Систематическая сторона во мне постепенно брала верх над хаотичной частью моего мозга, но тут Ана еще раз все перевернула, потому что ее система — это бессистемность и я решил, что из этого никогда ничего не получится. Она может проводить со мной 24 часа в день. Ночью она спит со мной, встает со мной и завтракает и много при этом болтает. Утром она со мной идет в бюро, днем обедает со мной, после обеда идет со мной в фитнесс, вечером мы идем вместе гулять, смотрим телевизор и вместе ложимся спать. Я так не могу, а за завтраком мне говорить особенно тяжело.

Но Ана очень медленно и осторожно менялась, и при этом я тоже изменился, сам того не заметив. Ее бесконечная сердечность перевесила все, и систему и безсистемность. А тот менталитет, о котором я думал, что из него ничего не получится, сейчас мне нравится больше всего.

Я не видел не малейшей необходимости превращать эти гармоничные отношения в брак. Но постепенно у меня начали заканчиваться аргументы, особенно когда наша дочь Сара была в пути. В надежде на последнее спасение я сказал, что у гонщика нет времени на бумажную волокиту, но если ты так хочешь выйти замуж, то можешь все организовать сама. Я очень надеялся на то, что называл безсистемностью Аны, однако в один прекрасный день она сказала мне: «На следующей неделе в субботу в десять часов в загсе Монте-Карло».

Моей свидетельницей стала Кати, жена Мансура Ойе. С этой семьей я уже давно был дружен. Мансур стоит у истоков чуда TAG-Porsche-McLaren и мультибизнесмен таких масштабов, какие я даже не могу себе представить. Он строго разделяет личное и бизнес, и даже когда я был в McLaren, я имел с ним дело только частным образом и при этом на очень дружеской ноге. Мансур, Кати и дети, три девочки и мальчик, без всяких заскоков, просто хорошие ребята. Свидетельницей Аны была ее монегасская подруга, и на этом все были в сборе. В Renault Espace мы отправились в загс Монте-Карло, фотографов, конечно, обмануть не удалось, и нас быстро обслужили. Вице-бургомистр произнес приятную речь, из которой я конечно ничего не понял и, как последний идиот-холостяк, я сказал «Оui» помотав при этом головой, но мне это не помогло. В Espace мы отправились в «Шевр д'Ор» в Эзе, там, на веранде, для нас была приготовлена маленькая ниша, и провели два приятных часа. Мансур захватил с собой матросские костюмы, так что мы ненадолго поднялись на его корабль, потом на нашу «Пиа», я переоделся в джинсы и был женат. Лучшей свадьбы я не мог бы пожелать.

Таким образом, у меня теперь португальская жена и три дочери с тремя разными языками.

Кристина живет в Иннсбруке, скоро ей исполнится 18 и она собирается стать детским врачем, а может и фотомоделью. Она очень на меня похожа. Если я спрашиваю: «Кристина, как насчет парней?» она отвечает «Папа, парни меня абсолютно не волнуют». Я выглядываю в окно, а там стоят трое с мопедом и ждут. Или я говорю: «Кристина, как дела в школе?», она отвечает «Отлично» и я ухожу в уверенности, что она лучшая или вторая в классе, пока не вижу аттестат, где в последний момент что-то пошло не так. Совсем как молодой Бергер, и с ней безумно весело.

Сара, 1995 года рождения, внешне полная противоположность Кристине, с кучерявыми темными волосами и темными глазами-кнопками. У нее безумный темперамент и сказочный напор. Имея четыре языка на выбор (португальский, немецкий, английский и тирольский) она больше всего любит португальский. Хотя Ана между делом неплохо говорит по-немецки, она, к счастью, наполнила подсознание малышки чудесной мелодией своего родного языка. Это теплый, ласкающий язык, а португальские детские песенки как сады из сказки, с игривыми живыми изгородями, веселыми деревьями и фонтанами гласных, которые взлетают удивительно высоко.

По сравнению с этой сладкой сказкой, тирольский звучит как финал истории о Максе и Морице, где обоих проворачивают через мясорубку и виде зерен швыряют в кадку. Rickeracke! Rickeracke! geht die Muhle mit Geknacke. По крайней мере, так оно, должно быть, звучит для Сары, если после мягкого пения матери она слышит тирольский. Английский же лучше всего подходит для кашля.

Хайди, 1997 года рождения, в свою очередь совсем другого типа, скорее в сторону блондинки. Она намного спокойней Сары, чем интересно она нас удивит?

Равнозначные языки в семье английский, португальский и немецкий. При том, что от португальского я немного держусь в стороне.

Во мне есть некоторые определенные таланты и предпочтения. А вот некоторых однозначно нет, и впоследствии мне невероятно тяжело их вырабатывать в случае необходимости.

Если начать со спорта, то мне по душе, например, такие подвижные его виды, как горные лыжи, хоккей на льду, езда на мотоцикле, водный скутер — собственно говоря, все, что имеет внешний фактор ускорения, пусть это даже всего лишь гладкость льда.

Напротив, мне исключительно тяжело даются атлетические упражнения. Это мне на самом деле не свойственно.

Но без базы, основанной на значительном самоистязании, в гонках ты сегодня не выиграешь. Нужны как выдающиеся общие физические кондиции, так и специальная подготовка отдельных групп мышц в соответствии с требованиями большого спорта. Для этого недостаточно какого-нибудь там оздоровительного массового спорта, а ты должен себя должным образом истязать, один или два часа в день.

Здесь может не хватить и программ наших постоянных физиотерапевтов, а, кроме того, им немного недостает авторитета.

Если Йо Леберер говорил: «Пошли бегать», то он мог иногда услышать в ответ: «Иди-ка ты побегай один и расскажи мне, как все пройдет».

За годы моего первого срока в Ferrari безжалостно открылись мои недостатки в физических кондициях и силе, и я боролся против этого как мог. Позднее в McLaren я подтянулся в этом отношении, ведомый примером Сенны, но его способности преодолеть самого себя не достиг бы никогда, бесполезно.

Итак, у меня родилась гениальная идея, заполучить самого лучшего тренера мира. Я проконсультировался и вышел на англичанина Фрэнка Дика.

Фрэнк был главным тренером британских атлетов на четырех Олимпийских Играх, он был персональным тренером Бориса Беккера и Катарины Витт, он сделал Дэли Томпсона сносным десятиборцем, написал семь книг о мотивации и достижениях, а королева наградила его орденом Британской империи.

Короче, он был подходящим человеком для Герхарда Бергера.

Я начал «фрахтовать» Фрэнка Дика в 1991 году. Он проводил со мной 2 недели зимой, и потом несколько 3- или 4-дневных периодов, распределенных по ходу сезона, все равно где, даже в Австралии.

Он и сам мастер мотивации, но больше всего меня мотивировало жалование, которое я был должен ему платить. Моя деловитость требовала, чтобы от бюджетной строки затрат «Фрэнк Дик» получить соответствующую отдачу, и я истязал себя, как никогда прежде, в тренажерных залах и на групповых тренировках. Дик, будучи почти на двадцать лет старше, делал все вместе со мной, и, слава богу, годился для любой глупости. Он один из немногих партнеров для того, что я называю «limit jokes»,[24] то есть без телесных повреждений.

Фрэнк не имел понятия о езде на лыжах, никогда на них и не стоял. Я напросился преподать ему искусство нашего народного вида спорта.

Я уже говорил, что Фрэнк в основе своей открыт для всего нового.

От какого-то курса тренировок у меня дома остались вещи немецкой национальной лыжной команды. Я одел Фрэнка наиболее обтекаемым образом, нарядил его в японские дизайнерские шмотки, с любовью подобрал несколько деталей шокирующих оттенков. Когда Фрэнк Дик взял в руки первые в своей жизни лыжи, он выглядел так, как у нас в Хохзелле представляют себе канадского чемпиона по скоростному спуску. Мы поднялись на среднюю станцию Хоэн Зальве и пристегнули лыжи.

Тот факт, что он сразу же рухнул с кресельного подъемника, поскольку и этот аппарат был для него в новинку, не смог отнять у нас мужества. Подъемник остановили, Фрэнка извлекли из снега и заново разместили в кресле. То, что он обеими руками цеплялся за опору, было единственным проявлением некоторой взволнованности от нашего горного мира, поскольку Фрэнк настоящий боец. Вверху он был извлечен из кресла и поставлен по направлению движения.