Понимая, что пришло время оставить пассажиров одних, Райли взял под руку своего помощника, и они вышли из каюты. Однако, прежде чем закрыть за собой дверь, Джек вновь просунул голову внутрь, чтобы сообщить последнюю новость.

— Ах да, завтрак ровно в семь, и не советую его пропускать, поскольку на этом судне самый лучший повар во всем Восточном Средиземноморье. Признаюсь честно, — подмигнул он, — это я.

Спустя три часа, несмотря на явные следы бессонной ночи на лицах, вся команда от души наслаждалась приготовленным Джеком завтраком, состоявшим из блинчиков, омлета с пряностями, бекона и гренок по-французски. Несмотря на пережитые треволнения, за столом, как всегда, не обошлось без анекдотов и не вполне приличных шуточек, которые отпускал певучим голосом повар-галисиец.

— Да, веселое было времечко, — произнес он совсем тихо, задумчиво барабаня пальцами по столу. — Помнится, той ночью мы с Алексом вылезли из траншеи с ведром краски и двумя кистями и в темноте пробрались в город... Ты случайно не помнишь, как назывался тот город, Алекс?

— Честно говоря, я что-то не припомню, чтобы ты там был. А ты сам-то точно уверен, что сражался на той войне?

— Сам не знаю, почему я тебя об этом спрашиваю, — фыркнул Джек, пропустив мимо ушей замечание капитана. — В общем, мы проскользнули незамеченными мимо вражеских позиций и написали красной краской на фасаде церкви — вот такими буквами, — на этих словах он притворно вздохнул, изо всех сил стараясь не рассмеяться: — «Зад свинячий — пидор ходячий».

— И что же это значит? — спросила Жюли.

— «Свинячий зад» — так многие из нас и даже кое-кто из фашистов называли генерала Франко.

— И вы рисковали жизнью лишь для того, чтобы проделать подобную глупость? — возмутился Марко. — Уж лучше бы бомбу подложили или что-нибудь еще в этом роде!

Посмотрев на него, Джек покачал головой.

— Ну, это было намного забавнее, чем какая-то там бомба, — возразил он. — А самое веселое, что на следующий день в город заявился сам Франко, чтобы провести смотр войск, и когда он это увидел...

— Это всего лишь слухи, — перебил Алекс, просто чтобы поддеть.

— Но лично мне приятнее думать, что так оно и было, — ответил Джек и, глядя на остальных, добавил: — Можете представить, какая у него была рожа, когда он увидел эту надпись в самом центре города, только что взятого его войсками? Не удивлюсь, если в тот день, — он ударил кулаком по столу с такой силой, что подскочили все тарелки, — он расстрелял больше солдат, чем я убил за всю войну. За одно это нам нужно было дать медали!

— Да, — согласился Райли. — Медаль за... — и тут же замолчал на полуслове, поскольку в эту минуту открылась дверь, и в столовой появился застенчивый человек в строгом костюме из коричневой шерсти.

Это был человек лет шестидесяти или шестидесяти пяти, с гладко зачёсанными волосами, почти совершенно седыми, в пенсне, с большими ушами, узкой челюстью и и маленькими пронзительными глазками, делающими его похожим на мышонка. Да, по сути, он и был перепуганным мышонком в дорогом костюме.

— Доброе утро, — произнёс он с сильным немецким акцентом, сложив руки, словно школьник, вызванный к доске.

Без лишних церемоний Алекс поднялся и указал на свободный стул.

— Садитесь и приступайте к завтраку, — пригласил его Райли, — пока эта стая гиен, которая называет себя моей командой, все не сожрала.

Тот последовал его совету, пробормотав слова благодарности, протянул руку и с некоторой опаской взял кусок хлеба.

— Как прошла ночь? — спросил Райли — Как спалось?

— Спасибо, прекрасно, — ответил он, а Джек тем временем протянул ему чашку кофе. — Спасибо, вы очень любезны.

— Не за что, — ответил Райли. — Пока вы находитесь на этом судне, я хочу, чтобы вы чувствовали себя как дома. Кстати, что касается моего судна. Хочу представить вам мою команду. Итак, эта очаровательная сеньорита, — кивнул он направо, — Жюли Дома, наш штурман.

— Enchantée [2], — ответила француженка, кокетливо подмигнув.

— Рядом с ней, — продолжал Райли, — ее муж, Сесар Мурейра, механик и мастер на все руки.

— Bom dia [3], — произнёс португалец, вежливо кивая.

— Человек, который налил вам кофе и приготовил этот великолепный завтрак — мой старший помощник, отличный повар и мой старый друг Хоакин Алькантара, но мы все зовём его Джеком.

— Доброе утро, — ответил тот, едва взглянув на гостя и вновь сосредоточившись на горе поджаристых гренок, стоящих перед ним.

— И, наконец, этот тип, который смотрит на вас так, будто вы у него лично умыкнули корову — Марко Марович.

— Я не люблю евреев, — сердито буркнул югослав. — И мне очень не нравится, что они находятся у нас на борту. Уверен, у нас из-за них будут проблемы, так что мне придётся все время быть начеку. — И, чтобы никто не усомнился в его намерениях, он выхватил из-за пояса пистолет и бросил его на стол.

— Черт бы тебя побрал, Марко! — возмущенно поднялся Алекс. — Что это ты вытворяешь? Немедленно убери пистолет! Этот кабальеро — наш пассажир, и если ты ещё хоть раз посмеешь разговаривать с ним в таком тоне, я вышвырну тебя за борт, ясно? А теперь — пошёл вон с глаз моих долой!

Обозлённый наёмник поднялся из-за стола и покинул кают-компанию, даже не взглянув на гостя. Тот, полумёртвый от страха, съёжился на стуле и стал, казалось, даже меньше ростом.

Едва за Маровичем закрылась дверь, Райли снова сел, повернувшись к перепуганному пассажиру.

— Прошу прощения, сеньор...

— Ах да! — спохватился тот, заметно покраснев. — Простите, я не представился. Мое имя Рубинштейн, Хельмут Рубинштейн.

— Это я должен просить у вас прощения за непростительную невежливость одного из членов моей команды, сеньор Рубинштейн. Мы подозреваем, что Марко нахватался этих идей от покойных бандитов.

— Вы можете называть меня просто Хельмутом, — ободряюще произнёс пассажир, немного успокоившись. — Конечно, я его прощаю, я далеко не впервые сталкиваюсь с людьми, ненавидящими евреев... Но позвольте полюбопытствовать: каковы обязанности сеньора Маровича?

— Что?

— Вот вы — капитан, сеньор Алькантара — ваш старший помощник, сеньорита Дома — штурман, сеньор Мурейра — механик. А какие функции выполняет этот человек?

Алекс Райли на миг призадумался и ответил, скорчив брезгливую гримасу:

— Он начальник нашей службы безопасности.

Джек хотел было что-то добавить, но тут в столовой появилось новое лицо, и он замер, восхищённо открыв рот.

Словно сошедшая с картинки журнала — одного из тех, которых никто из присутствующих никогда не читал — перед экипажем «Пингаррона» предстала одна из красивейших женщин, каких им доводилось видеть в жизни.

Высокая и стройная, не старше двадцати двух — двадцати трёх лет. На ней было простое платье цвета слоновой кости с красными цветами, оттенявшее белизну ее кожи и копну вьющихся волос цвета красного дерева, струясь вдоль чуть угловатых щёк, они каскадом спадали на высокую грудь, обрисованную тонкой тканью платья до колен.

Прекрасно зная, какое впечатление производит на окружающих, она показала в улыбке безупречные зубы. Ослепительно зеленые глаза, не моргая, блуждали вокруг стола и в конце концов, мимоходом скользнув по каждому, остановились на Алексе, сидевшем во главе.

— Доброе утро, — сказала она чарующим голосом. — Вы позволите присоединиться?

— Капитан, друзья, — произнёс Рубинштейн, вставая и пододвигая ей стул. — Позвольте представить вам мою жену Эльзу.

Совершенно голый мужчина вот уже несколько часов сидел на стуле, крепко привязанный за руки и за ноги.

В маленькой холодной комнате без окон негде было повернуться. Ее грязные стены покрывали пятна плесени. В этой одиночной камере сам воздух был пропитан страданием, болью и страхом.