— И вы ни разу не взглянули на карту и в судовой журнал? Вы же штурман транспорта! — сказал Людов.

Нортон молчал. Его высокий лоб с зачесанными на бок прядками редких волос порозовел. Он откинулся на стуле, надменно выставив подбородок, засунув руки в карманы.

— Зачем вы хотите сбить меня с толку, лейтенант? Вы ловите меня на слове, как агент страховой компании. Я уже сказал, что не имел возможности увидеть координаты.

Людов снял, стал тщательно протирать очки.

— Я не ловлю вас на слове, мистер Нортон. Но повторяю: «Бьюти оф Чикаго» везла предназначенный нам груз, и нам нужны координаты аварии. Если, вопреки вашим впечатлениям, судно не пошло ко дну, а сидит где-нибудь на камнях, может быть, удастся его спасти.

Он замолчал, надевая очки.

Нортон молчал тоже. Вынул мундштук изо рта.

Прошу прощения за резкость, сэр. Этот поход измучил нас, я стыжусь своего поведения в минуты катастрофы. Капитан Элиот покончил с собой, не выдержав позора. Может быть, следовало бы и мне таким образом расплатиться за легкомыслие. И я обязан был знать координаты аварии! Но повторяю, когда я выбежал на мостик, капитан уже спрятал документы в непромокаемый пакет, держал их под мышкой.

Но вы говорите, что капитан решил не покидать корабль. Зачем же он упаковал журнал и карту?

Нортон погрузился в мрачное молчание. Потом устремил на Людова укоризненный взгляд карих, правдивых глаз:

Я понимаю вашу позицию, сэр. У вас есть приказ, вы стараетесь выполнить его. Но, повторяю, не ловите меня, как страховой агент, не оскорбляйте напрасно. Я не знаю координат, если те, которые сказал мне капитан Элиот, неверны…

А может быть, их помнит Джексон?

Джексон? — нахмурился Нортон.

Да. Во время аварии он был у штурвала.

Спросите его, — отрывисто сказал Нортон.

Вы думаете, это бесполезно? — мягко произнес Людов.

Думаю, бесполезно. Но спросите у него, попытайтесь. Рулевой — только живая часть машины, исполнитель команд. И хотя Джексон — лучший из негров, которых я когда-либо встречал, думаю, что он не сможет нам помочь в этом деле.

Какие отношения были у него с капитаном?

Джексон — честный парень! — с жаром произнес Нортон. — Я с ним в плавании первый раз, но не заметил за ним ничего плохого. Старательный, исполнительный, послушный. Не то что другие негры — мстительные, злопамятные твари. Он старался услужить даже капитану, против которого любой другой на его месте мог затаить зло.

Нортон осекся. Людов ждал молча. Нортон старательно вставлял сигарету в мундштук.

— А почему Джексон мог затаить против капитана зло? — спросил Людов.

Нортон вертел в пальцах нераскуренную сигарету.

— Сэр, не хочу говорить дурно ни о ком, тем более о мертвом. Но после того как мистер Элиот почти прикончил негра, пробил его голову…

— Разве не толчок при аварии причина его раны? Нортон криво усмехнулся.

Толчок при аварии!.. Я думаю, лейтенант, пришло время сказать чистую правду. Когда капитан был пьян, он становился подлинным зверем. Все боялись его как огня. Если «Бьюти» действительно наскочила на мель, он мог подумать, что это вина рулевого, неточно державшего курс.

А почему вы думаете, что Джексона ударил капитан?

Нортон медленно закурил.

— Когда на мостике я споткнулся о тело Джексона, рядом с ним лежал кольт капитана, запачканный кровью. Да, кольт был липким от крови, когда я поднял его и сунул капитану в карман. Лучше бы я выбросил револьвер за борт.

Людов прошелся по комнате, вернулся к столу.

— Мистер Нортон, хочу задать вам на первый взгляд странный вопрос.

Нортон ждал молча.

— Если бы не очевидность, что капитан Элиот, запершись, покончил с собой, были бы, по-вашему, основания подозревать Джексона в убийстве из мести?

Нортон придвинул пепельницу, тщательно раздавил окурок, вставил в мундштук другую сигарету. Потом пожал плечами:

— К счастью, картина самоубийства слишком очевидна. И повторяю, не похоже, чтобы Джексон затаил зло. Здесь не корабль, он имел возможность не общаться с капитаном, не оказывать ему услуг.

— А он, как мне доложили, даже принял поручение капитана купить ему ром, — сказал Людов.

А вы знаете и об этом? — прищурился Нортон. — Да, Джексон готов был бежать за ромом. Бедняга. Видели бы вы, с каким удовольствием он ухватил доллары капитана, как неохотно вернул деньги. У негра есть достоинство, которое вы назовете, возможно, недостатком.

Какое достоинство?

Он неравнодушен к деньгам. Экономит каждый заработанный цент. Для него деньги — главное в жизни, как, впрочем, для многих из нас.

— Кстати, мистер Нортон, вы говорили с Джексоном после смерти капитана?

Нет, не говорил ни о чем.

Он знает, что капитан покончил с собой?

Затрудняюсь сказать… Но вы меня удивили. Вы сомневаетесь, что капитан покончил с собой? А запертая комната?

Есть способы создать видимость, что комната заперта изнутри. — Людов невесело усмехнулся. — В частности, мистер Нортон, эти способы широко разработаны на страницах выходящих у вас детективных романов.

Ах, вот что… — Нортон помолчал. — В таком случае тоже хочу задать вам вопрос. Если бы не очевидность, что капитан покончил с собой, можно допустить, что его убил ваш норвежец?

Он откинулся на стуле, смотрел как игрок, сделавший удачный ход, с любопытством ждущий ответа.

— Нет, — раздельно, почти торжественно заговорил Людов. — Это предположение исключено. Свенсон наш боевой товарищ, проверенный в походах. Он участник Сопротивления, честнейший, бесхитростный человек… А вы запомнили разговор на боте?

Запомнил ли я? — Нортон сосредоточенно курил. — Норвежец сказал всего несколько фраз, он с трудом объясняется по-английски. Напомнил о том, что капитан прогнал его со своего судна где-то в Чили, не заплатив заработанных им денег. А мистер Элиот по обыкновению начал ругаться, вместо того, чтобы поблагодарить человека за помощь, может быть, возвратить старый долг. Увы, это похоже на капитана… И может быть, потому… — Американец осекся.

Что вы хотели сказать, сэр? — спросил после паузы Людов.

Нет, я забыл упомянуть… Капитан Элиот вчера был чем-то напуган. Требовал, чтобы я все время держал дверь запертой. А когда я выбежал по тревоге, как вы знаете, даже не впустил меня обратно…