Подробно проинструктировав начальника службы безопасности и отпустив его восвояси, господин Симпсон более-менее успокоился.

«Теперь ко мне не подберешься, – самонадеянно подумал он. – Руки коротки! Мои ребята кого угодно в бараний рог скрутят! Орлы!!!»

– К вам Горяиничев, – доложила заглянувшая в кабинет секретарша. – Впустить?

Симпсон утвердительно кивнул. Сергей Михайлович Горяиничев, корреспондент известной газеты, был, что называется, дешевой шестеркой, но шестеркой полезной. За небольшую подачку он мог полить грязью кого угодно и по любому поводу, ничуть не заботясь о достоверности выдвигаемых обвинений. Горяиничев действовал по излюбленному методу доктора Геббельса: возводи на человека самый несуразный поклеп. Пусть отмывается, его проблемы. Все равно пятно останется! Дэвид ценил корреспондента за эти «таланты», однако глубоко презирал и обращался соответственно.

Сергей Михайлович, рыхлый, похожий на неряшливую бабу субъект, с заискивающей улыбочкой на оплывшем невыразительном лице и редким венчиком волос вокруг потной лысины, проскользнул в кабинет на цыпочках, всем видом выражая готовность немедленно лизать зад хоть в переносном, хоть в прямом смысле слова.

– Садись, – барским жестом указал на стул Симпсон.

Поспешно исполнив приказ, Горяиничев преданно уставился на кормильца, как бы спрашивая: «Чего изволите?»

– Напишешь статью, – помолчав с минуту, распорядился гражданин США, – направленную против Православной Церкви, но не прямо, а косвенно. Вот список нескольких церковных деятелей, здорово мешающих нам и нашему делу. Изобрази их в черных тонах, обвини в реакционности, фанатизме, ограниченности, имперском мышлении и так далее. Придумай подробности покрасочнее. Посетуй на закоснелость подавляющего большинства православных священников, намекни на необходимость решительных перемен и в качестве положительного примера превознеси до небес обновленцев,[13] в частности о. Григория Кочеткова. Усвоил?

– Конечно, конечно! Не впервой! – угодливо захихикал Сергей Михайлович.

– Тогда свободен.

Физиономия корреспондента приобрела умоляющее выражение.

– Авансик бы! – захныкал он. – Совсем поиздержался!

– Ладно, держи! – Симпсон сунул ему несколько купюр. – Но смотри не канителься! Статья должна быть готова к понедельнику!

– Не беспокойтесь! Вы меня знаете! Я не подведу! – заверил Горяиничев, задом пятясь к двери.

Гражданин США брезгливо усмехнулся.

«Гнусная личность, но в некоторых случаях полезная. Как бактериологическое оружие», – подумал он и по селектору вызвал секретаршу.

– Кофе!

Откинувшись на спинку кресла, господин Симпсон прикурил сигарету, глубоко затянулся, выпустил струйку дыма и вслух повторил:

– «Бактериологическое оружие»! Отличное сравнение!..

Святослав Коршунов

Проведение операции по захвату и уничтожению Симкина-Симпсона наметили в ночь с субботы на воскресенье, а накануне, в пятницу, у меня опять прихватило сердце. Случилось это, когда я «обкатывал» полученный от Андрея пистолет с глушителем. К новому оружию всегда нужно хоть немного привыкнуть, примерить, чтобы не подвело в критический момент. Дело происходило в безлюдном лесу, километрах в сорока от Москвы. Я прибыл туда вскоре после полудня, подыскал уютную, удаленную от дороги поляну и укрепил на стволе старой березы овальную фанерную мишень, размером с лицо человека. За последние несколько дней сильно похолодало. Очевидно, осень чего-то перепутала, вообразила себя зимой и теперь изо всех сил старалась соответствовать новой должности. Легкий морозец пощипывал щеки. На ветвях деревьев, не до конца сбросивших осеннюю листву, еще цветастую, но уже порядком измятую и поблекшую, налипли белые хлопья. В воздухе кружились мелкие снежинки. Отойдя на противоположную сторону поляны, я взвесил в руке пистолет и начал пристрелку. Вопреки ожиданиям, «макаров-особый»[14] не пытался капризничать. Пули ложились точно в цель. Произведя пять выстрелов, я опустил оружие, удовлетворенно улыбнулся и вдруг ощутил острую боль в левой половине груди. В глазах потемнело. Окружающие предметы сделались смутными, нереальными. Ноги невольно подогнулись. Сдерживая стоны, я осторожно сел на землю и привалился спиной к ближайшему дереву. «Будто самого пристрелили», – промелькнула в голове до странности равнодушная мысль. На сей раз приступ длился дольше обычного. Прошло, вероятно, не менее часа, прежде чем я кое-как оклемался, с трудом поднялся на ноги и, медленно ступая, направился к своей «восьмерке», оставленной на проселочной дороге метрах в ста отсюда. Доковыляв до машины, я отпер дверцу, забрался в салон, разыскал в бардачке валидол, который забыл взять на поляну, и, положив под язык мятную таблетку, серьезно задумался. Ни Женька, ни Андрей не знали о моей болезни, а сам я до сих пор не придавал ей особого значения, утешаясь мыслью «поболит да перестанет». И какой смысл таскаться по врачам, когда мне заранее известны их советы: «Не пить, не курить, не перетруждаться, избегать нервных стрессов». При моем-то образе жизни?! Абсолютно нереально! Особенно пункт третий и четвертый. Последние два месяца приступы участились, и сейчас я вдруг подумал: «Не дай Бог прихватит во время завтрашней операции, по словам Никитина, чрезвычайно сложной! Ведь подведу ребят!!! Как же быть? Отказаться? Но тогда провалится тщательно разработанный план. Вся подготовка коту под хвост. А другого случая может не представиться!» Я чуть не заплакал от отчаяния. Доигрался, кретин! Раньше нужно было мозгами шевелить!

Между тем боль окончательно отступила. В тело вернулись силы. «Ладно, – решил я, – завтра с Божьей помощью как-нибудь перекантуюсь, а потом обязательно займусь лечением. С Женькой проконсультируюсь, возможно, в санатории отдохну...»

К своему дому я подъехал в начале пятого. Возле среднего подъезда стояли «Скорая помощь», две милицейские машины и толпились любопытные.

– Что случилось? – спросил я Светлану Ивановну, толстую, всезнающую тетку со второго этажа.

– Колька Брыкин рехнулся, – охотно затараторила она, радуясь возможности лишний раз поразмять язык. – Убил топором родную мать, взял в заложники пятилетнюю сестру, забаррикадировался в квартире и кричит, чтобы его не смели беспокоить. Он, дескать, выполняет специальное задание пришельцев из космоса, а если начнут мешать – отрубит девочке голову!

«Брыкин, Брыкин... знакомая фамилия», – подумал я и неожиданно вспомнил: о нем недавно писали в газете как об очередном контактере с НЛО. Прогуливаясь поздно вечером в лесопарке, Брыкин увидел светящийся предмет, похожий то ли на тарелку, то ли на яйцо. Оттуда вышли «гуманоиды» с огромными головами, ростом полтора метра, одетые в серебристые костюмы с эмблемами крылатого змея.[15] «Пришельцы» пояснили обалдевшему от страха Кольке, что прибыли из соседней галактики с целью облагодетельствовать нашу планету. Затем Брыкина затащили в тарелку (или яйцо), взяли пробы кожи, крови и предложили сотрудничать. Парень с радостью согласился.

Тогда «гуманоиды» пообещали вскоре вернуться с инструкциями и улетели восвояси. Сегодня несчастный Брыкин, похоже, инструкции получил. Вот только не знал я, что он живет в одном со мной доме. Не отличаясь особой общительностью, я был знаком лишь с несколькими соседями по подъезду. В нашей стране мода на НЛО старательно насаждается заинтересованными лицами с 80-х годов. Созданы многочисленные центры по их «изучению», сильно напоминающие фан-клубы (кстати, по крайней мере одно из подобных заведений, как мне известно со слов Никитина, финансирует Симкин-Симпсон). Толпы болванов взахлеб рассказывают о контактах с представителями «внеземных цивилизаций», не подозревая, что мнимые «инопланетяне» на самом деле обыкновенные бесы, принимающие те формы, в которых легче обольстить современного человека,[16] и, раздувшись от чувства собственной избранности, исключительности, вещают волю «мирового разума» заблудшему человечеству. А произвольное повиновение демонам, хотя оно совершалось по их приглашению и настоянию, подчиняет человека нечистой силе, лишает его духовной свободы и делает орудием зла.[17] Брыкин, убивший родную мать и собирающийся отрубить голову маленькой сестренке, – наглядный тому пример. Однако я отвлекся.