– Слоновья Башня – место дипломатии, – невозмутимо заявил инквизитор. – Боюсь, я не могу позволить вам нарушить этот закон.

– Как и убить нас всех, – усмехнулась Тулинакве. – Вы, наверно, не знакомы с традициями мультиморфов… Так давайте я вам расскажу! Мы не любим, когда нас убивают, и крайне негативно относимся к тому, что кто-то пытается убить наших союзников.

– Великие Кланы заверили нас, что пришли с миром, – добавила Шиори-сама. – Пока у нас нет оснований полагать, что это ложь. А значит, они – наши союзники, которых мы будем защищать.

– Откажитесь от битвы, пока не поздно, – посоветовала Ирветт Мар. – Тогда мы будем говорить с вами.

На несколько секунд Эрешкигаль замерла, и Эвридика буквально чувствовала, как хитрость в ней боролась с гордостью. Хитрость требовала изобразить смирение, согласиться на переговоры, а потом напасть в самый неожиданный момент. Еордость твердила, что со скотом, обреченным на убой, говорить не нужно.

Победила гордость. Эрешкигаль, всего секунду назад казавшаяся задумчивой, почти смиренной, рванулась вперед, ударила – красивой рукой, которая мгновенно обратилась когтистой лапой.

В пору своей юности магистр Жервайс, скорее всего, ушел бы от такой атаки. Он и сейчас попытался уклониться, но годы брали свое, и его скорости было недостаточно. Он избежал смертельного ранения, которое пыталась нанести Эрешкигаль, но на его груди все равно появились глубокие кровавые борозды, а плечо оказалось выбито из сустава.

Он все же отступил, и молодые инквизиторы мгновенно закрыли его от чудовища, напряженные и готовые ко всему. Но определенная черта была пересечена.

– Что ж, я отзываю свое предложение, – вздохнула Ирветт Мар. – Похоже, Великие Кланы были правы.

Пролив первую кровь, Эрешкигаль закончила все разговоры. Теперь каждый нелюдь в Слоновьей Башне был ее врагом.

Тулинакве доказала это, когда напала. Она, Созидающая, обладала силой, о которой обычный мультиморф не мог и мечтать. Ей не нужно было долго готовиться к смене тела, а потом переживать мучительную трансформацию, она перевоплощалась мгновенно. Начиная движение, она была человеком, а на Эрешкигаль набросилась уже трехглавой гидрой.

Эвридика знала, что в первом воплощении Эрешкигаль делает ставку на иллюзии, игры разума, пробуждение в душе худших страхов и пороков. Но когда ее окружало так много противников, постоянно отвлекающих ее, это оружие становилось бесполезным. В остальном же, ее первое звериное тело плохо подходило для ближнего боя.

Да, она была сильнее людей, однако людей здесь не осталось. В зале для переговоров ее величественные крылья оказались совершенно бесполезны. А ее когти, еще покрытые кровью Жервайса, теперь безуспешно царапали по крепкой чешуе гидры.

Тулинакве, такая величественная и царственно спокойная на переговорах, теперь была живым воплощение ярости. Все три ее пасти бросались на Эрешкигаль, рвали ее, старались добраться до головы и горла. Эрешкигаль оборонялась, но делала это слабо, неуклюже, а ведь она хотела бить первой! От смертельных ран ее спасало лишь быстрое исцеление, свойственное всем великим чудовищам, но оно отнимало у нее драгоценную энергию.

Диаманта, наблюдавшая за всем глазами сестры, торжествовала: «Видишь? Все как я тебе и говорила! Поэтому мы не должны вмешиваться!»

Безумный план и правда работал. Диаманта не хотела, чтобы чудовище побеждали Великие Кланы – это было бы слишком предсказуемо и все равно ограничило бы войну до двух сторон и нейтральных наблюдателей. Она стремилась к тому, чтобы Эрешкигаль стала общим противником для всех, кто собрался в Слоновьей Башне. Битва с ней сплотила бы их, как не смогли бы никакие переговоры, и теперь это работало. Эвридика, поначалу едва сдерживавшая собственную рвущуюся в бой силу, теперь добровольно оставалась в стороне. Как, впрочем, и Сарджана: она ничего не знала о плане, но сама вычислила то же, что и Диаманта, от нее не стоило ожидать меньшего.

А вот Коррадо Эсентия не остался без дела, но и в бой не лез. Он уже добрался до делегации инквизиторов и теперь, на обращая внимания на Эрешкигаль и Тулинакве, исцелял раны магистра Жервайса.

«Эсентия еще больший пройдоха, чем мы все», – подумала Эвридика.

«Нет, он как раз честен, но именно эта честность завоюет инквизиторов быстрее, чем наш расчет», – указала Диаманта.

«Ты-то где ходишь? Не хочешь присоединиться к нам?»

«В этом пока нет необходимости, да и потом, я должна защитить Артура, если эта тварь вырвется из башни».

«Зачем? – поразилась Эвридика. – Какой толк теперь от Мейнара?»

«Он должен выжить, – отрезала Диаманта. – Остальное я объясню позже».

Эвридика, которую «позже» не слишком устраивало, попыталась заглянуть в мысли сестры, но та не позволила ей. Диаманта что-то скрывала от нее! Это напрягало, но битва с Эрешкигаль пока не позволяла думать о чужих секретах.

Женщина-ангел, уже не такая совершенная, изорванная клыками и когтями, наконец сбросила с себя гидру. Понимая, что так она долго не выдержит, она преобразилась, и на этот раз быстро. Перед ними с резким криком распахнула крылья хищная ледяная птица – вторая форма великого чудовища.

Ее раны уже зажили, но она не простила Тулинакве свою боль. Ее дыхание ледяной волной устремилось к Созидающей, готовое уничтожить любую жизнь, что попадется на его пути. Однако первым путь ему преградило не живое существо, а алое пламя: оно поглотило ледяной ветер и мгновенно утихло.

Эвридике не нужно было гадать, кто это сделал, она мгновенно узнала магию ямаубы – ведьмы ёкай. И точно, Шиори-сама, только-только завершившая заклинание, как раз улыбнулась ледяной птице. Она, похоже, привыкла улыбаться в бою, и это было хуже открытой злобы, намного хуже. В ее улыбке скрывалось нечто такое, от чего даже у Эвридики стыла кровь, и колдунья тихо радовалась, что не ей предстоит противостоять ямаубе.

Эрешкигаль злилась, но об отступлении даже не думала. Впрочем, она понимала, что в этом зале у нее нет шансов. Она рванулась в сторону, заморозила одну из стен и ударилась об лед с такой силой, что содрогнулась вся башня. Преграда была пробита, и ледяная птица полетела прочь, к серому небу кластерного мира.

– Все порталы заблокированы, – сообщила им Башня. – Но удержание внутри стен невозможно. Часть здания разрушена, эффект равносилен взрыву.

– Что с узниками? – забеспокоился магистр Жервайс. – Мой человек не должен пострадать!

– Клетки повреждены, но я не чувствую крови и боли. Брат Неот и Хранитель Мудрости Менефер свободны.

Сомневаться в ее словах не пришлось: скоро оба недавних заключенных присоединились к ним. Неот, заметив кровь на одежде магистра, мгновенно бросился к нему, Менефер подошел к Тулинакве, уже вернувшей себе человеческий облик.

Эвридика знала, что им все объяснят, и не стала тратить на это время. Она поспешила к выходу из башни – с острова наблюдать за птицей было удобней. Она знала, что Эрешкигаль не сможет сбежать через внешнюю границу: мир Слоновья Башня был расположен внутри действующего вулкана, слишком большой риск даже для чудовища. Но не факт, что заблокированные порталы ее удержат: Аурика без труда откроет ей дверь. Так что она останется здесь, только если что-то отвлечет Аурику – или если Эрешкигаль сама не захочет уходить. А она пока не хотела, она все еще надеялась избежать поражения от тех, кого считала низшими созданиями, а значит, и грандиозного позора.

Она сделала круг в небе и приготовилась упасть на Диаманту и Артура, стоявших на камнях, но ей помешали. Сфинкс налетел на нее с одной стороны, грифон, в которого превратилась Тулинакве, – с другой. Они не могли победить ее, но они легко завладели ее вниманием, заставив позабыть обо всех остальных.

Эвридика тем временем подбежала к сестре и бросила неприязненный взгляд на Мейнара.

«Что он здесь делает? Здесь не место слабым!» – возмущенно подумала она.

«Будет лучше, если кто-то из делегации людей это увидит».