-- Как ваши успехи с искрами? -- неуверенно покосившись на своего спутника, спросил ту Верс.

   -- К сроку успею, -- я растерянно пожала плечами. -- Что-то не так?

   -- Вам не попадалось что-нибудь необычное среди камней? -- почти без акцента спросил Ванза, склоняясь над моим рабочим столом и пристально разглядывая лежащие искры. -- Видите ли, существует вероятность, что при производстве этой партии был допущен серьёзный опасный брак, и мы решили самостоятельно проверить информацию.

   -- Я посмотрела ещё не все камни, -- проговорила я, уже сейчас понимая, что так просто со странным синим кристаллом не расстанусь. В описи значится четыре дюжины стандартных искр, четыре дюжины я им и отдам. А что там за брак такой упустили эти умельцы, я ещё посмотрю! Небось, ради какой-нибудь ерунды не стали бы так суетиться, точно какую-нибудь секретную разработку прошляпили! А, как известно, "что упало -- то пропало". -- Попалось только три, но я бы не назвала их необычными, -- добавила и потянулась показать, но господин Алот пренебрежительно отмахнулся.

   -- Нет нужды, я уже вижу, что ничего похожего здесь нет. Прошу прощения за беспокойство, видимо, информация была ошибочной или брак попал в другую часть партии.

   -- А что за брак-то такой, если вы его на глаз определили? -- продолжила любопытствовать я.

   -- Неважно, -- вновь отмахнулся он.

   -- Финька, твоя няня сказала, ты тут! -- с лязгом и грохотом в мою удивительно популярную нынче мастерскую ввалился ещё один незваный гость. Правда, в отличие от предыдущих, этот гость был всегда желанным, и сейчас его появление оказалось очень кстати. -- Спасай, вопрос жизни и смерти!

   -- Ну, не будем дольше вам мешать, -- сразу же засобирался ту Верс со своим странным спутником. И я даже из вежливости не стала уговаривать их остаться на чай и заверять, что они совсем меня не отвлекают.

   -- Она не няня, Мух, она экономка, -- не знаю уж в который раз поправила я, пристально разглядывая друга и пытаясь угадать, что и с чем у него случилось в этот раз. Свежие травмы на взгляд не определялись, бинты нигде не белели, так что я позволила себе немного расслабиться.

   Мух, которого по документам звали Миришир ту Трум, номинально был моим другом детства. Фактически же я никак не могла определиться, кем он всё-таки является: моим шедевром или же моим проклятьем.

   Мух одержим полётами. Ему бы родиться на Светлой стороне и получить крылья от природы, но не сложилось, где-то на энергетических слоях Мироздания случился сбой, и парень родился тенсом, за что теперь страдают все окружающие. Причём именно окружающие, а сам Мух не страдает, он наслаждается.

   Мне иногда кажется, что при рождении его обделили не только крыльями, но и чем-то ещё очень важным и нужным любому человеку. То ли мозгом, то ли просто -- инстинктом сохранения, а недостатки компенсировали феноменальной везучестью. По внешнему виду ту Трума, конечно, сложно предположить, что этот парень удачлив, но... он жив, а это само по себе чудо. Потому что столько взрывов и падений не пережил, по-моему, больше ни один человек.

   А ещё он совершенно не умеет расстраиваться, и этому таланту я искренне завидую, хотя и понимаю, что научиться подобному отношению к жизни невозможно, таким надо родиться. Потому что я, как и любой нормальный человек, лишившись, скажем, руки, как минимум впала бы в отчаянье и решила бы, что жизнь кончена. Потом, наверное, смирилась, но чувствовала бы себя ущербной и несчастной. Мух же... надо было видеть его горящие восторгом глаза, когда это порождение Домны прибежало ко мне, едва выписавшись из больницы, с радостным воплем "Финька, а сделай мне руку как у машината!"

   Тогда-то всё и началось.

   С тех пор Мух лишился не только руки, но правого глаза, правого уха, необратимо повредил коленные суставы -- и это только те травмы, которые не могли зажить, а переломы я вообще не считала. Да он и сам, наверное, не помнит, что и сколько раз ломал. Но в травматическом отделении городской лечебницы его знают все до последней санитарки и принимают каждый раз с распростёртыми объятьями. Не удивлюсь, если они делают ставки, с чем в следующий раз привезут ту Трума и когда его уже привезут не к ним, а сразу в крематорий.

   Но я искренне сомневаюсь, что этот человек действительно убьётся в результате какого-нибудь собственного эксперимента. Он либо доживёт до глубокой старости, либо погибнет по совершенно нелепой случайности, например, поперхнувшись косточкой.

   В итоге зрелище мужчина представлял собой более чем запоминающееся. Во-первых, механическая левая рука, которую я по просьбе Муха периодически "совершенствую", добавляя или убирая какие-нибудь странные детали, конструкции и элементы крепления. Во-вторых, сложные пружинные внешние протезы, ослабляющие нагрузку на колени, которые выглядят не менее эффектно, чем рука. В-третьих, на правую, пока относительно здоровую, руку он уговорил меня соорудить похожий протез для увеличения мышечного потенциала. В-четвёртых, небольшой ранец на спине, в котором находится обеспечивающая работу всего этого компактная паровая установка, работающая на чандре, которая тихонько пыхтит и пофыркивает, периодически спуская через специальный клапан излишки давления, и тогда за спиной Миришира с шипением бьёт небольшой паровой гейзер, разбивающийся о специальный глушитель и окутывающий мужчину облачком тумана. Ну и до кучи -- маска, закрывающая правую глазницу, ухо и часть головы, потому что эти повреждения ту Трум получил в результате взрыва, и вид у периферии... жутковатый. Ему самому-то наплевать, но окружающие уж очень пугаются. После десятка обмороков особенно впечатлительных девиц и дам Мух всё же дал себя уговорить на маску. Тоже вид ещё тот, но теперь от него по крайней мере просто шарахаются, а не лишаются сознания.

   -- Что случилось? -- уточнила я, всё-таки доставая из стола заводной ключ от своего машината. -- У тебя очередная гениальная идея?

   -- Финь, отрегулируй руку, а? -- умоляюще воззрился на меня этот маньяк. -- Хочешь, даже на колени встану! Через шесть дней полёт, у меня ещё доработки аппарата не все реализованы, а она, зараза, заедать начала!

   -- Ну, что с тобой делать? -- риторически вопросила я. -- Отрегулирую, конечно. Сядь в сторонку, не дребезжи. Четверть часа твоя рука потерпит?

   -- Четверть, конечно, потерпит. А чем ты таким занята? -- любопытный Мух попытался сунуться к столу, но я непримиримо встала у него на пути.

   -- Не подходи! -- заявила, упираясь ладонями в грудь мужчины. -- Ближе метра к моему столу вообще не подходи, а сейчас лучше -- держись за два. Или за три. Или вообще за десять!

   -- За десять твоя мастерская кончится. -- Ту Трум даже не подумал обижаться и покладисто позволил затолкать себя в угол у шкафа при входе и усадить на импровизированные табурет. Переобуваясь, я использовала в качестве стула обрезок толстой трубы, накрытый куском побитой ржой жести. Дёшево и сердито, а поставить более удобный стул руки никак не доходя. -- На словах хоть скажи, что у тебя там такое?

   -- Искры, четыре дюжины. -- Когда Мух оказался на относительно безопасном расстоянии от стола, я позволила себе немного расслабиться.

   Подпускать этого человека к хрупким мелким деталям было опасно и раньше, до каких-либо изменений в организме. А теперь природная грация (точнее, то, что её заменяло) оказалась помножена на сокрушительную мощь пневматических приводов и возросшие габариты, и поражающая сила Миришира неизмеримо возросла. Если бы я занималась разработкой взрывчатки, давно бы предложила новую единицу измерения её эффективности: один Мух. Одна проблема, эталон наверняка откажется сидеть в Хранилище Мер и служить образцом.

   Удивительно, как при такой неловкости он умудряется быть неплохим изобретателем и летуном. По истории болезни предположить это трудно, но некоторые его творения в самом деле хороши, они действительно работают и работают надёжно. Но останавливаться на достигнутом -- это не для ту Трума, к решённой задаче он быстро остывает и спешит поставить перед собой новую. В последнем мы, впрочем, солидарны.