Шум за спиной заставил ее обернуться. Никки выдернула страничку из машинки и разорвала ее на мелкие клочки, которые отправила в стоящую рядом с ней корзину для бумаг.

– Никки? В чем дело?

Никки со сверкающим взором поднялась из-за машинки.

– Никак не могу отвязаться от этого наглеца.

– Какого еще наглеца?

– От этого надутого щелкопера – от Эллери Квина! Знаешь, что сказал мне сегодня утром издатель?

– Что же?

– Он сказал, что я заимствую свои идеи из книг Эллери Квина. Что я занимаюсь плагиатом! Он сказал, что мне надо хотя бы разок написать о чем-то, что я пережила сама. И этот ничтожный карлик осмеливается говорить мне такие слова прямо в лицо!

– – Может, ты и в самом деле неосознанно испытываешь какое-то влияние Эллери Квина, – сказала Барбара, пытаясь успокоить подругу. – В конце концов, ты ведь все время читала его книги.

– Теперь еще и ты туда же! – Никки гневно отбросила локоны со лба. – Неужели я могу отвечать за ошибки молодости? Сейчас я уже взрослая и могу понять, что за дрянь он написал. Пожалуйста, я готова признать, что этот человек какое-то время действительно отравлял мою душу. Но за последние два года я сумела выйти из-под его влияния. Сейчас он просто отвратителен мне.

– Но если ты выбрасываешь в корзину плоды своего творчества, то при чем здесь мистер Квин? – осведомилась Барбара.

Темные глаза Никки стали еще темней.

– Я как раз собиралась написать новый детективный рассказ, который хотела назвать «Дом на дороге». Место действия – наполовину развалившаяся хижина на краю трентонских болот. Но тут мне пришло в голову, что этот Квин уже успел состряпать что-то в этом духе – под названием «Дом на полдороге». Мне следовало бы помнить об этом: если уж используешь атмосферу болота, спорить не приходится – Эллери Квин сделал это раньше.

Барбаре удалось спрятать улыбку.

– Наверное, это я тебе мешаю. Пойду полежу, врач мне все равно прописал постельный режим.

– Ты мне вообще не мешаешь, – возразила Никки. – Это только… А, все едино! Как ты себя чувствуешь, Барби?

Она окинула подругу испытующим взглядом.

– Просто прекрасно. Могу рвать с корнем деревья. Джим так заботится обо мне. Он просто золото.

– И нормальный цвет лица к тебе возвращается наконец, – констатировала Никки. – Но Джим прав – надо долечиться, не торопись вставать. Я открою ему дверь, когда он придет. Вот, а теперь пойди, ляг.

Когда Барбара закрыла за собой дверь, Никки вставила новый лист в машинку. Затем какое-то время сидела неподвижно, уставившись на клавиши. Только игра ее лица выдавала, насколько напряженно она раздумывает. Наконец, ее, кажется, посетило вдохновение. Она выпрямила спину и напечатала сверху на листе:

НИККИ ПОРТЕР «ТАИНА ВОСТОЧНОГО КОВРА»

Не успела она закончить заголовок, как в дверь постучали. Она встала, отодвинула щеколду и распахнула дверь.

– А, это вы, Джим. Барбара все глаза проглядела, высматривая вас в окно.

– Как у вас дела, Никки, сокровище мое? И Барбара тоже уже в полном здравии?

Доктор Роджерс вошел, и Никки закрыла за ним дверь.

– Барбара свежа как фиалка. Она ждет вас.

И Никки указала на дверь спальни.

После этого она вернулась за машинку. Не успела она снова уставиться на страницу, на которой не было ничего, кроме заголовка, как Джим в поразительно короткое время появился снова и тщательно затворил за собой дверь.

– Никки, – сказал он тихо и подавленно. – Я… Я просто не смог сказать ей об этом. Может, скажу завтра или послезавтра, когда она немного соберется с силами. Да это, впрочем, и не так спешно. У меня плохая новость для нее. Ее отец болен. У него рак. Ему осталось жить всего несколько недель.

– Какой ужас!

Никки прижала ладошку ко рту и в растерянности поглядела на него.

– Я должен убедить Барбару вернуться домой. Правда, ее отец не изменил своего мнения – даже сейчас, когда оказался на краю могилы. Даже не верится, что человек может быть таким.., таким черствым.

– Тогда ей нельзя возвращаться, – прошептала Никки. – Представьте себе только – он в гневе, да еще на смертном одре… Нет, это было бы слишком жестоко.

– Я, собственно, думаю так же. Но вы должны понять и меня. Я не могу взять на себя ответственность и не сказать ей ничего. Мой долг – убедить ее вернуться, но я очень надеюсь, что она не сделает этого. Отец ее – самый твердолобый тип из всех, которых мне доводилось встречать.

– Она и не поедет домой, – твердо сказала Никки.

– Будем надеяться. Я приду завтра, как только освобожусь.

И снова Никки села за свою печатную машинку, однако мысли ее были весьма далеки от нового детективного рассказа. Она знала, что подруга страдает – из-за своей любви к Джиму. Она страдает молча, пытаясь не подавать вида. Нельзя подвергать ее дополнительным мучениям. А если Джим скажет миссис Браун, где Барбара…

Никки сама не знала, сколько она просидела так, погрузившись в раздумья.

Стук в дверь вывел ее из этого состояния. Она вдруг испугалась. Кто бы это мог быть? Стук повторился.

Она подбежала к спальне и шепнула:

– Барби, там кто-то пришел. Лежи тихо и не шевелись.

По испуганному взгляду подруги Никки догадалась, что та поняла все. Тогда она на цыпочках подошла к двери и спросила:

– Кто там?

– Из газовой компании. Мне хотелось бы снять показания счетчика, – раздался бодрый голос.

Она приоткрыла дверь, но из предосторожности поставила ногу так, чтобы оставалась только маленькая щель. Молодой человек, который был виден в эту щель, мало походил на газовщика. Во всяком случае, ей еще не доводилось видеть газовщика в серых фланелевых брюках и твидовой куртке. Когда она захотела закрыть дверь, та не подалась, и Никки поняла, почему: мешал начищенный до блеска носок ботинка, засунутый в щель. Навалившись на дверь всем телом, она попыталась придавить ногу пришельцу. Сейчас она покажет наглецу! Тут она почувствовала, что медленно, однако неумолимо движется вместе с дверью внутрь квартиры. Когда мужчина вошел, он ухмыльнулся ей с высоты своего роста. Ухмылка вышла не то чтобы угрожающей или дерзкой, а как бы даже шаловливой, и это разъярило ее еще больше.

– Ну вот что, – пискнула она, переводя дыхание, и отступила на шаг. – Если вы не уберетесь сейчас же, я расцарапаю вам физиономию!

– Этакая маленькая дикая кошка, да?

Он снова усмехнулся.

Несмотря на весь свой гнев, она вынуждена была признать, что у незнакомца на редкость внимательные серые глаза, красивое открытое лицо, каштановые волнистые волосы, широкие плечи, хорошие зубы, да и улыбается он довольно мило… Ну ничего, это у него как рукой снимет, стоит ему познакомиться с ее ногтями!

– Ну что, уходите или нет? – угрожающе спросила она и продемонстрировала свои коготки.

– Нет, – ответил он и двинулся дальше в комнату. Никки не сдвинулась ни на пядь. Она грозно подняла руки. При виде ее красных наманикюренных ногтей он снова широко улыбнулся.

– Кто вы такой, собственно? – возмутилась она.

– Я – частный детектив, – сказал Эллери Квин, не моргнув глазом. – Хватит играть в прятки, мисс Браун. Я вас застукал.

Глава 4

Как только лимузин миссис Браун отъехал от полицейского управления, Эллери Квин связался с таксистом Пинки, который, кроме своего исключительного шоферского дарования, обладал способностью следовать за людьми незаметно для них. Дав Пинки инструкции, Эллери вернулся в квартиру на Западной 76 улице, которую занимал с отцом. В третьем часу зазвонил телефон. Пинки сообщил, что ему повезло. Он проследил доктора Роджерса от «Храма здоровья» до Форт-Стрит, где тот припарковал свою машину. Затем Роджерс пешком дошел до Уэйверли Плейс и при этом все время оглядывался, не следят ли за ним. Пинки дал Эллери точный адрес дома. Эллери попросил его подождать там и пулей вылетел из дому. Когда он некоторое время спустя приехал на Форт-стрит, Роджерс уже выходил из подъезда. Но Пинки смог установить, что Роджерс звонил на втором этаже в дверь некоей мисс Никки Портер. Довольно усмехнувшись, Эллери вручил ему десятидолларовую банкноту и поднялся по лестнице.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: