Отдергиваю руку, и ее ладонь безнадежно опускается.
Огромные умоляющие глаза девушки смотрят на меня, влажный блеск делает темно-зеленую радужку практически черной, но от этого не менее красивой.
— Он не хотел бы для тебя такого, Флинн. Прошло десять лет, а ты все еще не можешь произнести его имени. Просто повторяй со мной. Кл…
— Остановись. Не надо...
— Он не хотел тебя ранить, Флинн. Просто его собственная боль была слишком сильной.…
— Не смей говорить мне, что чувствовать. Он нас бросил. Его эгоизм оставил после себя не только шок и опустошение. Он оставил после себя бесконечную боль, которая никогда не пройдет. Она никогда не исчезнет, потому что мы никогда не узнаем…
Я поворачиваюсь к зеркалу и смотрю на лицо, которое так похоже на его, и в то же время нет.
…Никогда не узнаем, почему он так поступил, и всегда будем жить в агонии, из-за того, чего больше никогда не случится. Это не просто рана, это увечье на всю оставшуюся жизнь.
Лей кладет ладони мне на спину и прижимается лбом к моей влажной коже.
— Тогда представь его боль. Как плохо ему было, раз он решился на такое. Никто добровольно не бросает тех, кого любит, Флинн.
Девушка нежно целует меня между лопаток и уходит.
В нашем языке есть, пожалуй, два самых бессмысленных и невзрачных слова: «что» и «если». Вся беда в том, чтобы объединить их. Бок о бок они имеют право влиять на каждый аспект вашей жизни.
«Что» и «если».
Что, если?
Что.
Если.
— Что там у нас сегодня в расписании?
После моего жалкого мини-срыва, в котором решено обвинить свое похмелье, я отодвигаю все болезненные мысли в сторону и хороню воспоминания, угрожающие затопить мой тщательно построенный мир.
Мы находимся на заднем сиденье такси и едем бог знает куда, но мне известно, что у Элайны все под контролем и она не держит на меня зла за срыв этим утром.
Девушка достает планшет и после нескольких постукиваний по экрану зачитывает сегодняшнюю повестку дня.
— Сначала заедем в Women's Daily на твой еженедельный сеанс кулинарии и питания, затем прямо из студии поедем на интервью с журналом Men's Health, а затем на четырехчасовую встречу с представителями Wicked Water для окончательного утверждения изображения в рекламе.
— Что? — отрываю взгляд от унылого вида за окном, в стекле которого бесцельно наблюдал за проносящимся мимо миром, и поворачиваюсь к Элайне.
— Я сказала…
— Я слышал, что ты сказала. Не знал, что у нас назначена встреча с Wicked Water. Мне казалось, что мы уже давным-давно все решили.
Девушка смотрит на меня с выражением, говорящим «на тебе пора ставить крест», и отвечает:
— Последнее слово всегда за нами, Флинн. Это стандартный протокол. Но из-за того, что ты звезда этой кампании, они хотят угодить тебе и порадовать.
— Отмени.
Теперь ее очередь повернуться ко мне.
— Не могу.
— Нет, можешь. Я не хочу тратить свое время на эту встречу.
Красивые глаза Лей становятся жесткими, и она отвечает:
— Ты бы предпочел потратить свое драгоценное время на поиски шлюх или напиться до беспамятства? Нет, не отменю. Повзрослей, блядь.
Гнев, разочарование и здоровенная доза тревоги ведут войну за доминирование в моем желудке.
Мне хочется спросить, будет ли он там, но я не могу рисковать, открывшись даже Лей.
Еб. Твою. Мать.
Молюсь о божественном вмешательстве. Все, что угодно, лишь бы не появляться на этой четырёхчасовой встрече. Я не могу больше находиться в одной комнате с Айзеком Фоксом.
Глава 9
Айзек
— Твой отец показывал тебе снимки с круиза?
Отрываю взгляд от планшета, где сверялся с расписанием на сегодня, и наблюдаю, как моя мать готовит завтрак для двух «оставшихся» мужчин, по ее словам. Она имеет в виду моего отца и меня, поскольку все остальные братья покинули родной дом.
— Ага. Дважды. Это было захватывающе, — отвечаю я с юмором в голосе.
— Ой, перестань, фотографии не так уж и плохи. Ладно, он действительно снимал слишком много закатов и лодок, но мы оба знаем, от кого у тебя талант в искусстве. Уж точно не от твоего отца, — мама подмигивает мне поверх дымящейся сковородки с яичницей и поворачивается, чтобы выжать немного свежевыжатого сока.
— Я собираюсь навестить Джоша с Лорой. Твой брат сказал, что у тебя для него что-то есть, — мама ставит передо мной дымящуюся тарелку с едой и маленький стакан свежевыжатого апельсинового сока. Быть единственным сыном в доме родителей, безусловно, имеет свои преимущества.
— Да, он в моей комнате. Это просто подарочный сертификат на фотосъемку для новорождённых. Подумал, что он станет отличным подарком на рождение ребенка, ну, и я чувствую себя немного виноватым из-за барбекю, которое пропустил в прошлом месяце, когда меня вызвали по работе.
— Отличная идея, дорогой. Я помню, что им понравились снимки Айви, когда она только родилась.
— Ну да, конечно. Это меньшее, что я могу сделать. Слушай, а разве Лоре не пора уже «лопнуть»?
Мама поднимает брови, садится напротив меня и начинает пить чай.
— Женщины не «лопаются», Айзек. Рожать вообще-то больно. Иногда удивляюсь, как получилось так, что вас пятеро. Каждый раз, когда я рожала, то говорила вашему отцу, что это в последний раз. И да, Лора перехаживает на четыре дня. Джош сказал, что она начинает волноваться, поэтому я собираюсь посидеть с ней сегодня несколько часов, пока он на работе. Разве не смешно, что отцам разрешают отдыхать только после появления ребенка? А как насчет поддержки их семей? Что за двойные стандарты…
Я едва обращаю внимание на ее слова, потому что мой взгляд только что остановился на записи в расписании.
16:00 Wicked Water, главный офис, площадь Давенпорт.
— Что случилось, дорогой? Выглядишь так, будто кто-то украл твою камеру и сбросил ее с Лондонского моста.
Слова матери должны заставить меня улыбнуться, но нервозность внутри сводит все на нет.
— Айзек?
Поднимаю голову и смотрю на свою мать. Лицо женщины — идеальный образ каждого из нас. Когда я смотрю на нее, то вижу дом, семью, безопасность и любовь.
— Просто работа, ничего важного. Пойду достану сертификат, прежде чем уйти. Мое расписание забито до отказа, так что лучше сходить за ним прямо сейчас.
Отодвигаю стул от барной стойки и хватаю тост, чтобы уйти.
— Вечная работа и никакого отдыха…
— Да, да. Я знаю. Все в порядке, мам. Клянусь.
Она задумчиво оглядывает меня. Ее глаза задерживаются на моем лице, изучая его.
— Дело не только в этом. Я вижу, что твоя карьера приносит свои плоды, но так или иначе ты испытываешь стресс, как-то связанный с работой. Что бы там ни было, из-за него у тебя темные круги под глазами и тяжесть в душе.
Черт, моя мать всегда была очень проницательной.
— Мам, все но…
— Пожалуйста, не оскорбляй меня, повторяя, что все нормально, или что ты в порядке, или любой другой вариант слова «хорошо». Я — женщина, это мы изобрели слово «нормально», хотя на самом деле все совершенно не так.
Смеюсь и качаю головой.
— Я хотел сказать, что все хорошо. Не о чем беспокоиться. Только у тебя одной проблемы со словом «нормально».
Она в ужасе прищуривается.
— А ты пытаешься увильнуть от темы, и должна добавить, что получается у тебя не очень.
Отвожу глаза от ее лица и провожу рукой по волосам. Пальцы запутываются на концах, и мне приходится дергать, прилагая силу, чтобы вытащить их.
— Нужно подстричься.
— Айзек, — моя мать говорит особым тоном, который использовала, когда я был ребенком, но даже сейчас он заставляет меня замереть.
Снова поворачиваю голову к ней. Ее взгляд сталкивается с моим, пока мама пытается выудить все, что я скрываю.
— Я не могу перестать думать об одном человеке. О том, кто не подходит мне, и когда говорю «не подходит», то имею в виду во всех смыслах. Этот человек…
Мое предложение обрывается, когда пытаюсь найти слова, чтобы закончить.
— Тот самый.
— Нет, — слово срывается с моих губ, как проклятье. — Мы как огонь и горючее. Он сожжет меня заживо, а я только подолью бензина в огонь.
Мама замолкает на мгновение, впитывая мои слова.
Я жду, надеясь на мудрость, надеясь на то, что кто-то подскажет мне, как поступить.
— Тогда уходи, пока вы оба не превратились в пепел.
— Уже. Между нами ничего нет.
Она медленно встает со своего места и подходит ко мне, ладонью касаясь моей щеки.
— Ох, мой милый мальчик. Когда между людьми такая страсть, как ты только что признался, я бы не назвала ее «ничем».
Уголки губ матери слегка приподнимаются, когда я наклоняюсь к ней, и она продолжает:
— Солнце находится в небе не просто так. Оно приносит жизнь, тепло, и без него нас бы здесь не было. Но в то же время на солнце нельзя смотреть прямо, потому что оно может ослепить. Тот человек точно тебе не подходит, или же ты ослеплен чем-то другим?
Через час выезжаю из родительского дома на своем мотоцикле. Я не часто достаю свой «Кавасаки», потому что обычно у меня с собой камера и оборудование, но сегодня полно встреч, включая последнюю, на которой есть вероятность встретиться лицом к лицу с Флинном Филлипсом.
Наверное, именно по этой причине я беру мотоцикл, вместо того, чтобы вызвать такси. Таким образом, можно будет быстро слинять, если возникнет острая необходимость.
Поднимаю руку, опускаю визор9 и машу рукой маме, которая уезжает на машине, чтобы провести день с Лорой.
Держу пари, Джош как на булавках ждет прибавления в семье. Ему никогда не нравилось чувствовать себя бессильным и неспособным контролировать все на свете, но на этот раз брат просто должен позволить природе взять свое. Бедняга.
По крайней мере, мои проблемы находятся у меня под контролем.
Даже если Флинн придет сегодня на встречу, это не значит, что я не смогу держаться на расстоянии и оставаться профессионалом. А еще меня совершенно не беспокоит тот факт, что я ни с кем не спал с той самой ночи. Просто был занят, летая в разные страны почти каждый день.