- Все, дорогая, адью! - я исполняю команду в точности.

- Молодец! Правильно базар вел. Ну, а теперь, значится, насчет штрафа...

- Ребятки, я ведь не бизик какой, не папик. Откуда я вам штраф наскребу?

- Все так поначалу мусолят. А как пару процедур проведешь, - и деньги, и золотишко - все находится.

Я призадумываюсь. После пары процедур... Какие такие процедуры он имеет в виду? Конечно же, не сауну с массажем. Что же тогда?

- Короче, срок цивильный. Неделя. На бедность твою - и суммешка скромная. Три тонны баксов. Раздобудешь, - и вали на все четыре. Радуйся, что дешево отделался.

- Дешево? Три тонны баксов - это дешево?

- Это очень дешево, - медленно и твердо произносит собеседник. - Очень и очень, врубился, керя?

Не слишком уверенно я киваю. Бригадир долго и пристально смотрит на меня.

- Не понимаю. - Из груди его вырывается вздох. - Пацаны говорят, на тебя бабы западают, а ты ведь сморчок сморчком. Ни бицепсов, ни престижа. Даже пэйджера дешевого нет. Может, поделишься секретом?

Увы, это тупик. Полный и беспросветный. Поскольку ответа я не знаю, а незнание ответов перед братвой скорее всего также не освобождает от ответственности. В общем - масло масленное и так далее.

- Может, потому что я талантливый? - Лепечу я.

- Чего, чего? - Гости заходятся здоровым мужским смехом. Отсмеявшись, все враз поднимаются.

- Ладно, шутник, бывай. И помни о времени.

Напоминание излишне, поскольку я без того то и дело поглядываю на часы. Время свидания с неумолимой скоростью приближается, а я по-прежнему остаюсь беззубым. В буквальном смысле слова. Протез где-то в прихожей, и значит, снова придется ползать на четвереньках.

Глава 3 Зубы и канифоль...

Неприветливые гости ушли, да и я уже на улице. Потирая ушибленное о кулак лицо, спешу к своему старому другу Семе. Смысл существования друзей в том и состоит, что у них всегда можно испросить помощи. Семен же помогает охотно и всем. Практически из ничего он делает радиоприемники и самовары, самопально добывает водород, самогон и дейтерий. Зубы он, правда, не лечит, но лиха беда начало. Правильно говаривал Наполеон: главное - хлебнуть и попробовать, а там само пойдет и поедет.

Не проходит и четверти часа, как я добираюсь до Семиной лаборатории. Она расположена в центре Пионерского поселка бревенчатая избушка с гигантской телевизионной антенной на крыше. Семен - не столько подкулачник, владеющий собственным огородом, сколько личность, к которой всегда можно обратиться за советом. Как у всякого нормального лодыря, у Семы есть хобби - и не одно, а целых два: поэзия и электроника. Первое ублажает его большую душу, второе - ненасытный мозг. На его стихи безбедно живут две или три знаменитых российских певицы, а на спаенную из пивных банок антенну он умудряется принимать "НТВ-Плюс", "НТВ-Минус" и еще около десятка западных программ.

Я приближаюсь к дому, тщетно пытаюсь заглянуть в занавешенные окна. Парадокс в том, что у этого Лавуазье-Кулибина по сию пору нет звонка, зато имеются жена и сын, живущие, правда, не здесь, а в доме со всеми удобствами, этажа на четыре повыше, сложенном из цивильного, по всем правилам обожженного кирпича. Я деликатно стучу по филенке правой ногой, и дверь немедленно открывается.

Семен, как всегда, красив. Желтые, с розовой каймой подтяжки, несколько великоватая футболка с надписью "тач ми, кис ми, стъюпид!", сиреневые, не скрывающие полосатых носков джинсы. К этому следует добавить рыжеватую реденькую бородку, в которой как обычно темнеют и белеют какие-то крошки и скорлупки. Но главная сегодняшняя деталь - это два довольно симметрично расположенных синяка.

- Братуха, ты!? - Кажется, и на моем лице Семен угадывает следы недавнего рукоприкладства, ибо тотчас заключает меня в объятия. - Нас били и бьют, а мы, как чертополох!

- Тебя-то за что?

- За клип. - Семен ведет меня в дом. Я привычно и не без удовольствия кручу головой. Все здесь по-прежнему, как и много лет назад, - обертки из-под конфет, семечная шелуха, скомканные листы со стихами, вездесущее крошево канифоли. Даже пыль, серебристым флером покрывающая плафоны, книги и верстаки, лишь местами потревожена отпечатками пальцев любопытных. Безработный барометр в форме штурвала украшает стену, чуть ниже на полочке красуется коллекция зубных паст, чуть выше - фотографии Лондона, Черчиля, Крамарова и Маркса. Расклеены фотографии этакой пирамидкой, на вершине которой портрет самого Семена. Великие венчают его, подпирая своими сияющими аурами. В их окружении лучащийся усталой улыбкой фотообраз хозяина чувствует себя вполне уверенно.

- Что еще за клип?

- Клипушник мне, понимаешь, заказали. Фрай один - из новостарых. Видишь ли, компьютерные спецэффекты - дорого, так ему меня порекомендовали.

- Ну и что?

- Ничего. Встретились, поговорили, он бабки выложил, попросил уложиться. Я подсчитал, покумекал и понял, что можно даже сэкономить. Решил сделать, как у французов в клипухе. Там у них пацан один по улице идет и всех распихивает. Музон, значит, играет, а он, знай себе, шлепает. Так вот мы круче придумали. Без всякой массовки. Я вроде как каратист и всем вокруг помогаю. Санька даже "Москвичом" своим пожертвовал. У него все равно трещина на лобовом, так я его вдрызг разнес. По машинам каким-то прогулялся, тетку через улицу перенес.

- Перенес?

- Ну да. Толстая такая. Чуть грыжу не схлопотал. Она через дорожное заграждение перелазила, а я ее в охапку и на другую сторону. Понятно, вопли, визг, а я знай себе несу. В общем круто снимаем. Шпану какую-то пугнул, скворечник на дереве поправил. Импровизируем, короче, по полной программе. А тут новорус тормозит рядом, из тачки выползает и за пивом прет без очереди. Я к нему и броском через бедро на спину. Думал, он один, а там их целая кодла в машине. Накинулись, конечно, прессовать стали. Причем оператор-мудрила снимает. Думает, так и надо. В общем наваляли мне по первое число. Зато клипуха вышла натуральная. И в бюджет уложились.

- Слушай! Так у тебя, получается, деньги есть?

- Уже нет. Вчера были, а сегодня только это.

Звякнула бутылка, в стакан проливается светлая струйка.

- Да ты что! Рано еще.

- Лучше рано, чем поздно. Пей!

- Разве что глоток.

- Давай, давай!

Я цежу огненный яд. Организм медленно цепенеет, в ушах начинает звучать нота "фа".

- Вот. Теперь ты свой... - Семен удовлетворенно опускается напротив, выкладывает на стол поросшие рыжим волосом руки. - А насчет денег не тушуйся. Я ведь только аванс получил. Завтра остальное выбью. - Королевским жестом он обводит замусоренный стол.

- Хочешь, селедочкой закуси. Поройся в тарелке, может, осталось еще.

- Спасибо, не хочу. - Я оглушенно мотаю головой.

- Тогда объясни, почему от грязных мужчин пахнет сыром?

- А кто здесь грязный мужчина?

- Грязных мужчин здесь нет, это я чисто теоретически. Для поддержания светского разговора.

- Может, сформулировать наоборот? Почему от сыра пахнет грязными мужчинами?

- Логично. - Семен кивает. - А главное - по существу. Ибо мужчина, Тема, - существо специфическое. Раз в месяц в баню - святое дело, и пусть потом кто скажет, что он не чист и не свеж, а от носков его пахнет квашеным луком. Юный розанчик - вот что такое повседневный мужчина! А насчет сыра - так я тебе просто и прямо скажу: все враки! От и до!

- Ты о чем?

- А о том. - Семен снисходительно кривит губы. - Читал я, к примеру, вашего Робинзона Крузо, так?

- Ну?

- Ты не нукай, ты на вопрос отвечай: у него там козы были?

- Были вроде.

- Тогда зачем он просил кусочек сыра? Неужели не мог за двадцать восемь лет научиться гнать его из козьего молока?

- Гонят самогон.

- Из козьего молока? - Семен качает головой. - Сыр - да, но не самогон. Взбалтываешь, варишь, солишь - и готово! Вот я и спрашиваю: зачем он просил сыр?