Судя по всему, дьявольская «музыка» вызывала у «неформалов» неистовый восторг. Они раскачивались, дергались, приплясывали и периодически издавали дикие выкрики. На физиономиях отпечаталось агрессивное безумие.[11] Похоже, компания ждала лишь случая, чтобы учинить какую-нибудь пакость. Случай не замедлил представиться. На первом этаже отворилось окно. Оттуда выглянула женщина в стареньком халате и робко попросила:

– Ребята, потише, пожалуйста! У меня ребенок болеет, а вы ему спать не даете!!!

– Пошла на х... корова! – хамски рявкнул плотный тип с шальными глазами наркомана, облаченный с ног до головы в черную кожу. – Лучше придуши своего выб...ка, чтоб не мучился.

Женщина сперва задохнулась от возмущения, затем заплакала. «Неформал» разразился издевательским хохотом. В окно полетел булыжник. Зазвенело разбитое стекло. В груди Андрея всколыхнулась холодная ярость. Стремительно сблизившись с ублюдками, он двумя резкими жестокими ударами превратил лицо парня, бросившего камень, в кровавую бесформенную маску, носком ботинка разбил ему мошонку и, не теряя даром времени, принялся за остальных.

Все произошло настолько быстро, что гнусная компания не успела даже разбежаться. Спустя полминуты шесть тел, скуля, охая и сплевывая выбитые зубы, валялось на земле не в силах подняться. Тип в черной коже, вероятно, самый крепкий (тот, что послал мать больного ребенка на «три буквы»), сидел привалившись спиной к фонарному столбу. Апломб мерзавца бесследно испарился, в глазах застыл животный ужас.

Не говоря ни слова, Никитин взял обеими руками продолжавший орать магнитофон и с размаху разбил об голову «неформала». В переулке воцарилась тишина...

Андрей вернулся домой в отличном расположении духа. Недавние сомнения рассеялись. «Люди, которых мы уничтожаем, всякие там нововековцы, сатанисты, восточные гуру и прочие моральные уроды развернули с подачи мирового масонства широкомасштабную духовную агрессию против России. Они заражают души людей, особенно молодежи, пакостят все, к чему прикасаются, – думал Никитин. – Сегодняшние разнузданные подонки лишь следствие (причем не самое страшное) той духовной заразы, которую нам старательно импортируют. Нужно выжигать язвы каленым железом!!!»

Войдя в квартиру, Андрей включил свет и невольно улыбнулся при виде трогательной картины: овчарка Рита нежно, словно собственного щенка, вылизывала приблудного котенка. Котенок мурлыкал. Никитин дал им подкрепиться (котенку блюдечко с теплым молоком, собаке миску мясной похлебки), еще раз полюбовался на новосозданное дружное семейство, разделся, лег в постель и спустя пять минут крепко уснул...

Ночью бывший житель Одессы Давид Симкин, а ныне богатый американский бизнесмен и видный деятель одной из масонских лож Дэвид Симпсон, спал плохо. Вернее, вообще почти не спал. До половины четвертого он, мучимый бессонницей, метался по широкой кровати красного дерева, кряхтел, потел и периодически глотал снотворное, которое почему-то абсолютно не действовало. Наконец, когда господин Симпсон уже совершенно извелся, глаза начали слипаться. Однако долгожданное забытье не только не принесло успокоения, но совсем напротив! Привиделось Симпсону, будто непонятным образом он очутился в средневековье и сразу угодил в распростертые объятия Святейшей Инквизиции. Правда, инквизиторы были одеты не в традиционные монашеские балахоны, а в современную одежду и, самое удивительное, называли друг друга русскими именами!!![12]

«Попался гад, – сказал один из инквизиторов, окидывая Дэвида исполненным ненависти и отвращения взглядом. – Добро пожаловать на костер!»

«Я не виноват, – взвизгнул обуянный страхом гражданин США. – Здесь какая-то ошибка!!! Ужасная, трагическая ошибка!!! Я мирный, честный...»

«Заткнись, бесовское отродье, – мрачно отрезал другой инквизитор. – Ты достаточно посеял в мире зла! У нас тут все записано. – Он помахал перед лицом Дэвида толстенной папкой, внешне напоминающей уголовное дело, но с христианским крестом на обложке. – Зачитывать не будем. Свои грехи ты и так знаешь! Начнем, ребята!»

Метрах в тридцати само собой вспыхнуло яркое пламя огромного костра. Симпсону заломили руки за спину и, невзирая на отчаянное сопротивление, поволокли туда... Огонь неумолимо приближался. В горле першило от дыма. Вот первый язык пламени лизнул лицо... С диким воплем Симпсон подскочил на кровати, жалобно подвывая, натянул на голову одеяло и лишь через несколько мгновений сообразил, что увиденное – просто кошмарный сон.

– У-у-уф, – тяжело дыша, выдохнул он. – Жуть-то какая!!!

В просторной, шикарно отделанной комнате было тихо. Утерев обильный липкий пот, Дэвид постепенно успокоился. Он встал, подошел к окну, отдернул занавеску и, прижавшись лбом к холодному стеклу, поглядел на улицу. Небо медленно светлело. Далекие светлячки звезд бледнели, угасали. Наступало утро.

– Как хорошо, что на исходе двадцатый век! – пробормотал окончательно пришедший в себя Симпсон. – А костры инквизиции канули в Лету, иначе бы меня точно могли поджарить! – Он нервно рассмеялся и погрозил кулаком небу: – Но теперь ничего не получится! Пришло другое время! Наше!!! Ха-ха-ха! – Гражданин США воспрял духом, включил свет и звонком вызвал лакея (для приличия называвшегося секретарем-референтом). Шустрый молодой человек с хитрыми бегающими глазками и слащавой улыбочкой на губах появился мгновенно. Как джинн из бутылки.

– Кофе покрепче, – приказал господин Симпсон...

В офисе московского представительства фонда, возглавляемого Симкиным-Симпсоном, кипела работа. Звенели телефоны, сновали взад-вперед хорошо одетые люди, с заученным обаянием улыбались секретарши... Сам шеф подъехал ближе к обеду, и в довольно скверном настроении. С утра пораньше он получил неприятные известия, странным образом совпавшие со зловещим сном про инквизицию. Умерли сразу несколько человек, тесно связанных с Симпсоном и игравших немаловажные роли в общем деле. Умерли вроде бы не насильственной смертью (одни покончили с собой, другие погибли от несчастных случаев или в автомобильных катастрофах), но уж очень несвоевременно! Их смерть ставила на грань провала тщательно разработанную широкомасштабную операцию. Любимое детище господина Симпсона, на которое он возлагал большие надежды.

«Совпадение!» – дружно твердили те немногие, кто был посвящен в суть задуманного мероприятия, однако бывший одессит в совпадения не верил. «Неужто сон в руку?! – метались у него в голове панические мысли. – Но как? Каким образом? Друзья из правоохранительных органов авторитетно заявляют: ни в одном из эпизодов даже не пахнет убийством! Может, зря я беспокоюсь? Ну уж нет! Интуиция меня ни разу не подводила. „Не пахнет убийством!“ – болваны тупорылые!!! Просто здесь поработали специалисты высочайшей квалификации! Но кто они?! Почему нам о них ничего не известно?!» Симпсон снова ощутил приступ лютого страха, подобный тому, что скрутил его во сне, при виде костра. Голова закружилась, тело обмякло, в низу живота появился мерзкий холодок, руки вспотели и затряслись. С трудом переборов себя, он вызвал начальника службы безопасности и распорядился до предела повысить бдительность и усилить меры предосторожности, в частности, срочно раздобыть ему самый надежный бронежилет, удвоить количество охранников в загородной резиденции, куда Симпсон собирался отправиться сегодня после работы, а также перед каждой поездкой тщательно проверять машину на предмет исправности тормозов, рулевого управления и наличия взрывного устройства. Огромный, похожий на бритого орангутанга секьюрити, прошедший огонь и воду во французском Иностранном легионе, послушно кивал и, хотя не разделял страхов шефа, не выказывал ни малейшего удивления. Какая ему, собственно, разница?! Кто платит, тот и заказывает музыку! Захочет, скажем, босс ходить в сортир в сопровождении взвода автоматчиков, а на толчке сидеть под прикрытием двух телохранителей – милости просим! Деньги не пахнут! По преданию, эти слова произнес император Веспасиан, когда вводил налог на общественные туалеты.