Женька, ожидавшая в нетерпении, листала записи покойного Пупкина. В основном это были разные сентенции и весьма безапелляционные заметки Пупкина, и его ремарки и оценки к известным историческим событиям.

Вот что выборочно прочла Женька:

"Русь, как национальное самообразование, почти никогда не существовала. Сначала были аланы, печенеги, половцы, скифы и еще много кто. Кому не лень - те и были. А потом пришли татары. И это было - иго. О-го-го! Какое было иго. Триста лет, вот. А потом пришли евреи. И остались. Татары ушли, а евреи нет. Как выжить честному патриоту в этом татарско-еврейском государстве"

"Всю жизнь я путал отчего-то Герострата с Геродотом."

"Некоторые первоисточники утверждают, что Шекспир был не прав. Последними словами Дездемоны было: "Нет в жизни счастья..."

" - Нет людей, которые все знают, но есть люди, которые хотят все знать..."

"А есть люди, которые просто хотят..."

Женька помотала головой, стряхивая с себя весь этот словесный мусор, и придвинула к себе папочку, которую дал ей Реставратор Летописей. Она раскрыла ее, в ней лежала стопка пожелтевших страниц. На первом листе было напечатано:

"ЛЕГЕНДА О БОГЕ-САТАНЕ"

Женька удивленно хмыкнула и перевернула первый лист:

"... И был когда-то Господь Один. И Вера была Едина. И люди были Едины.

Имел тогда Господь два Лика: один был повернут в прошлое, другой - в будущее.

И звался он - Янусом. Семиты называли его Яхве, или Ягве, откуда пошло - Иегова.

И правил он миром мудро, как и положено Господу нашему.

Тем более - ведал он прошлое, и равно ведал он будущее.

А настоящее и ведать не нужно - вот оно. К тому же нет его настоящего. Есть бесконечная смена будущего на прошлое. А настоящее - это и есть эти быстрые смены. Даже каждая стотысячная секунды становится прошлым, едва появившись из будущего...

И пришел однажды маленький человек, имя которого осталось неведомым, и сказал маленькие слова:

- Как же ты, Господь, велишь нам, малым сим, добро творить, от зла предостерегаешь, а сам два лика имеешь? И один твой лик - Добро, а второй лик - Зло. Как же так, Господи?

И не ждал он ответа. И не было ответа. Запали маленькие слова в Господа. Задумал он отделить Зло от Добра в себе - Едином.

И попросил лик его, который был Зло:

- Не разделяй того, что едино есть! Не делай этого. Не разделяй то, что одно без другого не бывает.

И ответил Господь в скорби:

- Как могу я, Добро проповедуя, в самом себе Зло иметь?

- Сделаешь это - породишь Хаос. Нет Добра без Зла и наоборот. Так было, так будет. Нельзя делить неделимое. Всегда отделенное к единству стремиться будет.

Но разделил Господь. Исторг он Зло от себя. И чтобы оно не смущало Его, низверг он Зло в вечный мрак.

Но было это вторым ликом Господа. И, отторгнутое, не потеряло силы и власти.

И нарек Господь отторгнутую половину свою - Сатаной.

А чтобы никто и никогда не смог увидеть Зло, отдал Господь Сатане Вечную Тьму.

А себе взял Он - Свет.

И были тогда на земле во множестве Боги - великаны. Не хотели они разделяться. Искали они отделенные свои половины.

Господь, отделив от себя Зло, малых других разделил на мужчин и женщин.

Но вопреки воле Господа искали разделенные свои половины. И соединялись вопреки Ему.

И назывались те, кто искали друг друга - Андрагоны.

И появились на земле Гермафродиты - могучие мужеженщины.

Преследовал их Господь. Низвергал во Тьму.

И поскольку Господь был Абсолютом, отделил он Абсолютное Зло от Абсолютного Добра.

И стало, и народилось великое множество малых зол.

И настал Хаос.

И языки перемешались.

Религия пошатнулась и разделилась.

Не стало единства в человеках и в душах человечьих.

А тот, кого Господь нарек Сатаной, даже в имени своем унижен был.

И стал он имя свое числом называть.

И число это было - 666.

И было это число - число Зверя.

А на словах Сатана запретил себя называть.

Тому, кто называл его, он являлся и сам на уста печать огненную накладывал.

Но гордо принял он царство Тьмы. И так он сказал:

- Было Добро и Зло - Едины. И это было Господь. Но отрекся Он от своей половины.

Не стану я Царем именоваться. Не стану я вставать выше того, кто сам себя захотел лучшим из лучших видеть.

Пусть будет.

А я буду - Князем Тьмы.

И разделенный - Един Господь.

Изгнал Он Зло Абсолютное, но малое осталось с Ним.

Когда есть Абсолютное Зло, все видят его - и боятся.

Маленькое зло незаметно и нестрашно, но оно - повсюду.

Я безропотно удаляюсь во Тьму. Не хочу видеть того, что будет.

Обращенный в Прошлое, я научился видеть в нем Будущее.

Будущее отражается в Прошлом, как в зеркале.

Нет Прошлого без Будущего. И наоборот.

Кто вспомнит теперь: ЧТО ЕСТЬ ЗЛО?

Зачем? Всяк будет выдавать Зло за Добро.

А когда нет большего - чем мерить?

И не сможет Господь приучить к Добру.

Ибо будут оспаривать люди что есть Добро.

Множество религий будут порождать, чтобы Зло творимое ими, за Добро

принимать. Чтобы удобнее со Злом в сердце своем примириться.

И будут выдавать Зло за необходимость.

И воскорбит Господь.

И собственного сына пошлет во искупление грехов человеческих.

И предадут его люди. И распнут его..."

Двери сами раскрылись, и без стука вошли Самовольный Домовой, бабушка Задрипина и Клопулина.

Глава тринадцатая

Гадкий Мальчик. Снулик. Поэт Охапкин. Ворон Яков. Электрик Петров и стихи

- ...Им всем хорошо. Они сидят в светлых комнатах, книжки читают, чай пьют разговорчивый, чтобы беседы потом приятные вести. А ты тут по чердакам ползай в темнотище...

Так ворчал Гадкий Мальчик, пробираясь по чердаку. Он, конечно, как всегда лукавил, в темноте он видел все прекрасно. Видел он и существо, которое сидело в углу на старом сундуке. С большими оттопыренными ушами и большущими глазами, прикрытыми веками с очень длинными ресницами. Существо сидело, свесив ножки. Оно дремало, посапывая носиком. При этом у него пошевеливались уши.

- Ты - Снулик? - спросил Гадкий Мальчик, покашляв.

Существо открыло глаза и сказало, помаргивая:

- Я Снулик, А ты кто? И откуда ты знаешь, как меня зовут?

- Гадкий Мальчик, - представился гость.

- Я знаю, извини, - вздохнул и потупился Снулик.

- Что ты знаешь и за что тебя извинять? - удивился Гадкий Мальчик.

- Я знаю, что я - гадкий мальчик, потому что я не поздоровался

- Я тебя совсем даже не ругал! Это меня так зовут: Гадкий Мальчик. Это Рыжая Женька так меня назвала, за то, что я кусаюсь и не всегда слушаюсь. Она помочь просила. Мышатник затеял какую - то Большую Гадость, надо ему помешать. Женька собирает всех на помощь.

- Я сейчас, я мигом, - Засуетился Снулик.

- Успеешь, не суетись. Вместе пойдем, только я сейчас ворона Якова кликну.

Гадкий Мальчик вскарабкался на подоконник низкого чердачного окна и стал высматривать ворона. Тот сидел в гнезде на дереве и спал, засунув голову под крыло.

Гадкий Мальчик крикнул - никакого ответа. Посвистел. Ворон даже не пошевелился. Гадкий Мальчик перевесился, насколько сумел, заложил в рот пальцы и свистнул. Изо всех сил. При этом сил у него оказалось так много, что пальцы выдуло изо рта, а сам он перевалился через низкий подоконник, и полетел вниз.

Шлепнувшись об асфальт, он несколько раз подпрыгнул, потом остановился, покачиваясь с боку на бок...

- Ой-ей-ей...

Вот и все, что он смог сказать, глядя на чердачное окно, из которого он сам себя "высвистел" минутой раньше. И поплелся он на непослушных ножках, чтобы заново начать свое восхождение по ненавистным лестницам, проклиная все на свете Перстни и всех на свете Мышатников.

Он перевалился через ступеньку второго этажа, чтобы начать восхождение на Голгофу, на третий этаж, но тут распахнулась дверь, и на площадку вышел поэт Охапкин, он же Сентенций. Сперва он даже не обратил внимания на Гадкого Мальчика, подбирая рифму: