Да, я пила — две ночи подряд, и гораздо больше, чем привыкла. — «Оба мужа?» Я не знала, что Британская Канада приняла Австралийский план.

— Британская Канада его не приняла; но приняли британские канадцы. Многие тысячи из нас. Ворота заперты, и это наше личное дело. Хочешь попробовать большую кровать? Если станешь засыпать, сможешь уползти в свою комнату — главная причина, по которой я спланировала дом именно так. Что скажешь, дорогая?

— Э… да. Но мне может быть неловко.

— Пройдет. Давай…

Ее перебил резкий звонок терминала.

Дженет сказала:

— О, черт, черт! Почти наверняка, Иен понадобился в порту, несмотря на то, что он только что вернулся из рейса. — Она подошла к терминалу и включила его.

— …причины тревоги. Наша граница с Чикагской Империей закрыта, и беженцы окружаются. Атака со стороны Квебека более серьезна, но она может быть ошибкой местного командования; объявления войны пока не было. В настоящее время действует чрезвычайное положение, поэтому не выходите на улицу, сохраняйте спокойствие и ожидайте на этом канале официальных сообщений и инструкций.

Начался Кровавый Четверг.

Я думаю, у каждого есть более или менее похожие представления о Кровавом Четверге и последовавших событиях. Но, чтобы объяснить свои действия (если возможно, самой себе!), я должна рассказать, как я видела это, включая всю неразбериху и сомнения.

Мы вчетвером действительно оказались в большой кровати Дженет, но не для секса, а чтобы не оставаться в одиночестве. Мы глядели на экран терминала и ловили каждое слово новостей. Более-менее одно и то же повторялось снова и снова: отражена атака Квебека, Председатель Чикагской Империи убит в своей постели, граница с Империей закрыта, неподтвержденные сообщения о диверсиях, не выходите на улицу, сохраняйте спокойствие — но не важно, в какой раз это повторялось, мы замолкали и слушали, ожидая чего-то, что придаст смысл всему, что нам сообщили.

Но вместо этого всю ночь все становилось только хуже и хуже. К четырем утра мы узнали, что убийства и диверсии происходили по всему земному шару; к рассвету стали поступать неподтвержденные сообщения о беспорядках на Эл-Четыре, на Базе Тихо, на Стационарной станции и (прерванное сообщение) на Церере. Предположить, распространились ли беспорядки на Альфу Центавра или Тау Кита, было невозможно… но представитель властей по терминалу все-таки предположил, громко отказавшись делать предположения и потребовав от всех нас не распространять вредные слухи.

Примерно в четыре Дженет, с моей помощью, сделала сэндвичи и сварила кофе.

Я проснулась в девять, потому что зашевелился Жорж. Я обнаружила, что спала, положив голову ему на грудь и прижавшись к нему плечом. Иен полулежал поперек кровати, опершись на подушки и повернув голову в сторону экрана — но его глаза были закрыты. Дженет не было — она пошла в мою комнату и залезла в формально мою постель.

Я обнаружила, что, если двигаться очень медленно, я могу встать с кровати, не разбудив Жоржа. Я это сделала и выскользнула в туалет, где избавилась от использованного кофе, и мне стало лучше. Я заглянула в «мою» комнату, увидела мою пропавшую хозяйку. Она не спала. Она помахала мне рукой и знаком пригласила меня войти. Она подвинулась, и я легла рядом с ней. Она поцеловала меня.

— Как там мальчики?

— Оба еще спят. Точнее, спали три минуты назад.

— Хорошо. Им надо выспаться. Они беспокойные люди; я нет. Я решила, что нет смысла следить за Армагеддоном налитыми кровью глазами, поэтому пришла сюда. Я думаю, ты в это время спала.

— Должно быть. Я не знаю, когда заснула. Мне казалось, что я слушаю одни и те же новости в тысячный раз. Потом я проснулась.

— Ты ничего не пропустила. Я приглушила звук, но оставила подстрочник на экране — там продолжалась все та же грустная история. Марджори, мальчики ждут, когда начнут падать бомбы. Я не думаю, что бомбы будут.

— Надеюсь, ты права. Но почему нет?

— Кто на кого будет бросать водородные бомбы? Кто враг? Насколько я могу судить по новостям, волнения происходят во всех крупнейших блоках. Но, если не считать того, что, похоже, является ошибкой квебекского генерала, военные нигде ни во что не вмешивались. Убийства, поджоги, взрывы, диверсии всех видов, перевороты, террористические акты — но без какой-либо системы. Это не Восток против Запада или марксисты против фашистов, или черные против белых. Марджори, если кто-нибудь запустит ракеты, это будет значить, что весь мир сошел с ума.

— Разве на это еще не похоже?

— Я так не думаю. Система этого в том, что нет никакой системы. Каждый человек является мишенью. Это, похоже, нацелено на все правительства в равной степени.

— Анархисты? — предположила я.

— Может быть, нигилисты.

Вошел Иен. У него под глазами были круги, на озабоченном лице — щетина, он был в коротком халате, из-под которого торчали колени.

— Дженет, я не могу дозвониться до Бетти и Фредди.

— Они разве не собирались вернуться в Сидней?

— Дело не в этом. Я не могу дозвониться ни до Сиднея, ни до Окленда. Только слышу в ответ этот чертов синтезированный компьютерный голос: «В настоящее время линия занята. Пожалуйста, позвоните позже, спасибо за внимание».

— Ой. Может быть, снова диверсии?

— Возможно. Но, может быть, хуже. Услышав это квакание, я позвонил в диспетчерскую в порту и спросил, что, черт возьми, случилось со спутниковой линией Виннипег-Окленд? Поскольку я капитан, я в конце концов добрался до начальника смены. Он сказал мне забыть о нарушенной связи, потому что у них серьезные неприятности. Все ПБ стоят на приколе, потому что два взорвались в космосе. Виннипег-Буэнос-Айрес, рейс двадцать девять и Ванкувер-Лондон, рейс сто один.

— Иен!

— Никто не спасся. Взрыватели реагировали на давление, потому что оба взорвались при выходе из атмосферы. Джен, когда я полечу в следующий раз, я сам все проверю. И остановлю обратный отсчет, если будет хоть малейший повод. — Он добавил:

— Но я не могу предположить, когда это случится. Невозможно запустить ПБ, если нет связи с портом прибытия… а начальник смены признался, что отказали все спутниковые линии.

Джен встала с кровати и поцеловала его.

— Перестань волноваться! Прекрати. Немедленно. Конечно, ты сам все будешь проверять, пока диверсантов не поймают. Но сейчас ты можешь выбросить это из головы, потому что тебя не назначат в полет, пока не восстановят связь. Поэтому объявляется выходной. А насчет Бетти и Фредди, жаль, что мы не можем поговорить с ними, но они могут о себе позаботиться, и ты это знаешь. Несомненно, они тоже волнуются за нас, но им этого тоже не стоит делать. Я только рада, что все случилось, когда ты был дома — а не на полпути вокруг земного шара. Ты здесь, ты в безопасности, и это все, что меня волнует. Мы просто будем сидеть здесь, в уюте и спокойствии, пока весь этот бред не кончится.

— Я должен ехать в Ванкувер.

— Муж мой, ты ничего не должен делать, только платить налоги и умереть. Они не будут сажать артефакты в корабли, если корабли не взлетают.

— «Артефакты»? — ляпнула я и пожалела.

Иен, казалось, только сейчас меня заметил.

— Привет, Мардж. Доброе утро. Ты можешь ни о чем не беспокоиться — и я хочу извиниться, что все это случилось, когда ты гостила у нас. Те артефакты, о которых сказала Джен, — не механизмы, они живые. У начальства появилась дикая идея, что живой артефакт, созданный для пилотирования, сможет справляться с работой лучше, чем человек. Я председатель виннипегского отделения профсоюза, поэтому я должен бороться. Завтра в Ванкувере собрание правления.

— Иен, — сказала Джен, — позвони генеральному секретарю. Глупо ехать в Ванкувер, не проверив.

— Ладно, ладно.

— Но не просто спроси. Заставь генерального секретаря нажать на правление и отложить собрание, пока все не придет в норму. Я хочу, чтобы ты оставался здесь и следил, чтобы со мной ничего не случилось.