– Вот, – произносит он мягко, задевая дыханием мою щеку, и тянет за кончики галстука еще раз.

Я неохотно перевожу взгляд на зеркало – галстук идеально расправлен и отцентрован. Причин оставаться дома теперь больше нет.

– Спасибо тебе, – тихо говорю я. И благодарю его за гораздо большее, чем просто за галстук.

Он накрывает мою щеку ладонью.

– Не за что. Теперь иди и веди себя хорошо. Маши на красной дорожке или что там полагается делать. А когда спросят, кто тебя одевает, что-нибудь сочини.

– Хорошо. – Я наклоняюсь и еще раз целую его. По-быстрому. А потом выметаюсь, пока не успел передумать.

На приеме я в полной тоске.

Я не сторонюсь вечеринок, но такие – когда куча народу в пингвинских костюмах выпендривается друг перед другом – терпеть не могу. Хорошо хоть еда ничего и есть алкоголь, пусть его и наливают на донышке. Мой бокал опять опустел. Я оглядываюсь. На подобных мероприятиях всегда есть несколько баров. Фокус в том, чтобы вычислить тот, у которого меньше людей. В бар около входа стоит длинная очередь, так что я обвожу помещение взглядом и нахожу то, что ищу, в дальнем углу.

Пятью минутами позже я, прихлебывая односолодовый виски, бреду назад к товарищам по команде. За толпой их не видно, зато очень слышно. Я различаю хохот Эриксона и ржание Блейка.

Последнего я избегаю, потому что он меня бесит. Может, это по-детски, но сегодня у меня всего одна цель – дотерпеть до конца. Я уже слышал, как он болтал что-то о том, чтобы после нашего вынужденного пребывания тут отправиться в бар. Ни за что. Как только будет произнесена последняя речь, я свалю.

– Эй, Весли. – Эриксон приветствует меня чувствительным шлепком по спине. – Нравится вечеринка?

Соврать иль не соврать? Вот в чем вопрос. Меня уже тошнит от постоянной лжи.

– Не особенно. Не в моем вкусе.

Эриксон округляет глаза.

– Ты холост, но тебе наплевать, что в зале полно богатых телок в облегающих платьях? Раньше я на таких мероприятиях не терял время зря. Семь лет назад увел домой пару близняшек, которые обрабатывали меня всю ночь напролет. – Он улыбается пьяной улыбкой. – Вот были времена…

Мой одноклубник прилично надрался – а сейчас всего десять часов. Он выглядит изнуренным, глаза налились.

– Ты в норме? – брякаю я. Если честно, с ним всю неделю творилось что-то не то. Не знаю, почему я понял это только сейчас.

– Конечно. Правда, жена утром сказала, что подает на развод, а потом забрала детей и свалила к сестре. Видимо, я опять пропустил консультацию у психолога. Вот ей и надоело терпеть.

Иисусе.

– Чувак, мне так жаль. Может, ей просто нужно время, чтобы привести мысли в порядок. – Так ведь утешают людей, чья жизнь пошла под откос? Я понятия не имею.

Эриксон пожимает плечом.

– Понимаешь, жить вот так… Тяжело. Но хватит о моей ерунде. Скажи, чем тебе не нравятся вечеринки?

– Не все вечеринки, – быстро говорю я. – А только такие. Сразу вспоминается детство. Моя мать тратила все свое время на планирование подобной херни. Видишь вон те цветы? – Я указываю на пышную композицию в центре. Цветов там миллион, и поскольку в Канаде февраль, их, должно быть, привезли из каких-нибудь тропиков. С потолка свисают гирлянды искусственных бабочек на невидимых лесках. – На украшение этого места потрачена уйма денег. Потому что те богачи, которые выложили по четыре куска, чтобы прийти сюда, ожидают, что будут ослеплены. Меня всегда удивляло, почему нельзя просто остаться дома и выписать чек, сидя в трусах. Большая часть этих денег пошла бы на настоящую благотворительность. Бум. Проблема сбора средств решена.

Эриксон запрокидывает голову и хохочет.

– Циничный ублюдок. Блядь, обожаю тебя. Но ты уже здесь, так что хорош стоять с таким видом, словно тебя душит галстук.

Я снова тяну за ебучую «бабочку», потому что она и впрямь как удавка.

– А на что вообще собираются деньги? – Я упустил эту важную информацию. А поскольку все подобные вечеринки выглядят одинаково, угадать по декору нельзя. Если только прием не устроен в поддержку искусственных бабочек или флористов.

– На исследования псориаза, – говорит Эриксон. – Очевидно, это настоящее зло.

– Что? – фыркаю я. – Кожной болезни? – Снова сканирую взглядом толпу, но вижу только безупречную кожу в глубоких вырезах декольте. Исследования, по ходу, оправдывают себя.

– Внимание. – Эриксон кивает на группу роскошных девчонок, идущих в нашу сторону сквозь толпу. – Ты одинок. Я, видимо, уже тоже. Чего бы не полюбоваться моделями. Все ради благого дела, угу?

Сделав большой глоток виски, я заставляю себя улыбнуться. А потом понимаю, что знаю одну из девиц.

– Кристина! Что, черт побери, ты тут делаешь? – Я знал ее в колледже – она встречалась с братом моего приятеля Касселя. И не видел ее года три – ровно с тех пор, как она бросила Робби.

Она широко улыбается мне.

– Когда я увидела в программе название вашей команды, то подумала, может, и ты будешь здесь. Малыш Райан, знаменитый нападающий-новичок. И почему я не могу сказать это с серьезным лицом?

Я хватаю ее в охапку, обнимаю, и мои руки всюду соприкасаются с кожей. Ее блестящее платье цвета бронзы такое крохотное, что она практически нагишом.

– Очень рад тебя видеть. Как ты, Крисси? Вернулась в Торонто? – Я вдруг вспоминаю, что Кристина канадка.

– Во-первых, я не Кристина. Я Кай.

– Чего? Кто такая Кай?

– Я, балда. – Она щипает меня за задницу. – Моему агентству имя Кристина показалось недостаточно модным, вот они и переименовали меня.

Точно. Я забыл, что она пыталась пробиться в модели.

– И ты разрешила им? Ничего себе. – Сказал парень, который скрывает свою ориентацию, чтобы играть в НХЛ. Окей, в смене имени, в общем, ничего странного нет. – Кай. Звучит круто. Мне нравится.

Она смеется.

– Пошли потанцуем. Оживим это место.

– Конечно, – немедленно соглашаюсь я. Разговор с Кристиной-Кай поднял мне настроение. Напомнил о простых временах, когда мы – я, она, Робби и Кассель – ходили по унылым бостонским клубам и искали на свою задницу приключений. Вот бы снова перенестись туда, но все сразу иметь невозможно. А танец со старой знакомой сделает свинг, который играет оркестр из шести человек, интересней, чем мне казалось минуту назад.

Я беру ее за руку и увожу на танцпол.

Я сижу на диване и складываю выстиранное белье, одним глазом наблюдая за баскетбольной игрой и поглядывая в телефон. Ни одно из этих занятий не назвать интересным.

Через сорок минут начинается последний сеанс того фильма, который я хотел посмотреть. У меня есть всего пять минут на то, чтобы решить, идти или нет.

Обидится ли Вес, если я схожу без него? Наверное, нет. Ну, не особенно сильно. А если фильм окажется классным, то потом, когда его выпустят на DVD, я смогу пересмотреть его с Весом.

Сложив еще пару футболок, я пробую определиться. Билет стоит немного, но еще придется потратиться на попкорн и дорогущую колу. И на билет на метро. Все это не бесплатно, а я стараюсь сберечь любой лишний доллар для вылазок с Весом. Оплата аренды, на которой я настоял, мне едва-едва по карману, так что почти все время я на мели.

Плюс на улице холодно. Зимой в Торонто дуют такие ветры, которые пронизывают человека насквозь. Прожив всю жизнь на Западном побережье, я и представить не мог, какими суровыми могут быть зимы. Может, и глупо оставаться дома из-за погоды, но фактор холода точно не склоняет чашу весов в пользу кино.

С Весом я бы, конечно, пошел, не раздумывая. И плевать на погоду.

По-прежнему тормозя, я захожу в инстаграм. И – ну надо же – сразу натыкаюсь на фотографию Веса. Кто-то из пресс-службы, снимающий всю вечеринку, запостил ее в аккаунте клуба. На фото Вес улыбается нереально красивой девушке в медно-коричневом платье. Они обнимают друг друга. Подпись ниже гласит: «Новичок-нападающий Райан Весли танцует с моделью Кай Джеймс на благотворительном вечере #ПобедимПсориаз».