А ещё оказалось, что нам нужно как-то объяснить всем любопытствующим, почему мы вернулись в порт отправления, и чего от нас понадобилось Патрулю. Леон об этом не подумал, за что и получил от Паоло выволочку. Придумали они вот что. Капитан узнал о том, что его бортмеханик не имеет лицензии, уже в космосе, перед стартом он это прохлопал ушами. Перепугавшись, что в случае поломки устранять её будет некому, ведь бортмеханик без лицензии – не бортмеханик, он вернулся в ближайший порт, то есть, обратно. А Патруль нас заподозрил в причастности к взрыву, ведь грузовики редко возвращаются обратно, а взрывы бывают ещё реже, вот они и проверили возможную связь. Но убедились в нашей непричастности и отпустили.

Теперь, чтобы придать дурацкой выдумке хоть какую-нибудь достоверность, я должна была сдать экзамен на бортмеханика. Леон сказал, что я получу лицензию, даже если не отвечу ни на один вопрос, Патруль гарантирует, так что готовиться мне не надо. И мы пошли сдавать вместе с группой планетников, выпускников местных курсов. В космос они, конечно, не полетят, но кто-то же должен ремонтировать корабли и в портах. Леон попёрся посмотреть на экзамен, думаю, на самом деле он решил на всякий случай присмотреть за мной, чтоб не сбежала.

На курсах обучали ремонтников, а не бортмехаников, и все экзаменационные тесты были для них. С двумя из трёх я не справилась. Не смогла отсоединить от макета яхты двигатель и погрузить его на специальную тележку – я никогда в глаза не видела ни яхты, ни тележки, даже не знала, какие болты нужно откручивать. Микроволновку починила запросто, там просто провод отвалился, в смысле, его отвалили экзаменаторы, а вот настроить робота-массажиста не удалось – я даже не знала, что такие бывают. Лицензию мне, как и было обещано, выдали, Патрулю не отказывают, но экзаменаторы жутко кривились, да и Леон здорово усомнился, того ли бортмеханика он взял в экипаж.

- Ты же ни хрена не умеешь, - донельзя расстроенный, сказал он. – Только микроволновку и починила, а без неё вообще можно обойтись.

- А без робота-массажиста – нельзя? – осведомилась я. – Чтоб ты знал, бортмеханик и портовой ремонтник – совершенно разные специальности. Ты же не думаешь, что мне в космосе придётся использовать тележку, а я, ах, не умею ею управлять.

- Но ты же при мне разбирала двигатель! Почему же на экзамене не смогла?

- Разобрать и отсоединить – совершенно разные операции. А яхта и грузовик – совершенно разные типы кораблей. Я никогда не чинила яхты, как-то никто об этом не просил. Так что отцепись.

Крутить велосипедные педали под ливнем не хотелось ни мне, ни Леону, и мы смогли вытребовать патрульный автомобиль, не то тот самый, на котором нас привезли, не то точно такой же. К автомобилю прилагался молодой патрульный, донельзя усталый, с отвратительным самочувствием, не надо быть медиком, чтобы определить это с первого взгляда, и с таким же настроением.

- Сейчас вообще смена не моя, - пояснил он. – Спал себе, никого не трогал, кроме жены, а тут взрыв, а потом общая тревога, и надо срочно бежать на службу. Медики живыми занимались, а нам пришлось трупы с бетонки увозить. Столько погибших, ужас! Кто сгорел, кому что-то оторвало, голову, например. В том корабле, что опрокинулся, только один ребёнок выжил, да и то ненадолго. Пришлось её пристрелить.

- Как пристрелить? – не понял Леон.

- Из бластера. Она с ума сошла. Может, из-за того, что головой ударилась, может, из-за того, что вся её семья погибла. Раздобыла бластер, и из него моего напарника прикончила. Потом она в меня прицелилась, но уже успел своё оружие достать. А он не успел. У него жена и двое маленьких детишек. Как я им всё это рассказывать буду? Некоторые торговцы тоже обезумели, накинулись на патрульных. Орали, что наш крейсер не случайно прилетел. Тоже нескольких наших убили, но и они не все выжили. Вот кому этот бунт нужен был? – он в расстройстве махнул рукой. – Нет, хорошо, конечно, что нам помогли ребята с крейсера, но не будь их, может, нам бы и помощь не понадобилась?

Леон этого парня за руль не пустил, и намаявшийся бедняга, устроившись на заднем сиденье, мгновенно там уснул. Сам он сел на переднее пассажирское сидение, тем самым назначив водителем меня. А я никогда не управляла автомобилями, ни портовыми, ни какими угодно ещё, правда, несколько раз видела, как это делают другие. Вроде ничего сложного, вот рукоятка для переключения скоростей, на себя – задний ход, среднее положение – тормоз, от себя – едешь вперёд, а дальше просто крути руль, куда надо поворачивать, только возвращать его обратно не забывай.

Да, на словах всё просто, а на деле колёса совсем не хотели цепляться за мокрый бетон, так что разок нас закрутило на повороте, и не успел Леон закончить ругательство в мой адрес, как я неверно оценила длину тормозного пути, и автомобиль слегка ткнулся передней частью в опору нашего корабля.

- Ты что, первый раз за рулём? – заорал Леон.

- Да, - улыбнулась в ответ я. – Разве плохо? Мы доехали, и все живы.

- Могла бы сказать! Ты же нормально водишь корабли, а с автомобилем любой младенец справится! Но ты оказалась хуже любого младенца!

- Чего разорались? – недовольно поинтересовался разбуженный его воплями патрульный.

- Она машину твою разбила! Не умеешь водить – не садись за руль!

- Это разве разбила? Сегодня столько техники стало металлоломом, что помятый передок вообще не считается.

Патрульный сел за руль и уехал, а мы поднялись по скобам к люку и влезли в кабину грузовичка. Увидев нас, Джоконда сразу заявила, что и так еле-еле справляется с управлением в атмосфере, а в такой дождь и с ураганным ветром – и подавно. Пока Леон жаловался ей, как ужасно я управляю автомобилем, я задраила люк и сказала, чтобы он приготовился к старту. Он снова о чём-то разорался, но я его не слушала, включила двигатель, вывела его на рабочий режим, и плавно оторвала корабль от бетона.

- Такое впечатление, Леон, что ты нервничаешь, - сказала я.

- Да, нервничаю, - признал он, немного подумав. – А почему ты такая спокойная? Это же твои коллеги погибли. На их месте могла быть ты!

- И ты тоже. Я не могу повлиять на то, кому именно свалится на голову аварийный корабль, так какой смысл переживать? А вот самой ни на кого не свалиться – это уже от меня зависит. И если я буду нервничать, шансов свалиться гораздо больше.

Вообще-то, перед стартом было бы неплохо заново проверить корабельное оборудование, но тогда бы мы застряли на Фьорде ещё неведомо на сколько времени. Ночью, да ещё и под дождём, разбираться с соплами – плохая идея, а там и ветер может усилиться, тогда диспетчерская запретит взлёты, и придётся ждать хорошей погоды. Джоконда уверяет, что все механизмы в норме – значит, можно рискнуть, а если проявятся всякие мелочи, устраню их в космосе.

В атмосфере нас дико болтало, но мы летели вверх, и вскоре ветер стих – в космосе его не бывает. Космика уверяет, что это ещё не космос, а всякие там термосферы и экзосферы, но пилоту разницы нет – на тех скоростях, что развивают дальние грузовики возле планет, воздух здесь можно не учитывать. Я вывела корабль на курс, проложенный Джокондой, и передала управление ей.

Пока мы взлетали, Леон приготовил поесть. Наверно, это был ужин, потому что я хотела спать, да и он был не против. Времена суток на корабле – понятия условные, как захочешь, такими они и будут. Космики традиционно делали у себя сутки в двадцать четыре часа, как на легендарной Земле, но не все – ведь это не имело особого значения, просто вопрос удобства. В общем, мы поужинали, и я, хоть глаза у меня и слипались, потребовала у Леона, чтобы он изложил суть операции, в которую меня втянул, хотя бы вкратце.

- Да тут и рассказывать-то почти нечего, - скривившись, произнёс он. – За последние два года тридцать семь кораблей взлетели с космодрома Мордор, и нет сведений, что они где-то приземлились. Кто-то из них мог погибнуть в космосе из-за какой-нибудь аварии, но слишком уж высокая аварийность получается.