- Все началось с того... - Он мрачно мял комок газоидов, - что ты хотел стать правителем мира. Ты не был обычным, но мне кажется, это было как-то смешно - да, и ты был отзывчивым, - он посмотрел на Каррсбери. - Ты действительно во многих направлениях сделал миру много добра, никогда не забывай об этом, - заверил он его. - Конечно... - Он снова направил взгляд на газоидов, которых он мучил, - это не были те направления, которые ты имел в виду.
- Не те? - автоматически переспросил Каррсбери. "Выполнял его капризы! Выполнял его капризы!" - непрерывным рефреном гремело в его голове.
Фи печально покачал головой.
- Возьмем, к примеру, те законы, которые ты издаешь, чтобы успокоить людей.
- Да?
- Они действительно вызывают изменения. К примеру - твой запрет на чтение всей возбуждающей литературы... О, сначала мы попробовали некоторые из тех успокаивающих вещей, которые ты нам предложил. Весь мир был доволен ими. Люди все время смеялись. Но потом, как я уже говорил, твой закон, так сказать, изменился - в данном случае превратился в запрет на всю литературу, даже не возбуждающую.
Улыбка Каррсбери стала шире. На мгновение опасение коснулось края его сознания, но последнее замечание Фи прогнало его.
- Каждый день я прохожу мимо пары книжных и журнальных лотков, - дружески сказал Каррсбери. - Выставленные на продажу беллетристические издания всегда имеют просто оформленные обложки воспитательного содержания. Ни на одной из них нет тех диких, чудовищных сцен, которые раньше можно было видеть повсюду.
- Но ты покупаешь эту книгу, и она принадлежит тебе? Или просто проецируется визуальный телек? - робко осведомился Фи.
- Я уже десять лет слишком занятой человек, - ответил Каррсбери. - Конечно, я читаю официальные сообщения о происходящем и иногда бросаю взгляд на дайджесты художественных книг.
- Дайджесты, это официальная информация, - согласился Фи и посмотрел на стену, полную книжных полок, за письменным столом. - Ты знаешь, что мы сделаем? Мы оставим однотонные обложки, но содержание книг совсем другое, такое же, как и в прежние времена. Контраст щекочет нервы людей. Не забывай, что многие из твоих законов, о которых уже я упоминал, принесли много добра. Например, они устранили огромное количество шума и беспорядка.
Это официальная информация. Выражение было почему-то неприятно для ушей Каррсбери. В его взгляде были следы нескрываемой подозрительности, когда он быстро оглянулся через плечо на полки с книгами.
- Ax, да, - снова продолжал Фи, - и этот закон по предотвращению увлечений, связанных с необычным или непристойным поведением с длинным списком специфических катастроф. Он будет действенным, но с небольшим примечанием. Это будет так, если у вас действительно будет желание выполнять его. Мы находим это абсолютно необходимым, ты понимаешь? - Пальцы его неторопливо мяли газоида. - Что же касается запрета на различные стимулирующие напитки... Ну, здесь они давно уже подаются под другим названием, и развилась очень интересная привычка после их принятия вести себя тихо и робко. Теперь перейдем к восьмичасовому рабочему дню.
Почти против своей воли Каррсбери встал и направился к внешней стене. Проведя рукой через невидимый V-образный луч, он включил окно. Казалось, что внешняя стена исчезла. Через нее, ставшую почти совершенно прозрачной, он с напускным любопытством посмотрел на гладкие, блестящие фасады зданий, на террасы и аллеи внизу.
Огромные толпы людей производили впечатление спокойствия и порядка. Но потом возник беспорядок: группа людей - с такого расстояния не более чем кучка крошечных голов, рук и ног - далеко внизу оторвалась от дела и начала забрасывать другую группу чемто похожим на продукты питания. Две маленькие яйцеобразные машины, серебристые капли, лишенные с такого расстояния всяких швов, играючи свернули на боковой съезд. Кто-то побежал.
Каррсбери поспешно выключил окно и повернулся. "Это были лишь случайные инциденты", - сказал он самому себе. Они не имели никакого статистического значения. Уже десять лет человечество, несмотря на случайные происшествия, постепенно обретало душевное здоровье. Он видел собственными глазами, как развивается его программа - или, по крайней мере, достаточно, чтобы сделать заключение. Он был глупцом, позволил болтовне Фи повлиять на себя, - в этом были виноваты только его усталые нервы.
Он посмотрел на хронометр.
- Извини меня, - коротко сказал он и прошел мимо кресла Фи. - Я охотно продолжил бы нашу беседу, но я должен отправиться на первое совещание нового правительства.
- О, но ты этого не сможешь! - Фи вскочил и схватил его за руку. - Ты просто не сможешь, понимаешь? Это невозможно!
Молящий голос перешел в крик. Каррсбери нетерпеливо попытался стряхнуть с себя мирового секретаря. Щель на боковой стене расширилась, превратившись в выход. Оба они тотчас же услышали шум.
В проходе стоял высокий и тонкий, как скелет, гигант-мужчина с компактным темным оружием в руке. Черная встрпорщенная борода покрывала его щеки. На его лице была жуткая смесь подозрения и фанатической преданности; он направил оружие на Фи, а лицо с блуждающими глазами повернул к Каррсбери.
- Он вам угрожал? - спросил бородач хриплым голосом, выразительно поводя оружием.
Глаза Каррсбери нехорошо сверкнули гневным, мстительным блеском. Потом они погасли. "Что он тут вообразил?!" - спросил он самого себя. Этот бедный сумасшедший мировой секретарь был не тем, кого следовало бы ненавидеть.
- Нет, нет, Хартманн, - спокойно ответил он. - Мы кое-что обсуждали, мы были возбуждены и повысили голоса. Все в полном порядке.
- Хорошо, - удовлетворенно сказал бородач после паузы. Он с неохотой убрал пистолет в кобуру, но положил на него руку и остался стоять в проходе.
- А теперь... - Каррсбери освободился, - я должен идти.
Он вышел в коридор, встал на ленту транспортера и был уже на пути к лифту, когда заметил, что Фи следует за ним и уже робко дергает его за рукав.
- Ты не можешь идти, - настаивал Фи, опасливо оглядываясь. Каррсбери увидел, что Хартманн тоже следует за ним зловещая тень в двух шагах. - Ты должен дать мне шанс объяснить тебе это, сказать тебе, - почему, как ты сам этого потребовал.
"ВЫПОЛНИ ЕГО КАПРИЗ!" - продолжало звенеть рефреном в голове Каррсбери, но из чистой усталости он был готов продолжить это.
- Ты можешь рассказать мне все в лифте, - согласился он и сошел с ленты. Пальцы его скользнули через луч, и мигающий световой указатель показал, что лифт послушно поднимается вверх.
- Понимаешь, это было не только дело с запретами, - быстро продолжал Фи. - Есть множество других вещей, которые функционируют совсем не так, как утверждают твои официальные доклады. К примеру, бюджет министерств. Я знаю, в докладах говорится о регулярных сокращениях средств на выделенные исследования. В действительности же эти средства за десять лет твоего правления увеличились в десять раз. Конечно, у тебя нет никакой возможности узнать об этом. Ты не можешь быть одновременно во всех местах на планете и наблюдать за каждым стартом стратосферной ракеты.
Движущийся огонек застыл. Щель расширилась. Каррсбери вошел в лифт. Он подумал, не послать ли ему Хартманна обратно. Бедный бормочущий Фи не представлял никакой угрозы. Но, несмотря на это - "хитрость душевнобольного", - он решил взять Хартманна с собой и прервал контрольный луч в секторе, который мог доставить их на сотый этаж. Дверь тихо закрылась. Кабина наполнилась волнующейся тьмой, бесшумно замелькали цифры. Двадцать первый, двадцать второй, двадцать третий...
- И еще военные ведомства. Ты сильно сократил им средства.
- Конечно, - устало ответил Каррсбери. - В мире есть только одна-единственная страна. Совершенно очевидно, что не нужно больше никаких военных сил, кроме одного специального отряда полиции. Я уже не говорю о риске дать оружие в руки современному населению планеты.