На пристани молодых людей ожидала коляска. Один из мужчин сел в коляску с Ларисой, другой, сняв котелок, прощаясь, поцеловал ей руку, отогнув край светлой перчатки, и опять у Раскольникова замерло сердце, когда он представил себе, как, должно быть, было приятно коснуться губами надушенной нежной и узкой ее руки… Лариса. Он запомнит это имя. Если они актеры и приехали для гастролей в Кронштадт, это легко выяснить.

Направляясь с пристани к партийному дому, Раскольников перебирал в уме подробности поразившей его встречи.

Узнать что-либо о таинственной Ларисе и ее спутниках в ближайшие дни не удалось, а он пытался навести справки в Совете, куда должны были бы обратиться петроградские актеры, если бы приехали договариваться о гастролях, справлялся и в канцелярии командующего морскими силами Кронштадта. А там захлестнули дела, и постепенно выветрился образ сероглазой незнакомки в развевающихся одеждах. Но осталась неопределенная и сладкая тоска, сжимавшая душу всякий раз, когда что-то вдруг напоминало о той встрече на борту подходившего к Кронштадту пароходика.

Третьего июля в середине дня, ближе к вечеру, в редакционную комнату кронштадтской газеты "Голос правды" вторглась шумная ватага вооруженных солдат и длинноволосых штатских в черных широкополых шляпах. Высокий солдат с рыжими горящими глазами вышел вперед:

- Товарищ Раскольников! Мы к вам как замещающему председателя здешнего Совета и большевику. Мы из Петрограда, делегаты Первого пулеметного полка и с нами товарищи анархисты-коммунисты, которые нас поддерживают. Но прежде скажите, вы знаете, что происходит в Петрограде?

- Что?

- Не знаете! На сегодня назначено вооруженное выступле ние нашего полка и других воинских частей с требованием к Временному правительству передать власть в руки Советов. Правительственный кризис! Министры-капиталисты вышли из состава правительства! Самое время Советам взять власть!

- Кем назначено выступление?

- Полковым комитетом Первого пулеметного по согласованию с товарищами из Петроградской военной организации.

- Ваша фамилия?

- Казаков.

- Чего вы хотите от нас?

- Мы хотим призвать кронштадтцев поддержать выступление революционных частей Петрограда. Вы можете сейчас же собрать митинг?

- Мне нужно переговорить с Советом. - Раскольников вышел из-за стола.

- Мы уже были в вашем Совете, - сказал Казаков. - Председателя нет в Кронштадте. Нас направили к вам. Разве вы как товарищ председателя не можете решить вопрос единолично?

- Нет, единолично не могу.

- Ладно, пока вы будете в Совете, мы, если не возражаете, побываем в какой-нибудь части.

В Совете Раскольникову сказали, что пулеметчики действительно были здесь, всех переполошили питерскими новостями. Он попросил срочно собрать членов исполкома и поднялся на третий этаж в телефонную комнату.

Долго не соединяли с Питером. Наконец, соединили. Связавшись с Петроградским Советом, попросил вызвать кого-нибудь из большевистской фракции - Ленина, Зиновьева или Каменева, в этот час они должны были находиться в Таврическом дворце.

К телефону подошел Каменев. Он сказал, что Первый пулеметный полк уже выступил на улицу с пулеметами на грузовиках.

- Были столкновения?

- Пока не было. Но очень возможны. Обстановка в городе напряженная. Не исключено, что к пулеметчикам присоединятся и другие части.

- Как к этому относится Ильич?

- Его нет в городе. За ним послали. ЦК против выступления. Наши левые рвутся в бой. Надо их остановить, пока не наломали дров. Перезвоните, как закончится ваш митинг.

- Хорошо.

Вернувшись в Совет, узнал, что на Якорной площади уже собирается митинг и члены исполкома отправились туда.

В густой и шумной толпе, заполнившей площадь, преобладали черные фуражки и бескозырки с золотым тиснением названий кораблей. Но люди еще подходили, группами и поодиночке. Члены исполкома Кронштадтского Совета толклись у невысокого, сбитого из досок помоста. На помосте стояли делегаты-пулеметчики и второй товарищ председате ля Совета левый эсер Покровский.

Покровский открыл митинг. Сообщил о правительственном кризисе, о волнениях в частях Петроградского гарнизона.

- Питерские товарищи приехали в Кронштадт за поддержкой! - кричал Покровский. - Послушаем их и решим, какую поддержку революционному Петрограду может оказать красный Кронштадт. Слово товарищу Казакову.

- Какой партии товарищ? - выкрикнули из толпы слушателей.

- Большевик! - ответил сам Казаков, подходя к краю помоста. - Вас устраивает?

- Валяй…

- Братья кронштадтцы! - натужно, с надрывом заговорил Казаков. - До каких пор мы будем терпеть над собой власть правительства, предавшего интересы революции? Контрреволюционное Временное правительство решило раскассировать революционные войска Петроградского гарнизона и отправить их на фронт, разоружить Красную гвардию и запретить партию большевиков. Наступил момент, когда решается вопрос: мы или они? Вся власть должна перейти к Советам! Сейчас в Петрограде, может быть, уже льется братская кровь. Братья кронштадтцы! Неужели вы откажетесь поддержать своих товарищей, неужели не выступите на защиту революции? К оружию, братья!

Площадь волновалась. Зажигательные слова пулеметчика били по натянутым нервам впечатлительной аудитории.

От большевиков на трибуну взобрался и Семен Рошаль. Площадь умолкла. Семена хорошо знали, ждали, что он произнесет решающее слово.

Рошаль заявил, что он против демонстрации, что еще не наступил момент для вооруженного выступления пролетариата. Преждевременным выступлением можно лишь испортить дело.

- Долой! - закричало сразу несколько голосов в разных концах площади.

Рошаль поднял руку, повысил голос:

- Подождите, я не все сказал! Вы меня знаете, я не противник решительных действий. Наоборот! Но давайте подумаем, чего мы добьемся, выйдя сегодня на улицы с оружием в руках? Фронт еще недостаточно подготовлен…

- Долой! - Теперь шумела вся площадь - азартно, весело. Люди кричали и свистели, не давали Семену говорить. Взъерошенный, красный от возбуждения, напрасно он напрягал голос.

Слушая Семена, Раскольников смотрел на разгоряченные, хохочущие лица матросов и солдат, и чувствовал, что и его подмывает свистеть и кричать Семену "долой" вместе со всеми.

Расстроенный, сошел Семен с трибуны.

Один за другим на трибуну поднимались сторонники выступления, их слушали сочувственно. Страсти кипели на последнем градусе, когда на помост вскочил синеглазый морячок в сдвинутой на затылок фуражке, Анатолий Железняков, анархист. Он предложил кончить разговоры и немедленно отправиться в казармы, взять оружие и двигать на пристань…

- В казармы!.. За оружием!.. - подхватила площадь. Огромная толпа зашевелилась, готовая тут же и сорваться с места.

Надо было спасать положение, выручать Семена. Еще не зная, что скажет, Раскольников потребовал слова.

Объявил, что он - за демонстрацию. Но, сказал затем, следует сначала все точно выяснить. Прежде всего, узнать наверное, состоялось ли уже выступление, о котором говорили приехавшие товарищи, и если состоялось, каковы результаты. Отправившись в Питер, ничего наперед не узнав, можно попасть в нелепое положение. А если выезжать, то организованно. Надо учесть запасы оружия и распределить его, подготовить плавсредства. Всем этим должна, импровизировал он, заняться комиссия, которую нужно немедленно избрать.

Его выслушали спокойно, все предложения приняли и тут же избрали комиссию. В нее ввели членов Совета, поровну от большевиков, эсеров и анархистов. От большевиков - его с Семеном.

Вернувшись в Совет, поднялся в телефонную комнату, снова попросил соединить его с Петроградским Советом.