Конечно, на пароходе люди уже побывали. Все, что можно унести в руках - спасательные пояса, круги, мелкие приборы, - было взято.

Как попал сюда буксир? Загадочная история! По пароходу можно было лазить, куда хочешь, не то что на «Салюте», и Котька решил изучить его до последней гайки. Ни одной железки не пропустил, обо всем спросил у Боцмана: как называется, для чего служит, как действует.

Когда солнце стало клониться к морю, ребята спохватились, что есть у них нечего, а ехать еще далеко. Не хотелось расставаться с пароходом, но что поделаешь?..

- Есть хочется, - пронюнил Котька.

Эти слова подстегнули всех, и ребята быстрым шагом пошли к морю.

- Леня, а ты не забыл учалить лодку? Не унесло ее? - проявил беспокойство Витька.

Леньку такой вопрос оскорбил и он грубо ответил:

- Я не такой растяпа, как ты…

Котька, вспомнив, видно, про сандали, рассмеялся.

- Что ржешь? Сам все ножи посеял! - зло огрызнулся Витька и толкнул Котьку в плечо.

Не ожидавший удара Котька брякнулся в кусты, заканючил:

- Чего толкаешься?.. Думаешь, не больно, да?..

- Скажи спасибо, что тихонько толкнул. А то я тебе могу так вмазать, что три раза перевернешься!

- Напал на маленького! - рассердилась Ирина. -И не стыдно? С тем, кто слабее, герой-героем, а сам ночью пенька испугался, кричал: стрелять буду… Трус!

Иринкины слова падали на голову Витьки, как крики болельщиков на стадионе: «мазила», «на мыло», «скважина», «тюха». Ему хотелось сбежать от позора, от унизительного разоблачения.

Но куда побежишь? Витька один подошел к лодке и стал медленно разыскивать в общей куче одежды свою куртку. Он уже нашел ее, но снова заложил другими вещами, будто не заметив. Витька все ждал, что Ирина одумается, первая начнет мириться. Но она молчала. Витька ниже нагнул голову, и все заметили, как у него на виске быстро-быстро забилась фиолетовая жилка.

А потом, ни слова не говоря, Витька бросился в кусты. Все были озадачены, а Котька неуверенно сказал:

- Ничего. Никуда он не денется. Погуляет и придет.

- Да, придется его подождать. Не можем мы уехать без него, - согласился Ленька. - Давайте подловим пока рыбки, поджарим ее, червячка заморим…

Котька побрел к лодке за удочками.

В хлопотах не заметили, как село солнышко и на землю опустились сумерки. Уже видно было, как подмигивает проблесковый фонарь стоящего наискосок большого красного буя. Витьки все не было.

Ленька напек в глине пойманных красноперок, но без соли они были невкусные. Как ни силен был голод, ребята ели Ленькино жаркое неохотно. От нечего делать сплели из веток шалаш, сходили на луг и принесли по охапке сена.

Незаметно подкрадывалась августовская ночь. Темно-пепельные облака грудились на небе, угрожая дождем. О возвращении домой нечего было и думать. Теперь придется ждать до утра. Сидели молча, каждый думал о своем. Первым нарушил тишину Котька.

- Что-то не мигает буй… Я долго-долго смотрел на него, а он все не светится…

Присмотрелись, и верно, не горит.

- Испортился, наверно… Или газ кончился…

- Не может газ кончиться, потому что тогда бы дядя Коля заменил баллон, - возразила с обидой Ирина.

Но, собственно, дело не в том, почему потух буй. Главное это то, что опасная каменная гряда оказалась «не обставленной», и в случае чего очень даже вероятна авария… Котька предложил немедленно ехать к Николаю Ильичу, чтобы сообщить ему о неисправности буя. Ирина сказала, что это делать бесполезно, потому что уйдет много времени. Вот если бы самим удалось починить буй…

- А что? Попробуем! - загорелся Ленька. - Вы посидите здесь, а я съезжу к бую на лодке.

Ирина настояла на том, чтобы ехать вдвоем, так как одному трудно будет зачаливаться, а Котька чтобы подождал на берегу.

- Не забоишься один? - спросил Ленька.

- Я?! - столько в этом вопросе было обиды, что никаких сомнений в Котькиной храбрости быть не могло. Тем не менее Ленька все же посоветовал:

- Чуть что ты нам покричи…

Ребята не заметили, что на море поднялся ветер. Волны с обиженным всхлипыванием накатывались на песчаный берег, беспомощно распластывались и скатывались обратно тысячами маленьких ручейков.

Ленька подождал, пока Ирина уселась на передней банке, потом сильно толкнул лодку и прыгнул в нее, даже не замочив ног.

Волны были не сильные, но все равно пришлось выгребать несколько раз, пока удалось заарканить буй якорной цепью. Таких буев Ленька в жизни не видел: он был громадный, выше любого человека. И как его чинить? Нет, ничего не выйдет… Только хотел Ленька сказать об этом, как за дальним мысом послышался пароходный гудок.

- Давай подождем, пока пароход пройдет? Посветим ему фонариком, - предложила Ирина.

Ленька согласился.

Под носом лодки мирно лопотала вода, но изредка упругие волны накатывались сбоку и гулко шлепали по борту.

Сначала Ленька не понял, что за брызги попали ему на лицо: то ли от волн, то ли от дождя. Попробовал языком - пресная вода. Ирина посмотрела на небо и зябко поежилась. Да, это дождь…

Сели на среднюю банку и накрылись брезентом. Звонко как по железной крыше, забарабанил дождь. Парохода еще не было видно, он еще не обогнул мыс.

Ленька захватил с собой два фонаря. Как ни усердно работал он ««жучком», но луч света был хилый, слабый и сразу же тонул в темноте, словно в тине. Зато свет от китайского фонарика был что надо! Хоть пучком, хоть с рассеиванием света, он все равно пробивал темноту на большое расстояние, освещая черную кипящую воду. Этот фонарик подарил Леньке отец, и Ленька очень дорожил им. Все мальчишки завидовали ему. Женька Баширов предлагал в обмен правдашний наган. Только у нагана этого не было ни курка, ни ударника и вообще ничего, кроме рукоятки и ствола, толстого, как круглый пенал. Ленькин старший брат сказал, что из этого нагана уже лет 150, со времени Нахимова не стреляли. Но все-таки это был настоящий наган, а не какой-нибудь магазинный пугач, и даже на него Ленька ни в какую не соглашался сменять фонарик. Да что наган! Витька вон полную серию спортивных марок Эквадора предлагал и то Ленька отказался. Еще бы: такой фонарик!

Так сидел Ленька и думал о своем фонарике. О чем-то думала и Ирина. Сколько времени прошло, неизвестно, но только Ирина, задремав, склонилась на Ленькино плечо. Волосы ее, те, что не были заплетены в косы, играли на ветру, вырывались через край мокрого брезента. Ленька совсем притих, боясь сделать хоть одно движение. В это время показались огни огромного парохода.

Ленька осторожно переложил фонарик в другую руку, направил рефлектор в сторону парохода. Сердце его билось гулко и часто, то ли от того, что приближается теплоход, то ли от боязни нечаянно разбудить Ирину. Он нажимал большим пальцем на кнопку фонарика, и тот мигал, точь-в-точь как буй… На пароходе, видно, не догадались даже, что буй на самом деле не работает, и прошли мимо полным ходом, словно им было совершенно безразлично, есть огонь или нет его.

Вот уже не видно парохода, и только вода, обеспокоенная им, возмущенно хлопочет у берега. Можно бы ехать к Котьке, но Ленька что-то не торопится отдавать чалку, чего-то ждет, хотя его левая рука затекла и ее всю будто колет тонкими иголками.

- Чего вы там? - заплескался на ветру Котькин голос. - Езжайте сюда.

Ленька молчит…

Свистит ветер, шумит на каменной гряде вода. Но вот в привычный шум моря вплетается дробный стук лодочного мотора. Он сразу разбудил Иринку, и она, отодвигаясь от Леньки, спросила:

- Я заснула, что ли?

Иринка тоже вглядывалась в темноту, откуда доносится рокот мотора.

- Это, наверное, дядя едет за нами, беспокоится… Мы ведь обещали приехать сегодня…

Только успела сказать это Ирина, как с лодки послышался голос Николая Ильича:

- Кто там у буя? Почему огня нет?