Where mustard gas and barbwire bloom.

Each moment's like a year.

I've nothing left inside for tears.

Comrades dead or dying, lie.

I'm left alone asking why…

Самолет вошел в «плоский штопор». Он падал, как лепесток, как желтый лист угрюмой осенью. И эта смерть, будто листопад, была жертвой, смертью ради жизни. Жизни новой весной, которой ему уже было не суждено увидеть. Деймосу не увидеть даже новый рассвет.

Фобос вышел из пике. Он пытался увернуться от второй ракеты. Резко дернув штурвал, он сделал «мертвую петлю», Тревис чувствовал, как все его внутренности швырнуло вперед внутри тела, он ударился головой о штурвал, его лицо начала заливать кровь. Он выстрелил. Он попал. «Харриер» упал, но Фобос не знал, что в этот же момент второй снова стрелял в него. Хвост самолета вспыхнул, но Тревис не чувствовал падения. Он поднял глаза вверх, в небо, где яркое желтое солнце двигалось к закату. Ему жгло глаза, лицо заливала смесь пота, крови и слез. Но Фобос не отрывал от светила ясных синих глаз. Он падал, но его душа поднималась, стремительно, не зная преград ввысь, в небеса, к солнцу…

— Братья Бруверс мертвы, — тяжело дыша, доложил Джарек, порывом ветра ворвавшись в кабинет Кэно. — А я предупреждал.

Голос Джарека сильно резал слух Кэно. Казалось, все его чувства обострились до предела. Кровь стучала ему в виски, голова тяжелела, боль пронизывала все тело. У него складывалось ощущение, будто его мозг плавился.

— На остров высаживается десант Блейда. Приказывай! Командуй же, Кэно! — взволнованно заорал на него кровный брат. — Почему ты молчишь?!

Кэно сидел в кресле, обхватив голову руками. У него дико болела голова. Эта боль не проходила уже три дня.

— Все так трясутся из-за этого проклятого острова… А когда-то остров можно было купить у индейцев за бочку рома, — хрипло простонал он, изнемогая от боли. — Бред, мать его! Пускайте машины. И вертолеты. Что с обороной базы?

— Завод охраняют люди с гранатометами и шеститстволками.

— Хорошо, — гнусаво прошептал Кэно.

Он медленно встал из-за стола и долго ждал, когда страшная головная боль ослабит свои тиски. Он чувствовал невыносимое нервное напряжение каждой клеткой тела.

— Куда ты собрался? — поинтересовался Джарек.

— Мне нужен Блад… — ответил Кэно и попытался сделать шаг вперед, но его рассудок померк от боли, он упал навзничь, потеряв сознание.

Джарек пустился бежать за врачом. Новый врач клана был худощавым азиатом со шрамом на лице. Он носил серое китайское кимоно с короткими рукавами и нитяными пуговицами, чем-то похожее на обычный хирургический костюм. Вместе с медиком примчалась и Кира. Ее растрепанные рыжие волосы взмокли, льдистые глаза в негодовании просто метали молнии, а сердце трепетало в груди, как лист на беспощадном ветру.

— Что произошло? — нетерпеливо допытывалась она у врача, когда тот проверял пульс главаря.

— Обморочное состояние, проблемы с давлением, — ответил азиат.

— Он не спал около четырех дней! — взволновано проронила Кира.

— Сердце надо будет проверить, — сказал медик в сером кимоно. — Есть проблемы.

Он достал нашатырный спирт, приподнял голову вожака и поднес смоченную вату к его носу. Кэно вздрогнул всем телом, вскочил и врезал медику по лицу.

— Я же спасал Вашу жизнь! — шокировано пробормотал азиат, схватившись за сломанный нос.

— Блад! — воскликнул Кэно и бросился бежать. Он уже не слышал предостерегающих криков вслед.

У въезда на завод его встретил Кобра. Русый анархист смотрел в бинокль на обломки самолетов. Кэно отобрал у него бинокль и сам взглянул на поднимающийся черный дым.

— У всех нас один и тот же недостаток, — проговорил он, возвращая бинокль Кобре, — мы смертны.

Из-за угла к нему подбежал взмыленный, измотанный и озлобленный Эдвард Блад. Его одежда была порвана, руки, ноги и лицо изрезаны осколками и сильно обожжены. Его спас только бронежилет.

— Кэно, — прохрипел он и попытался подойти к главарю. Блада шатало, как после немалого количества спиртного. Его лицо уже, по сути, не было лицом — это была кровавая маска из изрезанной плоти.

— Кэно! — вскричал он. — Нужны еще вертолеты! Вертолеты, Кэно!

— У нас нет, — прошептал вожак.

— Люди мрут! Наши люди мрут! Дайте мне шестистволку! Богом молю! Шестистволку!

— Бери, твою мать! — испуганно пробормотал Кобра, открывая вход на базу. — Иди и возьми.

Блад скрылся во тьме, но вскоре вернулся с оружием. Он снова уходил на войну.

— Пусть только, суки, рыпнутся! — прорычал он. — Мы их на фарш перемелем!

Он с трудом держался на ногах, но шел вперед. Он шел в последний бой, бой до вечной свободы. Его силуэт таял в вечерних сумерках. Он ушел в ночь… и более не вернулся.

Кира стояла возле холодного металлического операционного стола. На столе сидел Кэно. Он был без рубашки, в одних лишь штанах цвета «городского» камуфляжа и боевых ботинках. Взгляд его был мрачен, в нем едва сдерживалось бешенство. Он до сих пор не мог поверить, как только отчаянной смуглой рыжеволосой женщине удалось таки уговорить его зайти в лазарет, пусть даже только на пять минут.

— Нехорошо. Шум отчетливо слышен, — сообщил азиат со шрамом, когда закончил прослушивать его сердце. — Нужны обследования.

— Сейчас не до этого! — отрезал Кэно, скаля зубы.

— Я все же возьму у Вас кровь, — сказал медик, затягивая жгут на его мускулистом плече. — Силы Небесные, да она настолько вязкая, что плохо идет, — отметил он, поднимая поршень шприца. — Плюс шум в сердце, и аритмия…

— У тебя даже кардиомонитора нет, — перебил его главарь, — какая на хер аритмия?!

Врач в кимоно поднял брови, взглянув в его налитые злобой глаза:

— Основы тибетской медицины. Я сразу все понял, еще по пульсу. Ваша нервная система работает на износ. У Вас было с полтора десятка хирургических вмешательств. У Вас нездоровая печень. Но главная причина — это старый металл в Вашем теле.

— Все это галиматья! — Кэно презрительно харкнул на пол операционной.

Азиат показал ему пробирку с густой темной кровью:

— Это — смерть в любой момент, — строго предупредил он.

— Вся наше жизнь — это смерть в любой момент! — спрыгнув со стола, начал отчитывать его лидер анархистов. — Ты видел, что мы устроили, какую бойню?! Ты же не совершаешь насилия, у тебя принцип… Но ты пришел сюда. Зная, кто мы.

— Зная, — смиренно кивнул азиат. — Я пришел ради вас. Потому что и вас кто-то должен попытаться спасти!

Кэно грубо схватил Киру за плечо и быстро вышел из лазарета. Он ничего не говорил, но его хриплое дыхание было исполнено гнева. По этой понятной причине Кира не решалась с ним заговорить. Она даже не могла сказать, напрасно ли уговорила его посетить лазарет. Ее пугало то, что она услышала. Словно теперь над ними всегда и везде будет нависать роковая угроза смерти в любой момент, она будет омрачать всю оставшуюся жизнь, какой бы она ни была. Сам Кэно также не хотел мириться с этим. Он даже не хотел ничего слушать, не собирался признавать истину в том, что услышал. С чего вдруг он станет верить какой-то древней тибетской медицине? Все это домыслы, не имеющие значения!

Кобра еще долго сидел у главного въезда, слушая ужасающие, лихорадящие душу звуки боя. Он боялся этой войны, боялся смерти, но в душе жалел, что не был на передовой. Может, жалел он даже о том, что не погиб, и что ему теперь придется жить с воспоминаниями обо всем огненно-кровавом аду, развернувшемся на Статен-Айленде.

Раздался сигнал тревоги. Кобра бросился в главный зал. Там уже стояли Кэно, Кира и Джарек. Они смотрели на мониторы, отображавшие информацию с камер наблюдения. Главарь тревожно пристукивал правой ногой и перебрасывал в руке нож.

— Агенты полковника Блейда на базе, — удрученно сообщил Джарек. — Прошли через черный ход. Вопрос в том, как им удалось…

Кэно опустил нож и замер, подперев голову кулаком.

— Среди нас предатель, — на выдохе мрачно изрек он. — Тот, кому есть, за что меня ненавидеть. Тот, кто выжил после атаки «Красных драконов». Тот, кого сейчас на базе нет…

— Кабал? — предположила Кира.

Кэно склонился над пультом управления, напряжено стуча пальцами по кнопкам, он вводил какую-то комбинацию цифр. Запустив программу, главарь перебросил через плечо портупею с детонатором, его могучий оголенный торс озарили красные отблески.

За спинами анархистов грянул взрыв. Тяжелая дверь главного зала рухнула на пол, на нее посыпались бетонные обломки стены и серо-бурая пыль. В зал чеканным шагом вошла лейтенант Соня Блейд. Кэно медленно повернулся к ней лицом и взглянул на нее с безнадежной тоской. Былого блеска во взгляде главаря «Черных драконов» уже не осталось — его глаза были пусты, в них была непроглядная, вечная тьма.

— Привет, детка. Снова скучала по мне?

— Я намерена вызвать тебя на честный поединок, Кэно!

Кэно сделал несколько шагов вперед, хромая на левую ногу, и встал перед ней, гордо расправив плечи.

— Вызов принят, — проговорил он, устало понурив голову. — Выбирай: в рукопашную, на ножах…

— Нет! — крикнула Кира и метнулась к Кэно. Она заслонила его собой, ее руки легли на рукояти ножей. — Драться с тобой буду я!

— Детка, ты чего? — опешил Кэно. — С ума сошла? Это я должен прикрывать тебя.

Кира положила руку ему на грудь и взглянула ему в глаза с сочувствием и болью:

— Ты не в лучшей форме, чтобы сражаться. Я единственный способный боец. Уходи с Коброй и Джареком. Вы ведь знаете, куда идти.

— Нет! — закричал Кобра, самоотверженно бросившись вперед. Он положил руку в тактической перчатке на плечо Киры и шепнул ей на ухо: — Я не уйду. Я прикрою тебя.

— Двое на одного — это не по-честному, — проговорил низкий голос из коридора, и в зал развязной походкой вошел майор Бриггс.

Кэно, задыхаясь от злобы, бросил на него такой взгляд, точно метнул в чужое сердце нож.

— А усиливать себя в четыре раза — это, мать твою, честно?! — яростно вскричал он. — А Тремор кирпичи ребром ладони разбивал. Кобра, уходи! Этого гребаного ниггера я возьму на себя!