К тому времени, как они закончили разговор, стоянка почти опустела.

— Почему он так разговаривает? — донесся вопрос мальчика, когда они с отцом уже отошли. Селия почувствовала, как Сайлас напрягся рядом с ней.

— Ш-ш-ш, это невоспитанно.

— Почему? Я только спросил, почему он так смешно разговаривает.

Сайлас не обернулся, и они с Селией молча пошли к «Джипу». То, что было веселым вечером, приняло дурной оборот, и она наблюдала, как у Сайласа на скулах играют желваки. Пять минут дороги от родео до дома Нэнси показались бесконечными. Селии хотелось улучшить его настроение, но она боялась, что любые ее слова сделают только хуже.

Фары высветили небольшой сарай в конце подъездной дорожки. Сайлас не стал глушить двигатель и уставился в лобовое стекло. Он как будто забыл о присутствии Селии.

— Спасибо тебе, — сказала Селия. — Сегодня было очень весело.

Сайлас вышел из задумчивости и повернулся к ней. Ему потребовалась минута, чтобы осмыслить ее слова.

— Да. — Он помолчал. — Спасибо, что сходила со мной.

Сначала Селия испытала облегчение от того, что он не заикнулся, но потом ощутила укол вины, оттого что столь внимательно следила за тем, как он говорит.

— Увидимся завтра? — На лице Сайласа отразился вопрос. — На барбекю.

— Ой, точно, увидимся.

Свет от телевизора падал на Нэнси, которая спала сидя в кресле, когда Селия вошла в дом. Женщина вздрогнула, когда услышала, как закрылась дверь.

— Ты дома. Сайлас с тобой? — Нэнси посмотрела на дверь за спиной у Селии.

— Он поехал домой.

— О, тогда, полагаю, рассказывать придется тебе.

Сайлас отъехал от дома тети Нэнси и свернул на дорогу к своему дому, но вместо того, чтобы припарковаться и войти внутрь, прошел через задний двор и через поле, которое тянулось за его домом. За морем травы росла рощица рядом с маленьким бурлящим ручьем. В детстве ручей был его любимым местом для игр, но после гибели родителей стал еще и убежищем, местом, где можно спрятаться. За прошедшие годы камни на берегу испытали на себе разные проявления его настроения. Маленькие голыши были незамысловатыми игрушками, когда он бросал их в деревья на противоположном берегу. Позже, когда погибли родители, Сайлас сидел на берегу, желая, чтобы поток был глубже и быстрее и мог бы унести его прочь. Когда он пытался сделать доклад в школе и выглядел дураком, он брал камни побольше и швырял их в валуны в воде, радуясь, когда камень разбивался и осколки разлетались в воздухе, словно шрапнель.

Он не бывал здесь уже некоторое время, но луна стояла высоко, и Сайлас легко нашел свое любимое место — поваленное дерево, нависавшее над водой.

Он мысленно проиграл события вечера. Селия, вышедшая в одежде, которую он видел много раз, но почему-то сегодня она выглядела по-другому. Она закатала джинсы и заправила в них перед свободной футболки. Драные кеды она сменила на босоножки, а ногти на ногах покрасила в нежный оттенок оранжевого. Ее волосы были распущены вместо хвостика, который он привык видеть, и от этого она меньше походила на испуганную девушку. Она отвернулась к окну, когда он сказал, что идея пойти на родео вместе принадлежала ему, но он уловил ее слабую улыбку, и из-за этого его дыхание слегка участилось. Когда вокруг начала собираться толпа, им пришлось сесть ближе, и их руки несколько раз задели друг друга. И она не отшатнулась от него, как в тот единственный раз, когда он до нее дотронулся, а, кажется, вовсе не заметила. Но он заметил. И от этого весь вечер нервничал и хотел придвинуться еще ближе.

Если бы только они не встретили Алана. Если бы только Сайлас не заикался и не запинался во время неловкого разговора. Селия позволила ему вести ее сквозь толпу, положив руку ей на поясницу. Ее светло-голубые глаза улыбались ему, когда они разговаривали.

Сайлас думал о выражении ее лица, когда Алан попросил представить его девушке. Он не знал, что нужно было сказать — Селия не была его девушкой, — но каким-то образом понял, что сказал что-то не то. Он почувствовал изменение ее настроения, ушла непринужденность вечера. А потом Селия услышала, как мальчик спросил, почему Сайлас смешно разговаривает. Несмотря на то, что ему захотелось выругаться на мальчика, он знал, что Брок не имел в виду ничего плохого. К вопросу привело детское любопытство. И почему бы мальчику не спросить? Сайлас и сам много лет задавался этим вопросом.

Несколько недель назад ему было бы плевать. Он и раньше слышал подобное. Он, может, даже посмеялся бы и не стал бы заморачиваться, если бы не одно «но». Селия. Пришло время признать, что уже пару недель его чувства изменились. Настороженность сменилась беспокойством за нее, а потом беспокойство сменилось чем-то большим.

Селия ему нравилась. Она интриговала и удивляла его. Ему нравилось, что на солнце ее обыкновенные коричневые волосы отливали золотисто-рыжим. Нравилось, как отдельные пряди всегда выбивались из ее хвостика и какими розовыми становились ее щеки от работы в огороде. Ему нравилось, что перепуганная девушка, которую он встретил около автобусной станции в Бенде, теперь иногда улыбалась.

Он с раздражением подумал о завершении вечера. Селия улыбнулась и поблагодарила его, стараясь восстановить удовольствие, которое они разделили до того, как их прервал Алан и его маленький сын. Почему он не пошел с ней? Почему сидел там, переваривая свое смущение, вместо того чтобы улыбнуться в ответ и проводить ее до двери? Может быть, он мог бы войти и продлить приятный вечер. Может, тетя Нэнси уже легла, и он мог бы посидеть рядом с Селией и посмотреть телевизор?

Сайлас всю жизнь избегал сближения с людьми. Легче быть одиночкой, чем наблюдать неловкость и жалость людей, когда они разговаривают с ним. Если держаться особняком, то можно избежать большей части любопытных, смущенных или жалостливых взглядов. Но Селия улыбалась ему и разговаривала с ним, как будто он обычный парень, и до конца вечера он чувствовал себя почти нормальным. Может, пришло время задвинуть свои комплексы и отправиться навстречу чему-то. Посмеет ли он рискнуть и проверить, сможет ли девушка вроде Селии закрыть глаза на его дефекты и принять его? Сможет ли он перестать ощущать себя фриком и пересилить страх, который так долго держал его в заложниках? Может, он пригласит ее на настоящее свидание. От этой мысли Сайласу стало немного не по себе. Он и правда хочет встряхнуть тихую стабильную жизнь, которую построил для себя?

Внезапно у Сайласа пропало настроение зализывать раны у ручья. Он оттолкнулся от ствола и пошел по полю. Завтра вечером барбекю и танцы, и Селия будет там. Впервые за много лет Сайлас чувствовал нечто, чего не позволял себе. Он чувствовал себя нетерпеливым и целеустремленным.

Он был полон надежд.

— Не знаю, сколько еще лет Эд будет настаивать на гамбургерах и хот-догах, — сказала Нэнси, когда они с Селией шли мимо длинного ряда фургонов с едой вдоль стоянки. — Почти все в комитете сочли, что в этом году не нужно тратить силы на гамбургеры, но Эд говорит, что мы должны придерживаться традиции. Мое мнение, давайте освободим ребят от гриля, и пусть все едят с фургонов. Пока в парке есть еда — это достаточно для традиции.

— Откуда они все приехали? — спросила Селия. Она, конечно, видела на стоянке у продуктового магазина фургон с тако, но ничего похожего на этот аппетитно пахнущий караван.

— Некоторые из Даллеса и Юджина. Наверное, кто-то даже из Портленда. — Они шли мимо фургона с деликатесным жареным сыром. — Черт возьми, Эд. Я лучше съем сэндвич с жареным сыром или миску лапши, чем его недожаренные гамбургеры. — Нэнси махнула на девушку, принимающую заказы перед фургоном с нарисованной на боку миской горячей лапши. — Пожалуй, я сюда вернусь.

У огромных грилей под навесом стояли четверо мужчин в передниках с надписями «Зааркань и прокатись» и длинными приборами для барбекю. По всему парку разносились запахи специй, бекона и горячей выпечки.