Вульф продолжал хмуриться.

– Вы меня не так поняли. Я имел в виду ваше представление. Это, конечно, следует принять во внимание, но прежде я хотел бы уточнить, стану ли вообще ввязываться в это дело. Чего вы от меня ожидаете, если я соглашусь на эту работу?

– Я ожидаю, что вы скажете мне, что я должна делать. И, надеюсь, поможете мне. Я хочу, чтобы Эймори Браунинг был изобличен, осужден и понес заслуженное наказание, но я не хочу, чтобы сказанное мною вам выплыло наружу. Я не собираюсь сидеть в свидетельском кресле и отвечать на вопросы по поводу того, что замыслили мы с мужем. Сколько вы сами совершили таких поступков, о которых хотели бы умолчать?

– Возможно, тысячу. Порчей чужого виски я не занимался, но о вкусах и методах не спорят. – Вульф повернул голову: – Мисс Хабер, вы подтверждаете то, что рассказала мне миссис Оделл о вашем участии в этом деле?

Секретарша сглотнула. Она сидела вполоборота ко мне, но смотрела, должно быть, прямо в глаза Вульфу.

– Да, – еле слышно выдавила она. Потом повторила, чуть громче: – Да, подтверждаю.

– Вы достали какое-то количество ЛСД по ее просьбе?

– Да, но я не собираюсь объяснять, где и как.

– Мне и не нужно это знать – во всяком случае сейчас. И вы узнали, что она собирается сделать с наркотиком, подслушав ее разговор с мужем?

– Да. Я думала, что имела право знать. ЛСД запрещен. Приобретать его и даже просто хранить – противозаконно.

– И вы решили рассказать про это мистеру Браунингу? Почему?

– Потому что я боялась, что наркотик может убить его. То количество, которое я дала миссис Оделл, – там было почти четыре столовых ложки… Я не знала, чего от него ждать. Если бутылка виски была полна лишь наполовину или даже на четверть, то такая огромная доза наркотика могла, насколько мне известно, оказаться смертельной для мистера Браунинга. Я оказалась бы соучастницей убийства… Да и вообще, я не хотела оказаться замешанной в такое тяжкое преступление. Должно быть, все дело в том, что сказала миссис Оделл, – я и впрямь такая слабая и безвольная личность. Но как бы то ни было, я не хотела становиться убийцей.

– Как вы связались с мистером Браунингом? Вы ему написали?

– Нет, позвонила. В пятницу вечером, из загородного автомата. Я не назвалась. Я вообще не назвала ему ни одного имени. Я только сказала, что во вторник днем некто собирается подсыпать ему в виски крайне опасный препарат и что ему лучше не пить это виски. Он порывался расспросить меня, но я повесила трубку. Конечно, он мог заподозрить, что злоумышленником окажется мистер Оделл, но мне и в голову не могло прийти, что он способен так поступить.

– Откуда именно вы звонили?

– Из Коннектикута. Из городка Вестпорт.

– Вы сказали, что позвонили в пятницу вечером. А в какую именно пятницу?

– Накануне этого ужасного случая. За четыре дня.

– Значит, шестнадцатого мая.

– Да? – Она ненадолго задумалась. – Да, вы правы, шестнадцатого.

– В котором часу вы ему позвонили?

– Около девяти. В самом начале десятого. Когда, как мне показалось, он должен был закончить ужин.

– А вы уверены, что разговаривали именно с мистером Браунингом?

– О, совершенно уверена. Он сам подошел к телефону, да и голос его мне хорошо знаком. Я его слышала не меньше дюжины раз, когда он звонил домой мистеру Оделлу.

Вульф задумчиво посмотрел на нее.

– А вы не говорили миссис Оделл, что предупредили его?

– Нет, конечно.

– Но ведь сказали потом, через три дня после смерти мистера Оделла. Почему?

– Потому что… Словом, я не могла иначе. Я же сказала вам, что не хотела стать убийцей, а сама все же стала. Не сделай я этого звонка, мистер Оделл был бы еще жив, да и мистер Браунинг, скорее всего, тоже. Возможно, ЛСД не повредил бы ему. Я не могла продолжать оставаться с миссис Оделл и не сказать ей… У меня не было другого выхода.

Вульф посмотрел на миссис Оделл.

– Это случилось две недели назад. Почему вы ее не уволили?

– Что за дурацкий вопрос! – взвилась миссис Оделл. – Ведь она могла разболтать кому угодно. Полиции, например. Я хочу нанять вас вовсе не для того, чтобы копаться в поведении мисс Хабер… Или в моем собственном. Я хочу знать, как отомстить Браунингу, не разглашая истории с наркотиком.

Вульф закрыл глаза, и его указательный палец принялся вычерчивать крохотные круги на пресс-папье. Впрочем, судя по тому, что губами он не шевелил, задачка выдалась не из сложных; решение он уже принял, а теперь просто обдумывал, стоит ли продолжать расспросы, прежде чем объявить о своем решении. Полминуты спустя он перестал выводить круги, поднял руку, потер лоб и, развернувшись, воззрился на меня. Если бы не посетители, он бы сказал примерно следующее: «Ты втравил меня в эту историю. Я признаю, что гонорар нам не помешает, но втянул меня ты».

Он ел меня глазами секунд десять, потом снова посмотрел на миссис Оделл…

– Очень хорошо. Вы просите невозможного, но готов принять от вас задаток. Размеры моего гонорара будут определяться не результатом, а затраченными усилиями и риском. Мне понадобится знать факты, много фактов, но приближается время ужина, а я должен услышать их из первых уст. Арчи, запиши эти фамилии: мистер Браунинг, мистер Эбботт, мистер Фолк, мистер Мир, миссис Браунинг, мисс Лугос, мисс Веннер. – Он снова обратился к клиентке: – Вы можете завтра собрать всех этих людей у меня, в девять вечера?

Миссис Оделл недоуменно уставилась на него.

– Нет. Да и с какой стати?

– Для вас это труда не составит. Все они работали вместе с вашим покойным мужем. Они наверняка захотят оказать вам всяческое содействие в том, чтобы изобличить его убийцу. Они пожертвуют один вечер, если вы их попросите?

– Возможно. Но я не хочу их просить. И не стану.

Вульф взял со стола чек и протянул ей.

– Заберите его. Вы только впустую потратили свое и мое время. Вы можете рассчитывать только на чудо, а чудеса в мой арсенал не входят. Верните мне расписку.

– Господи! – тяжело вздохнула она. – Вы и впрямь несусветный упрямец. Но что могут они вам сказать?

– Не знаю, но должен это выяснить. Если существует хоть один факт, который поможет мне выполнить ваше задание, я должен заполучить его. Если вы опасаетесь, что я способен невзначай обмолвиться и выдать вас, то вы не должны были приходить сюда.

Миссис Оделл задумчиво пожевала губами.

– Это единственный путь… Вы непременно должны с ними встретиться?

– Если я берусь за работу на ваших условиях, то да.

Она посмотрела на меня, но увидела только честную, умную, заинтересованную и сочувствующую физиономию.

– Черт бы вас побрал! – махнула рукой она. – Дайте мне список.

Поскольку плачевное состояние нашего банковского счета отравляло мое существование вот уже шесть недель, вы, должно быть, предположили, что в понедельник в десять утра я буду нетерпеливо переминаться с ноги на ногу перед входом в «Континентал бэнк энд траст компани», чтобы как можно быстрее депонировать чек, но вы ошиблись. Я был абсолютно убежден, что Вульф даже пальцем не шелохнет до тех пор, пока миссис Оделл не выполнит своего обязательства; и я его не виню. Из всех людей, числившихся в его списке, не было ни одного, которого мог бы доставить ему я, какую бы причину я при том ни выдумал; и я был вовсе не уверен, что миссис Оделл удастся привести достаточно веские аргументы, чтобы собрать всех этих людей у Вульфа. Вот почему было вполне возможно, что с двадцатью тысячами нам придется расстаться, а раз так, то куда проще возвращать выписанный чек, чем зачислять его на свой счет, а потом выписывать новый чек на эту сумму.

В четыре часа дня я уже готов был поставить десять против одного на то, что чек придется возвратить. С приглашениями миссис Оделл справилась – во всяком случае, если верить ее словам, то все сказали «да». Но вот потом вышла закавыка: она сказала, что придет чуть пораньше, в половине девятого, а я, повинуясь полученным от Вульфа инструкциям, ответил, что приходить ей не стоит вовсе. Ее не приглашали, в список она не включена, и ее не пустят. Вдова рассвирепела. Я попытался объяснить, но она даже слушать не пожелала. Она потребовала, чтобы я переубедил Вульфа и перезвонил ей, причем если она не дождется моего звонка до половины пятого, то обзвонит всех приглашенных и скажет, чтобы они тоже не приходили.