— A mulher e a sardinha querem-se da mais pequenina, — весело бормочет он.

Ему везет, что он за рулем, а Рэйган не говорит по-португальски.

— Что он сказал?

— Что кабины на канатной дороге тесные, как банки с сардинами, — вру я.

На самом деле он сказал, что женщины, как и сардины, должны быть маленькими. Полагаю, это была отсылка к тугой попке Рэйган, которую он видел в зеркале заднего вида. Но об этом я ей не говорю. Пытаясь отвлечь её, я указываю на провода, идущие с материка к горе.

— Там кабины, которые поднимают к вершине Сахарной Горы.

— А-а.

Не могу сказать, заинтригована ли она, или хочет побыстрее отсюда убраться. Полагаю, последнее. Водитель останавливается на углу. Ему не нужно знать, где именно мы останавливаемся. Хотел бы я, чтобы сейчас был карнавал. Блестящее бикини Рэйган выглядело бы уместнее во время фестиваля. А в малюсеньком купальнике, тонкой коричневой куртке и черных носках на стяжках она привлечет много внимания. Делать нечего, надо быть наглее.

— Здесь нет отеля, — с волнением замечает девушка.

У зданий вдоль улицы Сеньора-де-Копакабана нет ничего общего с трущобами. Здесь ровное место, которое выглядит, как любой столичный пляж, туристическим и немного поношенным. Я всегда останавливаюсь здесь вместо гостиницы. Этими квартирами управляют лица, пытающиеся избежать государственного регулирования и дополнительных налогов. Эти ребята не станут пробивать, кто их постояльцы. Платишь наличными, и они делают вид, что это место пустует всё время.

— Надо прогуляться до места, — бормочу я себе под нос, проводя её мимо двух крупных жилых комплексов по аллее к трехэтажному зданию, в котором находятся три квартиры. Моя на самом верху.

Рэйган смотрит на всё это свысока и идет, как королева, будто её носки и куртка на пике моды. Если кто-то увидит её, то найдет это чертовски удивительным. Могу ли я надеяться, что моя сестра будет такой же? Я так долго ищу её, что боюсь найти только оболочку сломленной наркоманки, которая едва способна функционировать. В Рэйган нет ничего подобного. Она разговорчива, с прямой спиной и ясными глазами. Она нравится мне больше, чем должна бы.

Никто так ничего и не сказал, и мы, наконец, оказываемся в спальне квартиры.

— Ты здесь живешь? — девушка бродит вокруг, осматриваясь.

Это крошечное место. Маленькая кухня, гостиная с видом на залив и маленькая спальня с полуторной кроватью. Рэйган выходит из спальни.

— Арендую, — отвечаю я.

Я открываю ванную комнату, в которой есть душ и туалет нормального размера. Хотя для меня кое-что маловато. Я указываю на дополнительный комплект полотенец, предоставленный владельцем дома.

— Не стесняйся, иди и мойся.

Она кивает и исчезает. Долгое время льётся вода. Сняв куртку, я достаю оружие и скидываю ботинки. Всё это время вода бежит без остановки, и пар начинает просачиваться из-под двери. Я стараюсь занять себя чем-то, чтобы отвлечься от пульсирующих в голове картинок, где абсолютно нагая Рэйган внутри душевой проводит рукой по своему великолепному телу, упругой груди и между ножек. Когда я чищу уже второй пистолет, её голова просовывается в дверь ванной комнаты. Я удивляюсь, что у нас столько горячей воды.

— Что? — спрашиваю я, но получается более резче, чем я хотел, но мне нужно как-то выключить свое желание к ней.

Её голова торчит на пару дюймов, но я всё равно могу видеть её глаза между дверью и косяком. Девушка не виновата, что я не могу контролировать свой член.

— Извини, — я встаю и указываю на неё. — Тебе что-то нужно?

— У тебя есть что-то ещё для меня, кроме полотенца? — спрашивает она.

Что ж я должен был подумать об этом раньше.

— Конечно.

В спальне я копаюсь в своей сумке. Там у меня пара белых рубашек, борцовских маек, пара широких брюк и хлопковых трусов. Я вытаскиваю майку и рубашку. Она будет ей чуть длиннее бедер. Возможно позже, я схожу на улицу и возьму ей что-то в одном из пляжных магазинов. По крайней мере, там должны быть сарафаны.

— Это всё, что у меня есть, — я подаю ей вещи, убедившись, что не смотрю на неё.

Когда она берёт вещи, её рука случайно касается моей, посылая электрический импульс по моей спине. Окоченев, я выдергиваю свою руку, но, кажется, я опять её этим обидел. Она захлопывает дверь, и я едва успеваю убрать пальцы, чтобы она не раздавила мне их.

На кухне я разогреваю соус и довожу воду до кипения. Я люблю поесть. Человек наиболее уязвим, когда ест, гадит или спит. Или содержится в сексуальном рабстве два месяца. Я останавливаюсь. Рэйган не уязвима. Вот, что делает её такой привлекательной. В течение долгих месяцев, что я искал свою сестру, я видел сотни, может, даже тысячи девушек, но никто из них не смог выйти с такой гордостью и огнем, как Рэйган Портер. Дело в том, что меня к ней притягивает не только внешность, но и характер. Я восхищаюсь ей. Она – большая редкость. И тогда я решил, что сделаю всё, чтобы она благополучно вернулась в лоно своей семьи. Потому что хотя бы иногда хорошие парни должны выигрывать, чтобы положительных героев было больше.

Уже накрыт стол, и я жду её, когда Рэйган, наконец, открывает дверь ванны. Её длинные светлые волосы спрятаны в тюрбан из полотенца, а рубашка свисает ниже майки. Я мог бы увидеть более интимные места, поэтому перевожу взгляд на её лицо.

Девушка задумчиво изучает меня, будто она – клиент в мясном магазине, подсчитывающий и взвешивающий, сколько и какого мяса отрезать от меня. Меня надо оставить позади, милая. Я старый, потрепанный и на вкус, как кожаный ботинок.

— Иди есть, — и указываю на стол, откладывая запчасти моего пистолета.

Мое основное оружие Ругер SR45, и его я чищу первым. Он лежит на стуле рядом со столом. Его легко схватить и начать стрелять при необходимости.

— Молоко? — спрашивает она с приподнятыми бровями. — Нам по пять лет?

— Нет, мне двадцать семь, но оно мне всё ещё необходимо.

Я выдвигаю стул для неё, и она садится. «Интересно, — подумал я, — носит ли она нижнее белье?» И тут же проклял себя. «Конечно, нет, я ведь не дал его ей».

— Тебе что-то нужно там в низу?

— Типа французского хлеба? — спрашивает она.

«Французский хлеб? Это какой-то термин для женских прелестей?»

Я смотрю на неё, и она вспыхивает под моим взглядом. Я прилагаю нечеловеческие усилия, чтобы не позволить своему взгляду опуститься ниже её груди. Тогда бы я посмотрел, сколько румянца появилось бы на её теле.

Опустив глаза, Рэйган делает жест в сторону еды:

— Прости, что спросила. Всё в порядке. Не нужен мне никакой хлеб.

Ой. Кажется, она подумала, что «низ» означает – я спущусь вниз за покупками, и говорю прямо:

— Я имел в виду, нужно ли тебе нижнее белье? Я забыл тебе его дать. У меня нет боксеров, потому что я не ношу трусы.

Это заставляет Рэйган покраснеть.

— Нет, всё в порядке.

Она неудобно ёрзает на стуле, что подсказывает мне, что не так уж всё и в порядке. Не хочу оставлять её одну, но мне нужно выйти за какой-нибудь одеждой.

— Ешь, я скоро вернусь, — говорю я, поворачиваясь к двери.

— Нет, — она вскакивает, переворачивая бедрами стол и разбросав соус, макароны и молоко. — Вот, дерьмо! — кричит она, и вдруг воинствующая принцесса ломается.

Рэйган обрушивается, рыдая, и сильные истеричные крики звучат так, будто её разрывает на части. Мое обещание не трогать без её согласия растворяется, как сахар в воде. Я подхватываю её на руки и несу к дивану, стараясь усадить и отпустить, но она цепляется за меня, что я воспринимаю, как молчаливое согласие.

Пристроившись на углу, я обнимаю её тело, пока девушка дрожит и трясется. Внутри неё буря, и я не знаю, сколько это продлится, так что держу её на коленях, как в колыбели. Понимаю, что даже если начнется конец света, я не отпущу её. Не в этот момент, когда она нуждается во мне больше всего на свете. Я не помню, когда в последний раз мне было так хорошо. Наверное, никогда.