– Благое дело? Заглянешь в храм Иштар? Или отправишься на улицу Сина?

Стражник нехотя разжал толстые пальцы.

– Ладно, грек, забирай. Я тебя запомню.

Схватив монету, Алекс повернул к Праздничному храму. Те, кто не мог позволить себе колесницу, возвращались в город пешком. Не все внушали доверие, а потому он пропустил несколько человек, пока не встретил симпатичную парочку: один высокий и толстый, другой – маленький и тощий. Бородатые Лорел и Харди* в юбочках и голые по пояс. Груди месопотамского – или гиппопотамского – Харди грузно подрагивали при ходьбе.

* Лорел И Харди – американские комедийные артисты.

– Извините, почтенные, не соблаговолите ли вы ответить на вопрос любопытного чужестранца?

– С удовольствием, – отдуваясь, ответил Харди, похоже, обрадовавшись поводу остановиться.

– Можете ли вы объяснить, что происходило сейчас в том храме?

– Могу и объясню. Каждый год боги выбирают невесту для Мардука. Нынче очередь Сина. Жрец Сина Шазар и будущая невеста совершали жертвоприношение на нейтральной территории. Прорицатели изучали внутренности и другие знаки. Масло на воде. Течение дыма.

– Все предзнаменования отличные, – добавил Лорел.

– Жрец Сина… это мужчина в большом тюрбане? Кивок.

– А женщина в белом – будущая невеста?

– Именно так.

– И какая невеста! – воскликнул Харди. – Ее с полным правом можно провозгласить самой красивой женщиной во всем Вавилоне. Уверен, она заслуживает всех положенных почестей и даров. На протяжении года ей предстоит быть сияющим символом нашего города: красавицей Вавилона. И совершенно справедливо.

Похоже на победу в конкурсе «Мисс Мира», подумал Алекс.

Олли Харди похлопал себя по животу. Жирные складки затряслись.

– Двенадцать месяцев она будет согревать ложе бога. Насладиться ее обнаженной красотой смогут все, но только раз, и то будет кульминацией их свадьбы. Истинное удовольствие для всех болящих и голодных – пир Красавицы и Шазара! Приглашенные могут считать себя счастливчиками. Когда? Через месяц. Невеста еще не вавилонянка, хотя все знаки указывают на то, что она скоро станет таковой. С приходом царя Александра мы уже не видим ничего плохого в том, что невестой Мардука избирается чужеземная женщина. Но, конечно, сначала ей нужно пройти обряд инициации в Вавилонской башне.

Дебора – невеста Мардука? Сначала она отправилась в храм Иштар, а теперь сумела найти способ предложить себя в невесты целому городу. Сделка явно в высшей степени прибыльная. Выйти замуж за саму власть – ведь государственная религия и есть власть. И при этом ей известно о кассете.

– А что потом? Когда срок истечет? – спросил Алекс.

– А потом – в Нижний мир, – сказал Стэн Лорел.

– Если только, – поправил его Олли, – она не зачнет ребенка от бога. В таком случае останется до рождения, а потом – прости-прощай. Ребенок, когда вырастет, станет жрецом или жрицей.

– И когда же такое случалось в последний раз? – скептически поинтересовался у приятеля Стэн.

– У пяти последних ничего не вышло.

– Может, Мардук не желает иметь ребенка от жены, выбранной для него другим богом. Может, он перед тем, как взойти на брачное ложе, испрашивает совета у луны.

– Может быть.

– Или считает, что двенадцати месяцев с одной женой вполне достаточно.

– Может быть.

– Э-э… послушайте, уж не хотите ли вы сказать, что через год женщину убивают?

– Не убивают, – покачал головой Стэн. – Приносят в жертву.

– Ее приносят в жертву?

– Не публично, конечно, – сказал Олли. – Считается, что она просто уходит. Спускается в Нижний мир. Исчезает. Мардуку выбирают новую невесту, и город обновляется. Доброго тебе дня, грек. – И парочка продолжила путь.

Возвращаясь напрямик, через поля, к воротам Сина, Алекс напряженно анализировал ситуацию.

Почему Мориель отправил его к храму вместо того, чтобы просто изложить факты? Почему устроил все так, чтобы он опоздал на церемонию? Чтобы позлить? Чтобы распалить ревность?

Насколько реальна угроза жизни Деборы по истечении года? Известны ли ей правила игры? Может, да. А может, и нет.

Если бы только он мог спасти Дебору, как Персей спас Андромеду. Если бы у него был крылатый конь. Картридж с кассетой – которая вполне могла оказаться пустой – на роль равноценной замены Пегасу никак не тянул. Да и где он сейчас, тот картридж?

Проклятый цирюльник! К черту его предупреждение не являться без приглашения. Алекс решил, что отправится в салон немедленно – высказать претензии и потребовать объяснений.

Страж у ворот Сина беспрепятственно, не чиня дополнительных помех, пропустил его в Вавилон. Миновав улицу Сина, Алекс погрузился в лабиринт петляющих улочек квартала Нинна, держа курс на внутренний город.

По пути ему попадались то маслобойня, то пивоварня, то скотобойня; встречались также недостроенные здания, кучи мусора и лужи грязи. Печные трубы окуривали небо серыми струями дыма. Алекс то скользил, то вдыхал запах крови, то задыхался от копоти и пыли и снова скользил. Где-то неподалеку, если только он не заблудился, должен был проходить канал Процветания, Либил-хегалла. И действительно, словно в ответ на мысли Алекса впереди заблестела вода, а потом появился и мост, с которого он еще совсем недавно – а кажется, будто сто лет назад – восхищенно и самозабвенно взирал на Вавилонскую башню. Алекс пересек аллею Процессий и вступил на территорию внутреннего города. Еще несколько минут – и вот он, знакомый угол, на котором устроилось заведение Мориеля.

Напротив салона размещалась мастерская по изготовлению печатей и штампов с выставленными на витрине заготовками из горного хрусталя и халцедона. Алекс поболтался с четверть часа возле мастерской, незаметно наблюдая за парикмахерской. Ничего особенного: вот прибыл какой-то напыщенный щеголь, вот вышла какая-то расфуфыренная дама.

А потом… Из подкатившей колесницы выступила не кто иная, как сама Фессания! Та самая Фессания, которая, как уверял Мориель, отправилась с визитом в Борсиппу. К тете! Алекс метнулся через улицу.

– Эй!

– О! Ты? – Обильно наложенная розовато-лиловая краска скрыла румянец, который должен был окрасить щеки обманщицы. – Молчи. На улице ни слова.

– Я скажу только одно. Ты же вроде бы как уехала в Борсиппу.

– Вот как? Ну, в таком случае я, должно быть, вернулась раньше срока. Поднимемся наверх и там поговорим. Вообще-то я рада тебя видеть.

– Неужели?

Возницей у Фессании был здоровяк с рыжевато-медной бородой и широкой обнаженной грудью. Ни татуировки, ни каких-либо других знаков рабского достоинства Алекс не заметил, из чего следовало, что человек этот свободный и работает за деньги. Скорее всего отец Фессании, зная о странностях и причудах дочери, специально приставил к ней свободного слугу, а не раба, обязанного беспрекословно исполнять все прихоти госпожи. Оставив возничего стеречь колесницу и коня, Фессания торопливо погнала Алекса на второй этаж.

– Мори! – крикнула она.

Цирюльник высунул голову из-за тростниковой двери и, заметив Алекса, отреагировал на его появление гримасой человека, сунувшего в рот недозрелый лимон.

– В голубую комнату, – бросил он и исчез.

Фессания втолкнула спутника в небольшое помещение, стены которого были заняты зеркалами и выложены небесно-голубой плиткой, вскочила на высокое кресло-трон и жестом предложила Алексу занять место на скамеечке у ее ног. Он предпочел постоять.

– Какая интрига! – с придыханием произнесла Фессания. – Будущая невеста Мардука! Кто бы мог подумать.

– Да, кто бы мог подумать. Только вот открытие это далось мне недешево. А за что я заплатил? И зачем понадобилось гонять меня к храму?

– Кто знает? – беззаботно сказала она. – Я думаю о другом: что будет, если выяснится, что невеста бога знала о нашем маленьком секрете?

– Ей грозит опасность.

– Опасность, какой пикантный соус. Я, кстати, тоже невеста, – задумчиво промурлыкала Фессания.