Глава тринадцатая

Призрак стоял в шаге от меня, сдвинув брови над зелеными глазами. Он снова изменился. Вместо черной одежды злодея он был в белой футболке, заправленной в узкие джинсы, веревка висела на плече. Я разглядывала его от спутанных черных волос до рук с татуировками и его ног.

Все еще сжимая ограду, смутно боясь, что он свяжет меня этой веревкой, я сморщила нос.

— Сапоги ковбоя?

— Сапоги для верховой езды, — исправил он с раздражением на лице. — Я спросил, умеешь ли ты кататься.

— Ох. Эм. На лошадях? Нет.

Он пожал плечами, прошел мимо меня, плавно перепрыгнул ограду. Я смотрела ему вслед, челюсть была на земле во второй раз за день. Я думала, он уже ушел.

— Что ты делаешь? — крикнула я.

Не оглядываясь, он отмахнулся, но я не знала, что это значило. Через миг я перелезла через ограду на пастбище.

Он прошел по траве, свистнул. Лошади подняли головы, побежали к нему. Я остановилась в стороне, пока он хлопал лошадей, осматривал их, проверяя на раны или что-то еще. Через пару минут он обвил веревку на шее гнедого коня, сделал подобие уздечки и пошел прочь. Конь шагал за ним, стуча копытами.

Сунув руки в карманы, я пошла за ним и конем в тень амбара, где он привязал веревку к металлическому кольцу на столбике. Он пропал в кладовой, где на стене висели седла, и вернулся со щетками. Хоть я стояла там, он ничего не говорил, разложив щетки на дверце стойла.

Я тихо наблюдала, как он вычесывал коня. Мой взгляд задерживался на движении мышц на его руках, на татуировках на его спине, заметных сквозь тонкую ткань белой футболки.

— Сегодня не прячешь лицо? — спокойно спросила я. Будет плохо, если говорить первой?

— Все ушли на день, — он гладил щеткой бок коня, пыль слетала с его шерсти.

— Но не я, — рявкнула я. — Почему мне нельзя уехать?

— Я тебе не доверяю.

— В чем не доверяешь? Что я не сбегу? А остальные? Они разве не могу сбежать?

— Могут, но мне плевать. Они не смогут узнать меня.

Холод боролся с потрясением, и я не знала, как ответить.

— Надин может.

Он поменял щетки и стал тереть ноги коня.

— Она, в отличие от тебя, не хочет уходить. И она, в отличие от тебя, доверяет мне.

Я сжала кулаки, ногти впились в ладони.

— Ты прав. Я хочу уйти. Отпусти меня.

Он выпрямился во весь рост, нечитаемые зеленые глаза смотрели на меня.

— Я не могу так сделать.

— Я знала, — прошипела я. — Я знала, что ты гадкий. Ты не спасаешь уязвимых мификов и даешь им убежище. Ты не белый рыцарь.

Гладя рукой грудь коня, он нырнул под его головой и пропал с другой стороны.

— Я себя так не называл.

— Ты такой для Надин, — возмутилась я.

— Ты против?

— Ты… — я подавила ярость, чтобы не сказать то, что меня убило бы. — Мерзость, — не сдержалась.

Он молчал, и через миг я услышала тихий звук поверх шороха щетки по боку лошади — пение. Он напевал, пока ухаживал за конем. Мои жизнь и свобода были в его руках, и он даже не замечал меня? Гнев вспыхнул во мне, дополняя бессилие и страх из-за проведенных в плену тринадцати дней. Я уже не могла себя сдерживать.

— Эй! — закричала я.

Конь вскинул голову, уши прижались. Он почти встал на дыбы, веревка натянулась. Призрак поймал веревку, притянул к себе голову коня, погладил шею, мягко шепча ему. Он нырнул под головой коня и прошел ко мне.

Волна страха сменила мою ярость, и я попятилась, когда он приблизился. Моя спина врезалась в дверь стойла. Он остановился в футе от меня, навис надо мной.

— Ты хочешь уйти, — его низкий голос был тихим и опасным, угроза висела в воздухе, как при нашей первой встрече. — Готова сначала поговорить?

— Поговорить? — едва слышно прошептала я.

— Готова поделиться правдой, Виктория? — он склонился ближе. — Ты — не мифик. Ты не связана родством с мификами. Ты не встречалась с мификами — не так серьезно, чтобы это оставило след в твоей жизни. У тебя нет связей с обществом мификом, но ты пришла в приют, изображая прорицательницу. Ты говорила о классах магии и темных искусствах. И ты согласилась пойти со мной, хоть считаешь меня мерзким злодеем.

Я подняла голову.

— Ты и есть мерзкий злодей.

— Я и не отрицал, — он поймал пальцами мой поднятый подбородок, впился в челюсть. — А команда мификов, что была в парке во время нашей встречи? Кто они?

Я сглотнула. Он заметил слишком много. Он угадал многое. Я должна была понять, что он заметил ребят в парке.

— Почему ты не убил меня? — резко спросила я. Я хотела убрать голову от его ладони, но была прижата к двери. — Зачем сделал предложение?

— Я не знал, были те мифики врагами, союзниками или незнакомцами для тебя, — его пальцы пропали с моего подбородка, он отступил. — Ты что-то скрываешь, но твои гнев и отчаяние… настоящие. И я использовал шанс.

Я прижалась к двери, а потом взяла себя в руки.

— Ты поверил мне, потому что я злилась? — едко сказала я.

— Я не верил ни одному твоему слову.

Он прошел в кладовую, вернулся с попоной, которую положил на спину лошади. Он принес седло, кожаная уздечка висела на его плече. Он забросил седло на спину коня, поправил его и потянулся под животом лошади за краем ремешка.

— Не понимаю, — пробормотала я.

Его ладони замерли на ремешке.

— Я забирал сломленных и брошенных подростков годами. Я знаю признаки.

Ужас собрался во мне, а за ним пришло яростное отрицание.

— Я не сломлена!

— А той ночью казалось, что сломлена, — он снял веревку с лошади, надел на голову уздечку. — Что бы ты ни говорила, ты не нуждаешься в помощи так, как остальные. Тебе хватает сил, чтобы позаботиться о себе.

Мои эмоции сталкивались, и я не знала, что ощущала. Он считал меня сильной?

Он поправил ремешки, перебросил поводья за шею коня и потянул за седло.

— Тебе не нужно быть тут, но я не могу тебя отпустить. Ты знаешь причину, — он схватился за седло и запрыгнул на спину лошади. Его взгляд пронзил меня. — Я рискнул с тобой, и мы оба платим за это.

Он сжал бока коня пятками. Вскинув голову, жеребец понесся мимо меня к свету солнца.

«Ты знаешь причину», — да, я знала. Он мог не догадаться, что я выманивала его как наживка, но он знал, что мне было известно о его репутации. Многие его пленники, а то и все, ничего не знали о плуте по кличке Призрак. Даже если они потом могли попасть в общество мификов, они не связывали слухи с похищениями детей мастером темных искусств, чье лицо, имя и класс не были известны.

Но я знала, кем он был. Я видела его лицо. Я была одной из немногих, кто мог связать зеленоглазого друида и эту счастливую ферму с Призраком.

Он не выпустит меня отсюда живой.

Онемев изнутри и снаружи, я отошла от амбара. Солнце ударило по глазам, но я едва замечала. Я была заперта тут навеки. Он не отпустит меня, и, если я буду стараться сбежать, он убьет меня. У него не было выбора. Я была живой, потому что… он не хотел меня убивать. Это он имел в виду, сказав, что мы оба платим за его ошибку. Он рискнул, заточив тут пленника против его воли.

Я села на ограду пастбища, смотрела, как он катался на коне по полю. Он ехал легко, грациозно, его сила смягчалась, когда он нежно направлял коня. Какой злодей устроил бы себе столько проблем, чтобы не убивать девушку, когда на его руках было столько крови?

Я вздохнула. Ответ был очевидным. Он не был плутом-злодеем.

О, он был плутом. Он был связан с чем-то плохим. Но он не был злым. Его «пленники» были защищены и счастливы. Они жили тут по своей воле, могли уйти, когда хотели — это доказывала поездка в город. Он сам сказал, что ему нет дела, если они сбегут с фермы. Они не знали его имя, репутацию, лицо, и, если он не хотел, чтобы кто-то нашел эту ферму, ее и не найдут. Даже те, кто был тут раньше.

Страх мификов был не из-за него. Они боялись меня. Боялись того, кем я была, зачем была тут, и как я могла разрушить хрупкий мир, который они нашли в этом месте. Они хотели защитить этот мир и его. Может, они поклонялись ему не из-за промывания мозгов, а потому что он заслужил их доверие.

После пары кругов по пастбищу он повел коня к месту, где сидела я. Бока коня вздымались, пот блестел на коже Призрака, и воротник белой футболки промок. Он сидел удобно, сжимал в одной руке поводья, был уверенным, как Кай на мотоцикле.

— Я могу попробовать? — выпалила я, не подумав.

Он повернул ко мне голову.

— Хочешь покататься?

— Эм. Вообще-то, нет. Я передумала.

Мне могло показаться, что его глаза весело блестели, но он спрыгнул на землю.

— Тогда иди сюда.

Я отклонилась, протест был на языке. Я проглотила его, спрыгнула с ограды и осторожно подошла к нему и его коню.

— Возьмись за выступ на краю, — рассказывал он, сдвинув поводья, чтобы они свисали с уздечки.

Я сжала кожаный выступ впереди седла. Конь был больше, чем я думала — седло было на уровне моей головы, стремена болтались возле моей талии.

Теплые ладони сжали мою талию, и он поднял меня. Я едва успела перекинуть ногу через спину лошади, мой вес опустился на седло. Конь дернулся, и я сжала край седла.

Призрак подвинул мою ногу, поправил длину стремени и направил туда мою ступню.

— Ну как?

— Хорошо, наверное.

Сжимая поводья, он обошел и поправил второе стремя. Я сунула туда ступню.

— Опусти пятки, — сказал он. — Сядь прямо.

Я опустила пятки. Конь двигался, и я покачнулась. Земля была далеко внизу.

— Ты сутулишься, — он подошел ко мне, прижал ладони к моей пояснице и животу, прикосновение было уверенным, но нежным. — Подвинь бедра вперед, а плечи — назад.

Я слушалась давления его ладоней, поправила позу, ощутила равновесие лучше. Его ладони пропали, и, цокнув языком, он повел лошадь тихим шагом.

Мы шли по кругу, я хмурилась, глядя на его макушку, темные волосы растрепал ветер во время его поездки. Я его не понимала. Если он не был злодеем и лидером культа — не в плохом смысле — то кем он был? Зачем ему было помогать подросткам-мификам?

Он остановил коня, оглядел пастбище, плечи были напряжены. Уши лошади прижались к голове, конь выгнул шею, нервно выдохнул.

Я сжала седло ладонями.

— Что-то не…

Конь встал на дыбы, и я держалась одно мгновение, а потом отлетела назад.