– А что он принимал сейчас?

– ЛСД. Так сказала девица.

– Какая девица? – Соулсон вспомнил, что он слышал плач, поднимаясь по лестнице.

– Наверху. Из тех, которые здесь работают. За ней присматривает мой сержант. Она говорит, сюда ее привел этот. – Кристли кивнул на труп. – Лично я ей не верю. Думаю, она тут живет. И работает здесь же. В общем, один из соседей услышал шум и позвонил в местный участок. Я как раз был там, пришлось приехать. Взял с собой сержанта и Роя. Мы увидели этих двоих, в тех же, что и сейчас, позах. И девица была здесь. Тоже голая, и все время плакала. Видимо, очухалась после дозы, обнаружила, что клиент мертв, и испугалась.

– Что они делали голыми?

– А как по-твоему? Играли в дочки-матери? – Кристли раздражала наивность Соулсона. – Девица говорит, твой брат уже был здесь, когда она пришла вместе с этим. Я готов поверить в это. Он действительно здорово нагрузился. Бог знает, сколько он принял.

– Как долго это будет продолжаться?

– Несколько часов. Он ведь уже до их прихода был хорош. Так и сидел, скрючившись, как сейчас. – Из кармана пальто Кристли достал большой конверт и вынул оттуда ампулу с иглой. – Это мы нашли на полу. – Закрыв конверт, он сунул его обратно в карман. – Уверен, девица помогла ему уколоться. Потому она так и испугана. Твой брат, и она это подтверждает, был не в состоянии что-либо сделать.

– Но он принимает наркотики...

– Ну и что, черт возьми! Это модно, вот и все. Правда, если не видеть их в таком состоянии. Послушай, сынок, ему только пятнадцать. У него вся жизнь впереди, он не принадлежит к этим черным ублюдкам. Притащились в нашу страну, завезли свою дурацкую музыку и думают, мы будем нянчиться с ними. Мне ничуть не жаль того хмыря. Так ему и надо. Я бы их всех к ногтю! Если сейчас с ними не справиться, то придет время, когда уже никакая полиция ничего не сможет поделать.

– Они не все такие. – Соулсон обругал себя за попытку возразить: как бы там ни было, Кристли все-таки помог ему.

– Ты меня еще будешь учить. А то я не знаю этих черномазых. – Кристли не скрывал своего раздражения. – Ладно, давай забирай своего парня.

– Увести его?

– Скорее унести. Рой тебе поможет.

– Но почему?

– Потому, что мы заботимся о своих, – раздраженно ответил он. – И помни об этом. Против лома иди с ломом, но своих всегда выручай.

Соулсон взглянул на Армитеджа, тот кивнул. Он подошел к Джимми.

– И что, никто не сообщит о том, что он здесь был?

– Кто? Здесь только я да сержант наверху. После вашего ухода мы позвоним в участок и сюда прибудет полиция.

– А как быть с девушкой?

– Она будет молчать. В своем деле она знает, когда надо слушаться. А соседи ничего не скажут. Им совершенно ни к чему привлекать к себе внимание. Половина из них – нелегальные иммигранты. Давай забирай его отсюда и смотри сам не проговорись.

– Пойдем, Чарли, – сказал Армитедж за его спиной.

Соулсон помог Армитеджу одеть Джимми. Странное ощущение – одевать его в школьную форму в этом ужасном месте. Когда они закончили, Кристли открыл дверь.

– Держи его подальше от неприятностей. Я видел, что бывает с парнями, которые ищут таких удовольствий. Они плохо кончают.

– Спасибо, – поблагодарил Соулсон.

Ирландец усмехнулся:

– И помни, за тобой должок. Однажды я могу востребовать его. Давайте убирайтесь.

Кристли закрыл за ними дверь и вернулся к своим делам, а Соулсон почувствовал, что действительно наступит день, когда ему придется вернуть долг.

Поддерживая с двух сторон Джимми, они потащили его вниз. Громко смеясь, подросток сопротивлялся. Одержимый своими фантазиями, он был уверен, что находится на какой-то вечеринке. Они услышали, как всхлипывания девушки наверху перешли в вопли – действие наркотиков ослабло, и она увидела, в какой переплет попала.

– Здесь живет еще кто-нибудь? – спросил Соулсон, открывая дверь на улицу.

– Никто здесь не живет. Это проходной двор. Как только тот тип отдал концы, все тут же разбежались, как крысы.

Небо заволокло серыми облаками, накрапывал дождь – обычная манчестерская погода. Они затолкали Джимми в машину и тронулись. Соулсон заметил движение занавесок на окнах: за ними наблюдали.

– Спасибо, Рой, – сказал он.

– На то и друзья. Разве не так?

– Просто в голове не укладывается. Я знал, что он сорвиголова, но чтобы так...

– Что ты собираешься делать?

– Понятия не "имею.

– Вы с Мэри должны помочь ему.

– Некоторым помогать вообще бесполезно.

– Джимми неплохой парень. Просто он безответственный. Сейчас они все такие.

– Нет, этого просто невозможно представить. Он – мой младший брат, но я его совершенно не знаю. То есть знаю, конечно. Но такое... – Соулсон в отчаянии покачал головой. Он снова вспомнил картину прошлой ночи, изуродованное тело ребенка. – Некоторые люди по природе своей порочны. Их невозможно изменить. Они такими и останутся.

– Ты так думаешь?

Соулсон рассказал Армитеджу о том ужасном зрелище за брезентовым заграждением.

Потом они сидели молча, ожидая зеленого света, чтобы свернуть на Барлоу-Мур-роуд.

– Мне доводилось видеть кое-что и похуже, – прервал долгую паузу Армитедж. – Но ты не должен переставать верить в добро. Иначе просто нечего будет защищать. Например, Мэри воплощает добро. Она нуждается в защите, так ведь?

– Я не хочу сказать, что в мире вообще нет добра. Но зло... Не знаю, смогу ли я теперь и дальше жить с Джимми.

– Отошли его к родителям.

– Они не смогут с ним совладать. Они деревенские, простые фермеры. Понятия не имеют о наркотиках. Спиртное – да. И потом, отцу уже почти шестьдесят.

– Не можешь же ты его просто взять и выставить, Чарли.

– Да, но и держать тоже не могу. После того, что он натворил... Проклятье! Рой, а если это он нашпиговал того наркотиками?

– Кристли сказал, что не мог он этого сделать.

– Но Кристли там не было.

Остаток дороги проехали молча. Изморось сменилась сильным дождем, все кругом заволокло серой мглой. Промышленный город с серым дымом, серым дождем и серыми тротуарами... Армитедж остановился перед домом Соулсона на Болд-стрит.

– Надо предупредить Мэри, – сказал Соулсон. – Не знаю, как она это воспримет.

Оставив Армитеджа в машине, он пошел к дому и скрылся за дверью. Через некоторое время вышел снова.

– Ее нет дома, – сказал Соулсон. – Давай заведем Джимми, пока она не вернулась.

Они вытащили Джимми из машины и отвели в дом. Парень уже немного пришел в себя и мог держаться на ногах, но на лестнице его приходилось поддерживать. Джимми был удивлен, обнаружив, что он дома, а увидев брата, удивился еще больше.

– Что ты делаешь, Чарльз? – с трудом произнес он и стал хихикать. Не обращая внимания на его слова, Соулсон с помощью Армитеджа проводил его в спальню и уложил на кровать. Джимми продолжал сдавленно смеяться.

– Ты должен остаться с ним, – сказал Армитедж.

– И так все будет в порядке.

– ЛСД – наркотик, вызывающий галлюцинации. Он еще вообразит себя орлом и попробует улететь через окно. Вряд ли тебе доставит удовольствие соскребать его с тротуара, когда вернется Мэри.

– Я посижу с ним.

– Это не будет слишком долго. Он уже начинает приходить в себя.

– Мне жаль, что так вышло, Рой.

– Ничего, бывает.

– Черт, но ведь ему только пятнадцать!

– Не имеет значения. Погоди, вот поработаешь полицейским подольше... – Армитедж печально покачал головой. – Дети сейчас другие.

– Не настолько же другие?! Он всего на девять лет младше меня.

– В наше время это большая разница. Как сейчас говорят – конфликт поколений. Послушай, ночью на улицах я видел детей двенадцати и тринадцати лет, занимающихся проституцией. Мальчиков и девочек. Мы хватали их и отводили домой. Родители ни хрена не могли поделать, просто отсылали их спать. Потом ругали нас за доставленное беспокойство и захлопывали дверь. Никому ни до кого нет дела. Каждый живет только для себя, ни на что не обращая внимания.