Я киваю и иду к себе в комнату. Вытерев рот тыльной стороной ладони, я чищу зубы и смотрю на себя в зеркало.

Что я делаю? Я обнажила перед ним свое сердце. Почему бы мне тогда прямо не рассказать ему про статью?

Это не было частью моего плана. Я должна была написать разоблачительную статью о нем, а не позволять ему разоблачать себя.

Но я не могу уснуть. Я помню разочарование на лице Сента, когда вошла Джина. Чуть позже я включаю лампу и достаю телефон.

«Прости за то, как мы попрощались», — пишу я, но прежде, чем отправить смс, набираю его номер, не зная, ответит ли он. Долго сомневаться не приходится — я слышу, как он отвечает на звонок, говоря «привет».

— Прости за то, как мы попрощались.

Когда Сент отвечает, в его голосе слышна улыбка, это меня успокаивает.

— Что ж, если это единственный способ заставить тебя мне позвонить.

Я смеюсь, затем беру себя в руки, поудобнее устраиваясь на кровати с телефоном у уха, стеснительно шепча: «Со мной ты ведешь себя иначе, чем с другими».

— Это из-за надписи «Хрупкое, обращаться с осторожностью», которая на тебе написана.

— Я не хрупкая.

— Ты настолько хрупкая, что спряталась в коробке, чтобы никто не смог тебя разбить.

— Мне нравится находиться в безопасности.

— Пока ты находишься в безопасности, ничего не происходит.

— В этом и смысл — ты все контролируешь, все предсказуемо и... безопасно.

За этим следует долгое молчание.

После чего Сент говорит: «Когда ты выйдешь из своей коробки, я буду ждать».

Что это вообще значило?

Я не стремлюсь подвергаться опасности. Уж этого я бы хотела в последнюю очередь. Я всегда гордилась своей рассудительностью.

Уже пятница, и я с головой погрузилась в статью, которая нужна Хелен на этой неделе. Я не могу думать, не могу остановиться и позволить себе подумать обо всем, потому что утону в собственных страхах и сомнениях. Я приказываю себе отстраниться и не забывать, ради чего все это, ведь так бы и поступил любой здравомыслящий журналист. А я здравомыслящая. По крайней мере, была таковой в течение двадцати трех лет, пока не встретила Малкольма Сента.

Я яростно печатаю текст статьи, когда мой телефон вибрирует, и я рассеянно бросаю взгляд на экран, после чего едва ли не грохаюсь в обморок от сердечного приступа, увидев слово, под которым я сохранила его номер в контактах. «ГРЕШНИК».

«Встретимся сегодня в «Туннеле»?»

Что сейчас происходит с моим сердцем? Оно скачет кувырком у меня в груди. Я стала той самой девчонкой, той глупой девчонкой. «Туннель» — это популярный клуб, известный своими темными шумными залами, и громкой музыкой. Вряд ли кто-либо покидал «Туннель» трезвым и опрятным. Рейчел, ты не можешь пойти с Сентом в «Туннель», если только не готова держать свое влечение под контролем (а в последнее время ты с этим паршиво справляешься).

— Ну что, ты готова?

Я опускаю телефон, когда Виктория пытается заглянуть через перегородку моего кабинета.

— Готова? — повторяю я. — К чему?

— Ты забыла? Твой день красоты! Подготовка к рабочим выходным.

— Я... о. Точно. Как я могла забыть? Наведение марафета. Обычная девчонка делает стрижку, очаровывает парня, блаблабла, — говорю я, хватая свои вещи.

— Именно, — смеется она.

Я забираю телефон и закрываю файл, который создала на компьютере, с довольно большим количеством ссылок (но которых всегда недостаточно), дающим представление о том, чем Малкольм был занят на этой неделе. На всех фотографиях снова были девушки, но он казался отвлеченным. Не похоже, что он веселился, но, опять же, по нему сложно понять.

Выключив компьютер, я следую за Викторией к лифтам, и мы направляемся в спа-салон. Педикюр, маникюр, стрижка.

— Мелирование.

— Я платиновая блондинка, Вики, волосы от этого не станут светлее.

— Несколько более светлых прядей и несколько более темных добавят яркости твоим волосам.

— Я соглашусь на стрижку, но не стану связываться с краской для волос, пока не поседею. Этому я научилась у своей мамы.

— Что нравится Сенту, так это простые милые девушки. Он не привык особо стараться, они всегда доступны, что, наверное, его и привлекает. Хотя, похоже, он все же запал на тебя, Рейчел.

Мой телефон вибрирует. Я смотрю на имя на экране, и мое тело снова реагирует. «ГРЕШНИК». Краснея от одной лишь мысли о нем, я запихиваю телефон в карман, наблюдая, как даже мои пальцы становятся розового цвета от румянца.

— А после педикюра, полная депиляция воском в зоне бикини, — заявляет Виктория, сидя в кресле рядом со мной.

Интересно, может она говорить еще чуть громче, чтобы не только весь салон, но и весь внешний мир мог ее услышать.

Я наклоняюсь к ней, говоря тише.

— Спасибо, но нет.

— Э, аллё? Даже не обсуждается.

Я смеюсь.

— Слушай, у меня там все в полном порядке. Так что оставь эту тему в покое.

— Ладно, — она закрывает журнал, который читала до этого, и откладывает его в сторону. — Но парням вроде Сента нравится бразильская депиляция, — она заговорщицки ухмыляется. — Как и все те роскошные девочки из Бразилии, — она выбирает новый журнал и продолжает свою поучительную речь, будто она эксперт в том, что касается Сента. — Бабникам нравятся все девчонки, это часть их очарования. Они идеальные самцы, и мы ничего не можем с собой поделать, нас к ним влечет, — она улыбается. — Знаешь, эта приземленность в тебе, эта легкая неукротимость — возможно, его это привлекает. Я видела, как его это заинтересовало. Под этой напористостью ты более милая и нежная, а он еще более зажигательный, мощный, более страстный. Сент дурачится напоказ, но он жесткий, это знают все, кто имел с ним дело.

Мой телефон вибрирует, на этот раз от звонка. «ГРЕШНИК».

Сила и огонь.

Напор.

Я хочу ответить. Хочу услышать его голос.

Я также не хочу желать этого.

Клянусь, если узел у меня внутри станет еще хоть немного туже, я взорвусь.

Я смотрю на экран телефона, когда приходит еще одно смс.

«Что нужно сделать мужчине, чтобы ты сказала «да»?»

Кусая щеку, я пялюсь на телефон, кажется, целую вечность. Да! Да! ДА! Но, так же, НЕТ. Мы не можем. НЕТ. НЕТ. НЕТ. 

Наконец, я фокусируюсь на задании, говорю себе, что нужно беспристрастно согласиться, после чего отвечаю:

«Встретимся там»

У меня дрожит рука, когда я убираю телефон, стараясь вернуться к реальности. Салон. Приготовления. Виктория. Ах, да, Виктория. Любопытный поворот. Я смущенно смотрю на нее, после чего говорю:

— Из того, что ты сказала мне, я начинаю думать, что ты и правда желаешь мне успеха.

Если честно, я не пытаюсь скрыть удивление, потому что (ну, скажем прямо) сегодня она удивила меня в хорошем смысле этого слова.

— Я, правда, желаю тебе успеха, почему нет? Я люблю работу в «Эдж». Куда мне уходить? — я вижу удивление, появившееся у неё на лице. — Все мы знаем, что висим на волоске. Неоткуда ждать помощи. Наши тиражи мельчают с каждой секундой. Так мы все окажемся без работы, — она качает головой. — Я этого не хочу, — она вздыхает. — Хотела бы я, чтобы наши начальники предпочли меня для этой работы, но, если честно, не уверена, что бы сделала с Сентом, если бы заполучила его.

— О, этим парнем нельзя завладеть, — я смеюсь, но в душе эта мысль печалит меня. Что Сент настолько отстранен от всех, что ему сложно чувствовать себя частью чего-либо. Что он никогда ни к кому не привяжется.

— Что ты имеешь в виду, говоря «нельзя завладеть»?

— Им просто нельзя завладеть, не в том смысле, который был бы значимым для него самого. Никто не заполучил больше, чем небольшой кусочек Сента. Ни его отец, ни даже его мама. Ни одна женщина. Ни его друзья или партнеры по бизнесу. Он распространяет свое внимание на все, включая сферу своих интересов. Ничего не бывает достаточно. Этот огонь, он держит его внутри, позволяя тебе увидеть лишь искры того пламени.