Я заглянул на кухню, сообщил Фрицу, что отбываю по делам, рысью (не трусцой!) промчался до гаража на Десятой авеню, в котором стоит наш седан «герон», владеет которым Вульф, а вожу я, за девятнадцать минут (возможно, рекорд для этого времени суток) добрался до угла Шестьдесят третьей улицы и Мэдисон-авеню и влетел в особняк семьи Оделл, когда стрелки моих наручных часов показывали четыре двадцать восемь. Без ложной скромности признаюсь, что уломать ее удалось исключительно благодаря моему красноречию. Я объяснил, что если Браунинг начнет врать напропалую, что совершенно неизбежно, она не выдержит и вмешается, чем наверняка испортит все дело, а вот Вульф, если позволить ему поступить по-своему, сделает все, как надо. Кроме того, если она обзвонит всех приглашенных и скажет, чтобы они не приходили, нашу сделку можно считать разорванной, и ей придется подыскивать другого сыщика, согласного взяться за это дело, что, по-видимому, не так уж просто, судя по тому, что она обратилась к Вульфу и выписала ему чек на двадцать кусков. Вдове мои аргументы не понравились, но она их проглотила.

По возвращении мне повезло. На Шестьдесят третьей улице мне пришлось в спешке оставить машину во втором ряду, и я был приятно удивлен, вернувшись к седану, что ни один блюститель порядка во время моего отсутствия не налепил мне на ветровое стекло квитанцию об уплате штрафа. Обратный путь занял у меня тридцать одну минуту. Спустившись в шесть часов в кабинет и выслушав мой отчет, Вульф даже не буркнул свое обычное «приемлемо». Он просто зыркнул на меня глазом и позвонил, чтобы Фриц принес пиво. Вид у него был пренесчастный. Мало того, что беднягу заставили работать, так еще и в клиенты ему досталась женщина – упрямая и заносчивая.

Все собрались как миленькие. Первая, Сильвия Веннер, появилась чуть раньше девяти, а последний, Кеннет Мир, пожаловал в восемь минут десятого. Кэсс Р. Эбботт занял почетное красное кресло по двум причинам: как президент КВС и по старшинству, ибо ему было уже под семьдесят. Поэтому я ничуть не колебался, предлагая ему это кресло. Остальных я разместил на желтых креслах, которые расставил в два ряда напротив стола Вульфа. У меня есть правило, заключающееся в том, что, принимая гостей, один из которых может быть или есть убийца, я усаживаю его или ее в первом ряду, ближе ко мне. Вот почему именно там я усадил Эймори Браунинга. Соседнее кресло заняла его жена, а за ней сидел Теодор Фолк. Кеннета Мира я усадил во втором ряду, посередине; кресло слева от него я отвел Хелен Лугос, а справа – Сильвии Веннер. Из всех присутствующих прежде мне доводилось видеть только Кеннета Мира. Когда я открыл ему дверь, он смерил меня пристальным взглядом и спросил:

– Опять фокусничаете?

На что я ответил:

– Нет, даже не собираемся. Если кто-нибудь и знает про ваши окровавленные руки, то не от нас.

Поскольку все они собрались, вам следует с ними познакомиться. Кэсс Р. Эбботт, президент, выглядел так, как и подобает президенту. Ухоженная седая шевелюра, которой он мог бы гордиться, и, по всей видимости, гордился, украшала его холеное бледное лицо с удлиненным подбородком. А вот Эймори Браунинг, следующий по очереди президент, таковым никак не выглядел. Если на вид ему можно было дать года пятьдесят два, то брюшко у него появилось, по моим расчетам, лет пять назад, а еще через пять он должен был, по моим представлениям, облысеть. Теодор Фолк, уолл-стритовский Фолк, на вид был такого же возраста, но выглядел подтянутым и, судя по загару, больше следил за собой. Возможно, играл в теннис. Кеннета Мира с длинным подергивающимся носом и квадратным бульдожьим подбородком я вам уже представлял.

Что касается женщин, то Сильвию Веннер я бы узнал сразу – не меньше дюжины раз я видел ее в программе «Большой город», из которой ее вышиб Браунинг. Смотреть на нее было одно удовольствие, особенно когда на ее щечках появлялись ямочки, но девушки с телевидения, как и из Голливуда, великие мастерицы в такого рода трюках, так что с ними надо держать ухо востро. Я не хотел бы показаться несправедливым по отношению к миссис Браунинг на том лишь основании, что ее мужа подозревали в убийстве, но она показалась мне совершенно невзрачной – так, плюгавенькая серая мышка. Я мог бы расписать все подробно, но к чему забивать вам голову подобными мелочами? Она была примерно одних лет с мужем и явно нервничала. А вот Хелен Лугос, секретарша Браунинга, относилась к тем женщинам, которых нужно видеть воочию, потому что просто описать цвет ее глаз и волос, форму лица и рта – значит, ничего не сказать. Я бы дал ей лет двадцать шесть – двадцать семь, хотя это никакого значения не имеет. А усадил я ее в заднем ряду, справа от Кеннета Мира, по той лишь причине, что мог без труда любоваться ею, не поворачивая головы. Конечно, еще лучше было бы усадить ее в красное кожаное кресло, чтобы разглядывать анфас, но тут уж ничего не попишешь – то было место для президента.

Я предложил гостям напитки, но все ответили отказом, поэтому, дождавшись прихода последнего из приглашенных, Кеннета Мира, я прошагал к столу Вульфа и трижды нажал на кнопку звонка, проведенного в кухню. Минутой спустя Вульф вошел в кабинет, протопал между стеной и красным креслом к своему столу, уселся и обвел глазами посетителей. Я последовательно назвал семь имен и фамилий, а он удостоил каждого кивком – своим кивком, примерно в одну восьмую дюйма.

– От имени миссис Оделл, – произнес он, – я благодарю вас за то, что вы пришли. Она тоже намеревалась быть здесь, но я убедил ее, что ее присутствие осложнило бы нашу беседу, сделав ее более затруднительной как для вас, так и для меня. Я знаю, разумеется, что всех вас долго расспрашивали полицейские следователи, и я даже не попытаюсь превзойти их ни в упорстве, ни в рвении. Откровенно говоря, я вообще сомневаюсь, что мне удастся добиться того, что ждет от меня миссис Оделл. Она прибегла к моим услугам, чтобы выяснить, кто убил ее мужа, но надежды на такой исход призрачны. Похоже, никто точно не знает, умышленной или случайной была его смерть – кроме того, кто подложил бомбу, конечно.

Он посмотрел направо, потом переместил взгляд влево.

– Я располагаю сведениями, полученными из трех источников: из газет, от миссис Оделл, а также от четверых или пятерых журналистов, которые занимались этим делом и с которыми мистер Гудвин состоит в дружеских отношениях. Их мнения крайне противоречивы. Один из них полагает, что мистер Оделл отправился в эту комнату, выдвинул ящик и сам подложил в него бомбу, чтобы…

– О Господи! – простонал Теодор Фолк. – Неужто нас будут пичкать такой ерундой?

Вульф кивнул.

– Разумеется. Когда речь идет о том, чтобы решить сложную задачу, порой кажется, что нелепостям несть числа; я же должен найти правильное решение и доказать, что уж его никак нельзя назвать нелепым. Так вот, другой журналист считает, что бомбу подложил мистер Эбботт, не желая, чтобы мистер Браунинг сменил его на посту президента КВС. По мнению другого их коллеги, виновницей является миссис Браунинг, которая хотела таким образом положить конец роману своего супруга с мисс Лугос. Правда, этот репортер пока не уверен, кому именно предназначалась бомба – мистеру Браунингу или мисс Лугос. Четвертый журналист думает, что преступница – мисс Лугос, которая также хотела положить конец роману с мистером Браунингом, однако он…

– Чушь собачья! – вспылил Кэсс Р. Эбботт из почетного красного кресла. – Я пришел по просьбе миссис Оделл, но я вовсе не намерен выслушивать столь идиотские обвинения. Она сказала, что вы хотите узнать у нас какие-то факты. Какие именно факты?

Вульф повернул руку ладонью вверх.

– Откуда я знаю? Всех вас допрашивала полиция, вы выложили им тысячи фактов, а уж в умении собирать, проверять и сравнивать набор фактов с полицейскими не сравниться. Вполне возможно, что, получив стенограммы допросов, я бы наткнулся на нечто такое, что позволило бы мне прийти к определенному умозаключению, однако я в этом сомневаюсь. Должен вам признаться, хотя от миссис Оделл я это скрыл, что я не питаю иллюзий насчет того, что мне удастся выудить из вас полезную для меня информацию. Для начала я намеревался ограничиться тем, что увижу и выслушаю вас. Похоже, что один из вас и в самом деле подложил бомбу в этот ящик. Есть и другие предположения, но они менее вероятны. Вопрос к вам, мистер Эбботт: как по-вашему, возможно ли, что человек, подложивший бомбу, находится сейчас здесь, в этой комнате?