Внутри было многолюдно. Помрат прошел по мраморному полу в самый центр здания и несколько минут с наслаждением вслушивался в гул и жужжание машины. Слева от него находились красные дисплеи, показывающие перемещения по работе. Помрату до них не было дела, ибо прежде чем просить о переводе, нужно вообще сперва получить работу. Прямо перед ним располагались зеленые экраны, предназначенные для таких, как он, забывших, что такое работа.

Справа от него голубые дисплеи заливали своим светом лица молодых трудоспособных людей, вносящих в карточки сведения о своей квалификации. У каждого из трех терминалов стояла длинная очередь. Молодежь справа, кучка энергичных трудяг первых десяти разрядов слева, домогавшихся повышения, прямо впереди — неисчислимые легионы безработных. Помрат влился в эту очередь.

Она двигалась быстро. Никто не разговаривал друг с другом. Замкнувшись в кокон отчуждения прямо посреди толпы, Помрат размышлял, как делал это частенько, о том, в какой же именно точке его жизненного пути он сошел с рельсов. Он обладал высоким индексом интеллектуальности, прекрасными рефлексами, решительностью, честолюбием и приспособляемостью. Ведь он мог бы сейчас иметь восьмой разряд, если бы время от времени не отказывали тормоза.

Но они работали неправильно. И притом всегда. Он учился на техника по обслуживанию медицинской аппаратуры, считая что болезни не исчезнут даже в самом упорядоченном мире, и поэтому для него всегда найдется работа. К несчастью, очень многие молодые люди его поколения рассуждали точно так же. Как-будто все они были насекомыми, подумал Помрат. Все несчастье заключалось в том, что очень многие оказались такими же умниками, как и он. Поставив, как и все, на фаворита, он не мог рассчитывать на крупный выигрыш, а потому и вознаграждение получил соответственно ничтожное несколько недель работы и многие месяцы безработицы.

Помрат был хорошим специалистом. Его мастерство было не меньшим, чем мастерство хорошего настоящего врача несколько веков назад. Сейчас подлинные врачи — их осталось совсем немного — имели третий разряд, стояли всего на ступеньку ниже рядовых членов Верховного Правления. Помрат же, поскольку был просто техником, завяз в болоте четырнадцатого разряда со всеми вытекающими из этого последствиями. Подняться выше он мог только одним способом — накопить опыт по своей специальности, но для этого нужно иметь работу. А ее-то как раз и не было. А если она и появлялась, то очень ненадолго.

«Какая ирония, — подумал он. — Джо Квеллен, не обладающий никаким мастерством, крупная шишка седьмого разряда. Отдельная квартира, не меньше! А я застрял вдвое ниже его на социальной лестнице. Но Квеллен принадлежит к руководству. Разумеется, он не член Верховного Правления и не входит в число тех, кто делает политику, но даже просто как исполнитель Квеллен обладает высоким статусом. Им пришлось присвоить Джозефу один из высших разрядов только для того, чтобы поднять его авторитет, ведь он представляет власть».

Помрат жевал обкусанный ноготь и со злостью думал, почему у него самого не хватило в свое время здравого смысла поступить на государственную службу. Затем он решил, что там его надежды на успех были бы еще слабее.

Квеллену просто повезло. Может быть, ему немного помогли способности, вынужден был угрюмо признать Помрат. «Если бы я пошел на государственную службу вместо того, чтобы стать медиком, я сегодня скорее всего был бы клерком четырнадцатого разряда. Имел бы регулярную работу, но это и все, никаких дополнительных преимуществ. Нельзя сказать, что в мире царит несправедливость. Просто временами он может быть чудовищно суровым».

К этому времени Помрат очутился во главе очереди.

Перед ним возникла ровная алюминиевая плата размером тридцать на тридцать сантиметров, в центре блестящей поверхности которой было смонтировано круглое сканирующее окно с матовым стеклом. Окно светилось зеленым светом, и Помрат приложил к нему свою ладонь давно знакомым, привычным жестом.

Говорить с машиной было совсем не обязательно. Машина знала, почему Помрат пришел сюда, кто он такой, и какая участь ему уготована. Тем не менее Помрат произнес хрипло и проникновенно:

— Как там насчет работы, хоть ненадолго?

Затем нажал на кнопку включения.

За алюминиевой панелькой раздались щелчки. «Наверное, просто для внешнего эффекта, — подумал Помрат, — чтобы заставить пролетариев поверить в то, что машина на самом деле что-то для них делает». В панели открылась узкая прорезь и из нее поползла узкая полоска бумаги. Помрат оторвал ее и принялся без особого интереса изучать.

На ней значились его фамилия, разряд, специальность, вся остальная муть, которая сопровождала его в течение всего жизненного пути. Под всем этим был отпечатан узкими заглавными буквами вердикт:

— Плохо дело, — пробормотал Помрат. — Мои симпатии Верховному Правлению.

Он сунул полоску в щель для мусора и направился к выходу, проталкиваясь сквозь толпу из людей с отрешенными лицами, дожидавшихся своей очереди проглотить неприятное известие. Визит в Центр Трудоустройства был закончен.

— Который час? — спросил он.

— Полпятого, — прозвучало у него в ушах.

— Неплохо бы заглянуть в мой привычный Дворец Грез. Как ты думаешь, хорошая мысль?

Часы в ухе не были запрограммированы на развернутый диалог. Если заплатить вдвое дороже, то можно приобрести такие часы, которые на самом деле будут разговаривать, а не только сообщать который час. Помрат не мог позволить себе такую роскошь в это тревожное время. Кроме того, он не настолько страдал от одиночества, чтобы жаждать беседы с ушными часами.

Однако он не знал, что есть люди, которые находят в этом утешение.

Выйдя на улицу, он остановился.

Дворец Грез, который так ему полюбился, распологался в четырех кварталах отсюда. Таких Дворцов было множество, но Помрат всегда заглядывал в один и тот же. А почему? Во всех Дворцах давали одну и ту же отраву. Единственное, чем они отличались друг от друга — персональное обслуживание. Даже безработному четырнадцатого разряда приятно чувствовать, что он постоянный клиент, которого высоко ценят, пусть даже и всего лишь во Дворце Грез.

Улицы были полны людей: снова вошла в моду ходьба пешком. Невысокий коренастый Помрат был нетерпелив, и потому торопился. Через пятнадцать минут он был уже во Дворце Грез, который размещался на сороковом подземном этаже коммерческого приземистого здания. По закону всем подобным местам, где продавались иллюзии, предписывалось находиться под землей, чтобы восприимчивые дети были хоть как-то защищены от их вредного влияния.

Помрат вошел в здание и прошел в кабину лифта, который опустил его на сто пятьдесят метров вниз. Здание имело восемьдесят ярусов, самые нижние из которых были связаны переходами с соседними зданиями, однако Помрат никогда не забирался так глубоко. Такие подземные приключения он оставлял членам Верховного Правления и вовсе не желал столкнуться лицом к лицу с Дантоном где-то в земных глубинах.

Дворец Грез спереди был ярко освещен ярко-безвкусными, кое-где неисправными аргоновыми лампами. Большинство подобных заведений были полностью автоматизированы, однако в этом обслуживали люди. Именно поэтому он так нравился Помрату. Он вошел внутрь, где за дверью его встретил старый добрый Джерри.

— Норм! Рад тебя видеть.

— Я не так уж в этом уверен. Как дела?

— Паршиво. Держи маску.

— Спасибо, — кивнул Помрат. — Как жена? Ты уже сделал ее беременной?

Толстяк за прилавком улыбнулся.

— К лицу ли мне такое безумство? С моим четырнадцатым разрядом мне еще не хватает полного дома детей? Я дал обет стерильности, Норм! Ты забыл об этом?