В общем, я только молча попятилась обратно в двери, запнулась о порог и смешно упала. А парень ловко шагнул вперед, ничуть не напрягаясь, поднял меня. Тут мы с ним еще один миг поглядели в глаза друг другу, да как поглядели… У меня все было горячо в груди, а в голове — пусто.

— Вы не ушиблись? — вежливо спросила женщина, вслед за сыном входя в прихожую и заметив, как мы с Игорем смотрели друг на друга, тут же быстро и цепко оглядела прихожую.

— Нет, — я порадовалась, что поддерживаю в квартире ту же корабельную чистоту, как и при маме. — Спасибо, — и сообразила, что не могут они втроем въехать в нашу освободившуюся комнату площадью всего в шестнадцать метров, и значит, Игорь — один!..

Я поймала себя на том, что хожу вслед за этой женщиной, легко и красиво носившей свое большое тело, в пустую комнату, потом на кухню, будто я домовладелица, а она — дачница, снимающая на лето жилье. И как-то безразлично поняла: потому так веду себя, что ведь всю свою жизнь прожила я в этой квартире… И когда она вопросительно глянула на меня, остановившись около двери моей комнаты, я так же безразлично и молча открыла ее, демонстрируя, где я живу. Главным для меня оставалось все то же: просто не могут они втроем въехать в одну комнату, и значит — въезжает только Игорь… Но и спросить об этом я тоже почему-то не могла. Только со стороны увидела на миг и себя, и ее: я — кролик, а она — удав, и захочет — заглотит меня, а самой мне будто и все равно!..

— Ну, что ж, — удовлетворенно пророкотала она. — А ты, Миша, не посмотришь?..

Это мужу, видно, она говорит.

— Я рад, что тебе понравилось, — тоже удовлетворенно и уважительно отвечал муж. — В этих вопросах ты у нас глава. А вот как Дарьюшка? Ведь ей жить.

Какая это еще Дарьюшка?..

— Да я что ж, — неожиданно услышала я ласково-старушечий голос. — Если Маргарита Сергеевна довольна…

Тут я наконец-то решилась и подняла голову. Игорь все так же глядел на меня, но я поспешно отвела от него глаза и увидела маленькую, сгорбленную и какую-то очень домашнюю старушку, которую вообще не заметила раньше. Ее морщинистое и чисто умытое лицо ласково улыбалось мне, а светло-коричневые глаза были ясными-ясными, как у ребенка. На ней было старенькое пальто, а голова повязана темным платком, из-под него выглядывал край беленького платочка. И я неожиданно для себя так же открыто и доверчиво улыбнулась ей, как и она улыбалась мне.

— Вот и хорошо! — подытожила Маргарита Сергеевна, проследив за нами. — На днях и перевезем вас, Дарья Тихоновна, — и она обернулась ко мне, опять настороженно стала разглядывать меня. — Как же получилось, простите, что вы остались одна, Анна?

Эх, если бы не Игорь!.. То есть со мной даже на работе никто не разговаривал таким тоном. Уже тогда, кажется, я смутно чувствовала, что буквально за несколько минут попала в необъяснимую зависимость от Игоря, и почему только?! Их было четверо, и все они по-прежнему стояли в нашей просторной прихожей, а ощущение у меня было такое, будто здесь один Игорь, остальные же — почти что безразличный фон. Только успела, помнится, подумать: ведь эта Дарья Тихоновна — близкий человек им, если они так заботятся о ней, и связь с Игорем, значит, у меня не потеряется! Да и сразу видно, что хорошая она старушка, наверняка поладим мы с ней.

— Простите, — опомнилась я, но на Игоря все не могла посмотреть, уже почему-то боялась этого. — Я жила здесь с родителями…

И тут Маргарита Сергеевна начала буквально допрашивать меня, а я послушно отвечала ей, как завороженный кролик. Только она-то не была для меня удавом, загипнотизированность моя от другого проистекала. Просто уж такой я человек, что кроликом оказываюсь в исключительно редких случаях жизни, а вообще-то, откровенно сказать, удава на меня еще не выросло. Да вряд ли когда появится такой и в дальнейшем. Но тот первый наш разговор я, конечно, запомнила дословно. Маргарита Сергеевна спросила:

— С родителями?

— Да.

— А где же они сейчас? Или вам захотелось самостоятельности?

— Захотелось, конечно, да и умерли они.

— Сразу оба?

— Да.

— Простите, но как же это могло произойти?

— На машине разбились, — трудно мне было разговаривать с ней, но в силу собственного характера я уже не могла изменить раз принятый тон.

— У вас была машина?

— Да.

— Кем же ваш отец работал?

— Сталеваром.

— То есть рабочим?

— Да. И мама у меня была рабочей, и сама я рабочая.

— Так-так, — она все изучала меня. — И как же это произошло?

— Отец с мамой поехали в Белоостров, у нас там садовый участок, мама была за рулем. И на шоссе навстречу им из-за самосвала выскочил автобус с детьми, с неисправными тормозами. Автобус понесло на нашу машину, маме и пришлось уступить ему дорогу, чтобы дети не разбились.

— Вот бедненькие-то, а? — вздохнула Дарья Тихоновна.

И я с благодарностью поглядела на нее.

— Вы, значит, работаете? — продолжала так же быстро-четко спрашивать меня Маргарита Сергеевна; надеюсь, что впоследствии ей пришлось не один раз припомнить этот наш разговор.

— Работаю.

— Кем и где?

— Слесарем на судостроительном заводе.

— Так-так… — Маргарита Сергеевна снова оглядела всю меня. — Замуж, простите, не собираетесь?

— Собираюсь. — Пусть знает, что число соседей Дарьи Тихоновны скоро утроится.

— И когда же, простите?

— Своевременно или несколько раньше.

Примечательно, забегу вперед, что ни муж, ни сын не остановили свою «главу» в этих вопросах, то есть позволили ей и дальше унижать меня!

— Так-так…

Мы с ней смотрели прямо в глаза друг другу, не уступая ни капельки, но я вела себя все-таки корректнее нее, надеюсь.

— Работаете в одну смену или?..

— Или.

— И друзей, разумеется, у вас много?

— Я человек общительный, даже артельный.

— Так-так… Любите, значит, повеселиться?

— Пока молода, знаете ли…

— И дома устраиваете вечеринки?

— Само собой. — Я даже помогла ей: — Заводская девчонка, что вы хотите?

— Восемь классов, конечно, техническое училище, завод?

— Именно так!

Маргарита Сергеевна обернулась за помощью к мужу, а я решила, что в первом раунде — ничья. И ее супруг тут же, конечно, кинулся на выручку. Теперь-то я знаю, что вот такая инстинктивная взаимовыручка — одна из основных особенностей их семьи. А тогда он чуть подтянулся, проговорил, вежливо улыбаясь, протягивая мне полную руку:

— Простите, забыл представиться: доцент Тарасов Михаил Евграфович.

Его рука была мягкой и пухлой, будто бескостной. Я тоже вежливо, то есть слегка, пожала ее, машинально отметив, что физическим трудом доцент Тарасов сроду, видать, не занимался; разумеется, не в укор ему. И сказала:

— Слесарь Лаврова Анна Григорьевна. — Его рука чуть шевелилась в моей, пытаясь высвободиться, но я еще на секундочку легонько придержала ее, радостно говоря: — Наконец-то! — И доверительно придвинулась к нему, чуть ли не в его аккуратную бородку выговорила точно сокровенное: — Странно, согласитесь, получилось: выпытали у меня всю подноготную, а о себе ни слова!.. — И тут я отпустила его руку.

— Хватит! — резко пророкотала Маргарита Сергеевна откуда-то из-за моей спины.

— Минуточку, — попросила я. — А какова ваша узкая специальность, Михаил Евграфович?

— История древнего мира.

— Древ-не-го, — по складам повторила я, все еще была Иванушкой-дурачком, старательно изображая архисложное сочетание тупости и телячьего восторга, и протянула руку Маргарите Сергеевне: — Давайте уж и мы познакомимся.

Где-то я читала: «Ее глаза метали гром и молнию!..» Но здесь больше подошло бы: «Ее взгляд казался испепеляющим!..»

— Маргарита Сергеевна, — прохрипела она.

И руки мне она не подала, что я, конечно, навсегда запомнила!.. Ситуация достигла своего крайнего напряжения: моя рука, готовно протянутая Маргарите Сергеевне, повисела еще в воздухе, а потом вынуждена была опуститься «несолоно хлебавши». Не знаю, что было бы дальше, уж очень я не люблю, когда со мной поступают вот так! Но Игорь в это время легко и весело захохотал. От удивления я решилась и глянула на него: он был еще красивее, чем раньше! И хохотал, прямо-таки наслаждаясь выразительностью происходящего. Это мне понравилось, я подумала, что он все понимает, если развеселило его происходящее, и, значит, на моей он стороне! Да он еще и подмигнул мне, тогда уж я начала улыбаться… То есть ни за что не хотела делать этого, наоборот, мне надо было продолжать в свою очередь испепелять взглядом Маргариту Сергеевну, а я будто сделалась вообще не хозяйкой себе!.. А тут еще и Дарья Тихоновна, незаметно придвинувшись ко мне, ласково взяла меня за руку, спросила душевно: