно остальным, привлекла мало сторонников. В безмятежное время до развития археологии каждому хотелось иметь свою собственную теорию.

Через несколько лет после Р. Линтона выступил со своей более простой теорией Э. Хэнди. В ее основе, как и в основе теории Смита, Черчилля и Уильямсона, лежало представление о двух потоках [640; 641; 642]. Первый (Хэнди назвал его индополинезийским), шедший от веддов, индусов и населения Юго-Восточной Азии, был в целом кавказоидным; с ним в Полинезии распространилась вера в божества Тане, Ту и Ронго. Второй поток переселенцев (по Хэнди — тангалоа-полинезийский) хлынул около 600 г. н. э., преобладание в нем буддистов связывало его с этническими группами в Южном Китае. Тангалоа был другим широко распространенным полинезийским божеством, а его приверженцы в результате этой последней миграция стали вождями на Самоа, о-вах Общества (в районе Опоа на о-ве Раиатеа) и на Гавайях. В других местах их влияние, невидимому, было невелико, но на о-вах Общества и на Гавайях они оттеснили потомков первых переселенцев во внутренние районы, и те позже стали известны как манахуне. Однако, по Мнению Дж. Кука и Дж. Банкса, в конце XVIII в. термин «манахуне» на Таити относился к обыкновенным общинникам, а К. Луомала сумела позже показать, что Хэнди неправомерно связывал это название с первым потоком переселенцев [907].