— Когда-нибудь будет, — невнятно, но уверенно промямлил он — алкоголь сильно шибанул в голову, примешиваясь к действию сильных наркотиков. — Если постараться, то будет!

— Ага, сейчас! — продолжал смеяться Безликий, глядя в заблестевшие глаза пьяного Кабала. — Чтобы сбылось то, о чем ты говоришь, тебе придется истребить эдак процентов девяносто населения Земли! То есть всех, до кого твоя идея не дойдет или кому она не понравиться.

— Зачем убивать? — с трудом ворочая языком, молвил Кабал. — Можно же все разъяснить народу! — он похлопал собеседника по мощному плечу, нагнувшись над столом. — Э-эх, Безликий! Когда-нибудь наступит время, когда люди сами осознают, что так лучше, помяни мои слова…

Безликий сбросил руку мутноглазого анархиста со своего плеча:

— Да не наступит это время никогда! Не осознают люди этого сами! Огнемет мне в задницу, ну ты даешь! Наивный! Всех никогда не убедишь, пойми ты это! Каждому мозги не вправишь, Кабал! Каба-а-ал! Очнись! Всегда будут те, кого что-то не устраивает! И ты это знаешь. Прекрасно знаешь.

— Но я просто верю в это! — сипло вскричал мужчина. — Я так представляю себе идеальный мир! Может, это моя мечта.

Безликий снова хрипло засмеялся:

— Утопист, мать твою за ногу! Гребаный утопист!

— С чего ты ржешь?! — Кабал угрожающе потряс кулаком перед лицом собеседника, сверкая осоловелыми от ударившего в голову алкоголя глазами. — Да, мечта, утопия! И что?!

Безликий простодушно развел руками:

— Верь дальше во что хочешь, я тебе не мешаю. Только вот одно «но»: чтобы мечты сбывались, мечтать нужно о реальных вещах. Понял?

Кабал с подавленным и озлобленным видом встал из-за стола. Его шатало, как на корабле, попавшем в бурю. Он дрожащей рукой вытянул из кармана деньги и бросил их на стол.

— Вот, — гневно пробормотал он невнятные слова. — За бухло спасибо, но… о разговоре я жалею!

И он ушел, спотыкаясь и хватаясь за все, что оказывалось рядом, включая расслабленных и пьяных «Черных драконов».

— Ой-ой-ой! Как мы обиделись! — со злой насмешкой кричал ему вслед Безликий. — Утопист!

Кабал уже не обращал внимания на его реплики. Обиды и так было достаточно. Теперь он думал, куда бы побрести и переночевать, потому что справиться с управлением мотоцикла человеку, настолько опьяненному алкоголем в смеси с опиатами, явно не стоило пробовать. Последнее, что услышал Кабал, выходя из бара, — беззаботный крик Безликого:

— Горец! Плесни еще водки!

* * *

В полдень следующего дня длинноволосый человек в грязной одежде пришел на базу «Черного дракона». Он подошел к створкам тяжелой стальной двери и остановился у сканера отпечатков пальцев. Он, похоже, раздумывал, что делать дальше.

— А-а, как же ноет башка! — пожаловался он сам себе, пытаясь сосредоточиться и вспомнить порядок действий.

Человек снял перчатку и положил руку на сканер.

— Кодовое имя?

Механический скрипящий голос, каким компьютер запрашивал имя, будто ножом врезался в его больную голову.

— Кабал, — сквозь зубы процедил пришедший.

— Доступ разрешен.

Двери открывались с обычным металлическим скрежетом, но Кабалу показалось, что звук этот сотрясает все его внутренности, режет на куски воспаленный отяжелевший мозг. Анархист в маске вошел на базу и направился к кабинету главаря «Черных драконов». Двое анархистов, охранявших двери, пропустили его в кабинет, и он устало и нерешительно остановился на пороге, пытаясь хоть немного стряхнуть с сапог налипшую грязь.

— Кэно, — с огромным усилием выговорил он, сжимая зубы от головной боли и подступающей тошноты.

— Что, хорошо погулял вчера? — посмеиваясь, спросил Кэно. — Мать моя женщина, грязный, как черт из преисподней! Ты хоть что-нибудь помнишь?

— Я ночевал под мостом, — пояснил Кабал, осматривая свою забрызганную серо-коричневой грязью одежду.

— И чего ты хотел от меня? Пива на похмелку?

— И это тоже, — ответил анархист в маске. — Но вообще-то я кое-что принес.

Он сделал несколько нетвердых шагов вперед и поставил на стол картонную коробку, обернутую коричневой упаковочной бумагой. Кэно изменился в лице и вскочил из-за стола.

— Твою ж мать! Где ты взял эту хреновину?! — вскричал лидер клана, разозлено глядя на Кабала.

— В баре «Valhalla» один человек просил передать это тебе, — как-то неуверенно ответил подручный.

— Как он выглядел, черт возьми?!

— Как все: весь в черном, темные очки, борода… — наплел что-то невнятное Кабал.

В кабинет влетели еще три взволнованных анархиста — Кира, Кобра и лишь недавно вставший на ноги Джарек.

— Мы услышали… — начал говорить Кобра, но запнулся на полуслове, увидев выражение лица главаря. — Что это, черт бы меня побрал?! — вопросил он, указывая на коробку.

— Хер его знает, — нетвердым голосом пробормотал Джарек, — но лучше не действовать поспешно. Кэно, что видно в инфракрасном спектре?

Кэно наряжено сдвинул брови:

— Два или три предмета, весьма холодные, форма неясная… Дьявол! Ни хера не видно толком, но это совсем не похоже на механизм или оружие… Кобра, распечатай «посылку»!

Кобра достал нож, разрезал веревки и начал неуклюже разворачивать коричневую упаковочную бумагу. Откинув в сторону разорванную упаковку, он ножом вскрыл коробку. Руки молодого анархиста безвольно опустились, он застыл в оцепенении.

— Ни хрена себе! — процедил он сквозь зубы с отвращением на лице, его трехдневная русая щетина, казалось, встала торчком. Кэно небрежно отпихнул его в сторону и нервно бросил взгляд на содержимое посылки. В коробке лежали два уха и хвост, которые, очевидно, были срезаны с убитого быка. Два уха и хвост. Такие трофеи вручают матадору после успешного боя. Под ними лежала грязная записка. Кэно вырвал из закоченелых пальцев Кобры нож, несколько брезгливо отодвинул одно бычье ухо и двумя пальцами вытянул из коробки записку. Кира вплотную прислонилась к его плечу. Джарек тоже подошел к товарищам и схватился за крепкое предплечье друга. Главарь зачитал послание:

— «Посвящаю быка доброй сеньорите. Две минуты до смерти, Кэно! Мы будем драться!», — Кэно, оскалив зубы, взбешенно скомкал в руке лист бумаги. — Мавадо! Гребаный матадор! Чтоб его кишки висели на деревьях в художественном беспорядке!

— Сука… — хрипло простонал Джарек и плюнул на стол, в сторону вскрытой посылки.

— Че за бред?! — обескураженно проронил Кобра.

Кэно развернул записку, перечитал еще раз и, не глядя, разорвал измятый лист на две части.

— Пятнадцать человек на Сундук Мертвеца! Йо-хо-хо! И бутылка рома! — начал напевать он хриплым шепотом, глядя в одну точку и разрывая бумагу на все более мелкие клочья. — Пей и дьявол тебя доведет до конца! Йо-хо-хо! И бутылка рома…

Кира смотрела на него встревожено. По ее спине пробежал холод, сердце то стучало со скоростью пулеметной очереди, то будто цепенело и останавливалось.

— Кэно, это то, о чем я думаю? — проговорила она, тяжело дыша. Она все понимала, но отказывалась верить.

Кэно бросил растерзанную бумагу на пол, продолжая пораженно смотреть в одну точку.

— Да. Это черная метка, детка, — удрученно заключил он. — Это черная метка.

Вожак глубоко вздохнул и включил громкую связь:

— Внимание всем! Объявляю чрезвычайное положение! Перекрыть все выходы! Удвоить оборону! Выполнять немедленно!

Кира прильнула к его широкой спине, но Кэно резко отпрянул от нее.

— Не до этого, детка, — бросил он, глядя перед собой взбешенным одержимым взглядом.

— Заткнись, — приказала она и прижалась к нему так крепко, как могла, уткнувшись носом в его шею и прислушиваясь к его беспокойному дыханию. На какие-то мгновения они оба замерли, не чувствуя ничего, кроме тепла тел друг друга.

— Что это было? — спросил главарь растерянно, когда Кира смогла его отпустить.

— Сам знаешь, — твердо и горестно бросила женщина. Она прислонилась спиной к стене и скрестила на груди руки, ожидая дальнейших действий «Черных драконов».

— Господи! Как умножились враги мои! — проронил Джарек, кусая губы. — Многие восстают на меня, многие говорят душе моей: «Нет ему спасения в Боге». Но Ты, Господи, щит передо мною, слава моя, и Ты возносишь голову мою, — он покосился на кровного брата и отчаянно развел руками: — Прости!

— Да ты тут причем?! — хрипло прошептал Кэно. — Дата и место не указаны. А значит, это не стрелка. Это означает, что Мавада явится прямо сюда. То есть, он знает, где находится наша база. А это, в свою очередь, значит, что нас кто-то сдал!

Лидер «Черных драконов» сжал кулаки, все его мышцы напряглись до предела. Он смахнул с лица пот и попытался выровнять дыхание. Злоба будто разъедала изнутри его измученную душу.

— Слишком много людей желает моей смерти, — проговорил он в пустоту, не глядя на подручных. — Мавадо и его проклятые «Драконы», Соня Блейд и все спецподразделение по борьбе с терроризмом…

— Но ведь ни Мавадо, ни тем более Соня Блейд — не соперники тебе, — попыталась успокоить его Кира. — Любой из них сосет!

— Э-э, нет, детка! — прошептал Кэно, облизывая сухие губы. — Ты не понимаешь. Это заговор.

* * *

— Что-то случилось, майор Джексон Бриггс? — настороженно спросила Соня Блейд, увидев в дверях своего напарника. Майор Бриггс вошел в кабинет.

— Кончай с этим, Соня, — недовольно произнес он, садясь за стол, — называй меня Джаксом. Все-таки мы партнеры.

Джакс гордо поправил военный жетон на шее. Его облик за последнее время, проводимое в упорном оттачивании боевых навыков, сильно изменился — лицо стало суровее, телосложение еще крепче, чем прежде, но это было не главное. Руки темнокожего майора от плеч и до кулаков были теперь покрыты сияющим медицинском металлом.

— Ты так и не объясняешь, — задумчиво сказала Соня, глядя на укрепленные имплантатами руки напарника, — зачем ты сделал это с собой?

— Кибернетические усилители увеличивают человеческую силу в четыре раза, — улыбаясь, ответил Джакс. — Эти руки настоящее произведение искусства!