«Я не хочу, чтобы она была кроткой и покорной».

Если Солус что-то и узнал за последние несколько дней, так это то, что он действительно хотел ее, но в то же время не хотел. F814 пробудила в нем чувства, которые, как думал Солус, он никогда не испытает и не поддастся им. Девушка внушала ему побуждения, низменные человеческие побуждения, хотя раньше он считал себя выше подобного.

F814 заставляла его чувствовать неуверенность и возбуждение, любопытство и собственничество. Другими словами, Солус вновь ощущал себя живым. И это ему совсем не нравилось.

Что изменилось? Почему его человечность, или, по крайней мере, эмоциональная сторона, попыталась проявить себя?

И были ли чувства у F814?

Ему не давали покоя слова Джо: «подожди, пока не влюбишься». Но ведь Солус не влюбился. Он только познакомился с этой женщиной. Согласно его базам данных, любовь была тем, что росло с течением времени. Она происходила из общей симпатии, дружбы и притяжения. А Солус почувствовал нечто подобное через пятьдесят девять часов и семь минут после их первой встречи. Была ли это любовь?

Ему никогда не приходило в голову спросить своего друга, сколько времени ему потребовалось, чтобы влюбиться в Хлою. На самом деле ему было все равно. Для Солуса это не имело никакого значения.

«Я не готов влюбиться».

Солус не был уверен, что хочет, чтобы эта изнуряющая эмоция сковала и связала его яйца, превратив в… пару. Или, как сказал бы Сет — подкаблучника-муженька.

Нет, супружеская жизнь была не для него.

«Однако, если я не заявляю на нее права, значит, это может сделать кто-то другой».

Кто-то другой будет обнимать и трахать ее. В конце концов, Солус сам объяснил F814, что только она решала, кого хочет, когда хочет и хочет ли вообще. Черт возьми, она могла бы переспать с Сетом или Арамусом, или с ними обоими, а Солус даже не смог бы возразить.

«Но разве я не этого хочу?»

Ответ, пришедший ему в голову, удивлял. Солус закричал, нечленораздельно ругаясь от отчаяния, и ударил по тяжелому мешку. Снова и снова он колотил по груше, пытаясь очистить свой разум и все остальное, что отказывалось следовать установленным образцам его предпочтений.

Толчок в сознании заставил его с рычанием открыть беспроводную связь.

«Что?»

«Я следил за твоей комнатой на случай, если военные активируют передатчик F814. Этого пока не произошло, но я услышал крики ужаса нашей гостьи. Судя по камерам, она находится в объятиях кошмара. Хочешь, я проведаю ее?»

Ей было плохо? Солус передернул плечами, прежде чем ответить:

«Я сам пойду к ней. Выключи камеру».

Потому что он не хотел, чтобы кто-то видел его нежную, иррациональную сторону. Никто, кроме F814.

Солус добрался до своей комнаты в рекордно короткие сроки и еще до того, как открыл дверь, услышал ее всхлипы. Его сердце забилось быстрее, он вошел в комнату. Солус ринулся к кровати, но остановился, заметив что-то на полу. Быстрый осмотр показал, что F814 скинула одеяло и устроилась на полу, свернувшись калачиком.

Опустившись на колени рядом с девушкой, он подхватил ее на руки.

На ощупь ее кожа была горячей, словно она страдала от лихорадки, хотя не имела болезненный вид. F814 задыхалась, мотая головой из стороны в сторону.

— Проснись, — приказал Солус. Но она не подчинилась.

F814 что-то пробормотала. Тихие бессвязные звуки становились все громче, пока она не прокричала совершенно отчетливо:

— Я Фиона!

Похоже, ей снилось прошлое. Солус опустился на матрас, расположив девушку на своих коленях и приобняв. Он убрал волосы с ее лба, влажного от пота. Опять же, большая редкость для его вида. Она снова всхлипнула. Этот жалкий звук вызвал у него боль, хоть и не причинил вреда.

— F814, проснись.

Она застонала в ответ. Затем закричала и выгнула спину, все ее тело напряглось. Девушка открыла глаза и уставилась на него невидящим взглядом, все еще погруженная в свой кошмар. Она ахнула и обмякла в его объятиях.

— F814! — но она не двигалась. Не дышала. А ее глаза оставались открытыми. — F814! Фиона! Черт возьми, Фиона проснись. Ты слышишь? Не позволяй глупому кошмару быть тем, что сломит тебя!

Но девушка не отвечала на его приказы, вообще никак не реагировала. И это больше всего на свете пугало Солуса. Он наклонился так низко, что коснулся лбом ее лба. Солус закрыл глаза, не в силах смотреть на нее, пока она лежала без сознания. Нежная мольба, на которую он никогда бы не подумал, что способен, слетела с его губ:

— Проснись, Фиона. Пожалуйста.

Тихий выдох овеял его губы, и Солус открыл глаза, увидев, как F814 с любопытством взирает на него.

— Кто такая Фиона? — прохрипела она.

— Ты. Как я понял, — Солус так и не отстранился, ведь она не отталкивала его. Хотя по идее близость должна была заставить его бежать. — Ты прокричала это имя во сне, прежде чем потеряла сознание.

— Это мое имя?

— Это ты мне скажи.

Она моргнула, и Солус практически увидел, как заработали синапсы в ее мозгу.

— Да. Меня зовут… Фиона.

— Приятно познакомиться, — бессмысленный ответ сорвался с его губ. Фиона засмеялась, сладкий звук для его ушей, из-за которого он решил перестать корить себя за идиотское поведение. — Тебе снилось прошлое?

Ее глаза заволокло тенью.

— Да.

— Как я понимаю, это было не очень приятно.

Она покачала головой, странно потирая их лбы.

— Не приятно. Думаю, теперь я знаю, почему душ напугал меня.

— Не хочешь рассказать?

— Я… — она замешкала и отвела глаза, не в силах встретиться с ним взглядом.

Солус немного отстранился и увидел, как дрожат ее губы. Он понимал ее страх. Понимал ее стыд. Произошедшее лишь сближало их, Солус так хотел, чтобы она доверялась ему.

— Знаешь, я не всегда был таким спокойным и собранным, — тихо признался он. — На самом деле, я, видимо, был гребаным нарушителем спокойствия, по крайней мере, так говорится в моем досье. Хотя я не помню свою предыдущую жизнь. Но помню некоторые из моих тренировок, пока они лепили из меня идеального солдата, — Фиона никак это не прокомментировала, но он заметил, что полностью завладел ее вниманием. Солус начал укачивать ее на коленях. Жест был таким естественным и, казалось, успокаивал девушку, потому что напряжение в ее теле немного ослабло. Солус продолжил: — Я имел дурную привычку издеваться над начальством. И у меня даже неплохо получалось, — добавил он с улыбкой. — И вот однажды, после того как я ляпнул что-то особенно остроумное и саркастичное, что унизило моего командира, он приковал меня цепью к столбу на тренировочном дворе и избил. Но на этом он не остановился. Как и я. Ведь тогда я понял, что если меня не убьют, то я переживу практически все, что они задумали. Поэтому я продолжал без умолку болтать, оскорбляя всех, кто меня слышал. Кажется, тогда я действительно хотел умереть. Раздраженные и полные решимости преподать мне урок, они раскрыли мне рот и забили его грязью. Используя один из моих контрольных кодов, который работал достаточно долго, они приказали мне глотать. А потом меня вырвало. И все началось сначала. Так продолжалось до тех пор, пока они не сломили меня, — стыд от произошедшего все еще жалил. Солус не упомянул о других пытках, которые перенес. Шрамы на физическом уровне зажили, но воспоминания сохранились навечно. — Конечно, как только они сломили мой разум, то с легкостью перепрограммировали. Превратили меня в идеального солдата, который ничего не помнил. Не мог думать. Просто делал то, что было приказано, пока они ухмылялись.

— Что дальше? — тихо спросила она.

— С чего ты взяла, что у истории есть продолжение?

Фиона пожала плечами.

Солус улыбнулся, не удивившись ее догадливости, ведь история действительно имела другой конец. Несмотря на то, во что он хотел верить, между ними, казалось, существовала связь.

— Как только я вырвался на свободу, то выследил и убил каждого ублюдка. Всех до единого, топя их в той же грязи, которой они кормили меня.

— Они это заслужили.

— Да, заслужили. Теперь ты расскажешь, что с тобой случилось?

Она глубоко вздохнула, настолько по-человечески, что, как решил Солус, даже не заметила этого.

— Я пыталась защитить своих друзей, женщин-киборгов, похожих на меня. Если я не позволяла насиловать их, меня заставляли смотреть, а затем пользовались и моим телом.

Солус стиснул зубы, пока она коротко пересказывала свою историю. В конце концов, желание убить ублюдков заставило его напрячься.

— Любой бы сломался от такого жестокого обращения, — заверил он.

Улыбка скривила ее губы, но это напоминало больше гримасу, нежели проявление веселья.

— Ох, их нападения только злили меня. Меня сломила яма. Сначала они обливали меня ледяной водой и топили, а когда это не сработало, то попытались сварить. Я хотела свернуться в клубок, чтобы свести ущерб к минимуму, но жара была слишком сильной, — она подняла бионическую руку. — Я прикрывала ей лицо, защищая глаза. Так я потеряла свою настоящую руку, по крайней мере, мне так кажется. После этого все происходило как в тумане.

Как они могли так поступить с ней? Солус крепко обнял девушку.

— Это никогда не повторится, Фиона. Я обещаю.

И Солус был готов держать это обещание до самой смерти.

— Почему тебя так волнует это? — спросила она, не сопротивляясь его объятиям. Ее взгляд был нежным и любопытным.

— Потому что…

«Я думаю, что люблю тебя», — слова застряли в его горле, приводя Солуса в ужас. Невозможно! Его неожиданные чувства внушали страх. Не в силах придумать, что ответить, чтобы все объяснить, не признавшись в своих чувствах, Солус припал губами к ее устам… нежное объятие, предназначенное для утешения.

Но Фиона превратила это в нечто большее.