Ш у р а. Не смейте об отце!

Т я т и н. И сумасбродство отца передалось вам.

Ш у р а. И что же?

Т я т и н. Вы избалованная, капризная девица.

Ш у р а. Купеческая дочь. Ну-с?

Т я т и н. Вы не хотите серьёзно учиться...

Ш у р а. Это мне уже говорили сегодня. Ещё что?

Т я т и н (махнув рукой). Бесполезно говорить. До свиданья.

Ш у р а. Тятин, - становитесь на колени.

Т я т и н. Что?

Ш у р а. Станьте на колени.

Т я т и н. Зачем? Что такое?

Ш у р а. Станьте. Живо! А то - начну посуду бить, заору на весь дом и вообще... наделаю ужасов. Ставай!

Т я т и н. Конечно, вы можете наскандалить...

Ш у р а. Ставай на колени, Степан Тятин! (Толкает его.)

Т я т и н (опускаясь). Напрасно вы делаете из меня шута...

Ш у р а. Повторяйте за мной: "Шура, я тебя люблю..."

Т я т и н (угрюмо). Перестаньте дурить. Уеду я из этого проклятого города!

Ш у р а. Повторяйте: "Я люблю тебя, Шура, дефективная купецкая дочь, взбалмошная девица..."

Т я т и н (хочет подняться). Да перестаньте же... с ума вы сошли!

Ш у р а (с яростью). "Люблю, но жульнически боюсь сказать тебе это!" (Толкает его в плечи.) Не сметь подниматься! Повторяй: "Я благодарю тебя за то, что ты меня заставила..."

Т я т и н. Идите вы к чёрту!

Ш у р а. Сейчас начну бить посуду! Считаю до трёх, раз...

(Шум в прихожей, кто-то запнулся.)

Ш у р а (уходя, грозит кулаком). Это не кончено! Это повторится.

Д о с т и г а е в (в двери). Ты что это, Степаша, ползаешь?

Т я т и н. Потерял...

Д о с т и г а е в. Что - потерял?

Т я т и н. Н-не знаю. Вынул платок, а оно упало. В общем - чепуха...

Д о с т и г а е в. Похоже. Да, да, - если карман полон - не знаешь, что теряешь. Как живём? Жарок у тебя, температурка?

Т я т и н. Голова... немножко... В общем - ничего...

Д о с т и г а е в. Немножко голова-то? Ну, это - пройдёт. Раньше ты по правде да по чести говорил, а теперь всё говоришь в общем. Новеньким присловьем обзавёлся. А - в чём, в общем? Мы все будто в общем живём.

Т я т и н (угрюмо). Чаю - хотите?

Д о с т и г а е в. Благодарствую. Самовар-то холодный. Павлин рассказывает, что в Петрограде неладно, - ты ничего не слыхал?

Т я т и н. Нет.

Д о с т и г а е в. Наверно, слышал, да сказать не хочешь. Мелания приехала? (Тятин кивает головой.) Имею желание видеть Меланию. А ты, Степаша, к большевикам приспособился, к пр-ролетариям? Ну - как? Удобно с ними?

Т я т и н. Подите вы к чёрту!

Д о с т и г а е в. Зачем сердиться, душа моя? Сам - к пролетариату, а меня - к чёрту? (Идёт.) Рыба ищет - где глубже... селёдка - где солонее...

Т я т и н (стоит, окаменев. Бормочет). Дурак ты, Степан... До слёз дурак... (Сел к столу, налил чаю в стакан, захлопнул "Ниву".)

Т а и с ь я (идёт нерешительно, бесшумно, подошла). Можно вас спросить?

Т я т и н (вздрогнув). Спросите.

Т а и с ь я. Лысоватый этот - кто таков?

Т я т и н. Человек.

Т а и с ь я. Я - знаю. Теперь, слышно, многие переодеваются, не в своём виде живут...

Т я т и н (сердито). Это кому интересно: игуменье или - вам?

Т а и с ь я. Мне. Я про него игуменье не сказала.

Т я т и н. А узнав, кто он, скажете? Вы бы, Таисья, бросили шпионство. Это дело - не похвальное. И - на кой дьявол нужна вам эта... волчиха, игуменья? Она вас по щекам хлещет, а вы служите ей, как собачка... на задних лапках. Она - купчиха, дисконтёрша, ростовщица... вообще - гадина! Неужели вы не видите, не чувствуете, как издеваются над... вами? Уйдите от игуменьи... пошлите её ко всем чертям!

Т а и с ь я. А - куда я денусь?

Т я т и н. Найдёте место, работу...

Т а и с ь я. А чего делать?

Т я т и н. Дела - много. Вам учиться надо. Вот - Глафира, почти вдвое старше вас, а - читает, учится.

Т а и с ь я. Учится, а сама говорит: ничего не знаю.

Т я т и н. Узнают - не сразу. Что вы на меня смотрите... так?

Т а и с ь я. Глаза у вас очень грустные.

Т я т и н. Ну, это... Голова болит...

Г л а ф и р а (вбежала, тревожно). Степан Николаич, - Пётр, должно быть, уборную искал и наткнулся на игуменью, прямо в приёмную к ней влез, а там Достигаев, - слышите, как кричат?

Т я т и н. Н-ну... что же делать?

Т а и с ь я. Ой... Задаст она мне...

Г л а ф и р а. Молчи, ты... Сюда идут.

Т а и с ь я. Спрячусь... (Убежала.)

(Рябинин, за ним - Мелания, Достигаев.)

Р я б и н и н (спокойно). Вам, тётка...

М е л а н и я (бешено, задыхаясь). Я тебе не тётка.

Р я б и н и н. Вам приказано защищать власть торгашей, ростовщиков, да вы и сама из этой шайки...

М е л а н и я. На мне - чин ангельский, дура-ак. Шайка! Слышал, Василий, а?

Р я б и н и н. А вот мы должны уничтожить бесчеловечную власть.

Д о с т и г а е в. Это вам - кем же приказано?

М е л а н и я. Кто приказал? Безумец - кто тебе приказал, кто?

Р я б и н и н. История. Классовое, революционное сознание рабочих...

М е л а н и я. Ленин приказал? Слуга диавола?

Д о с т и г а е в. Дьявола можно оставить в стороне, вот - немцы как?

Р я б и н и н (Тятину). Заплутался я. Как тут выйти, куда?

Д о с т и г а е в. Позвольте... Минуточку! Прошу слова, давайте побеседуем тихо. Спокойно, мать Мелания, спокойно. Ругаться - просто, ругаться - легко, с этим - всегда успеем...

М е л а н и я. Не ругаться надо, а...

Р я б и н и н. Драться. Правильно, мамаша. Стенка на стенку. Ну-с?

Д о с т и г а е в. Я вас, товарищ Рябинин, слушал на митингах и уважаю!

Р я б и н и н (Тятину). Кажется, вот в таких случаях говорят: благодарю, не ожидал!

Д о с т и г а е в. Нет, давайте серьёзно. Сознание рабочих? Допустим. Ну, а - мужичок? Как мужичок-то насчёт сознания? Вот вопрос!

Р я б и н и н. Интереснейший вопрос. И - что же вы ответите?

Д о с т и г а е в. А - вы? Это - к вам вопросец. Вот-с, видите, эсеровская газетка "Серая шинель" - знаете? Вот - в ней карикатурка на Ленина, на Красную гвардию. И о немецких деньгах пишется...

Р я б и н и н. Глупость да подлость ещё не убиты, живут. Подлость на глупости растёт.

М е л а н и я. Ну, чего ты с ним говоришь? Что он может понимать, разбойник? Вломился ко мне. Кабы тебя, Василий, не было...

Р я б и н и н (Тятину). Вон она куда загибает...

Т я т и н. Идём.

Д о с т и г а е в. Тихо, Степаша, тихо! Оставим вопрос, товарищ Рябинин, пусть он стоит. А вот ответ - какой? На чём мужичок с помещиком помириться может? На земле? Трудно. Как вы думаете?

Р я б и н и н. Трудновато.

Д о с т и г а е в. А - рабочий с фабрикантом? Тут как будто иное дело, а? Как будто легче, а?

Р я б и н и н. Так, так, так! Интересно придумано.

Д о с т и г а е в. Я, конечно, шучу.

Р я б и н и н. Понимаю. Любопытно шутите!

Д о с т и г а е в. Я весёлый, уживчивый. А вы меня хотите бесповоротно уничтожить.

Р я б и н и н. Именно так. Вас и всех, иже с вами.

Д о с т и г а е в. Ну - и куда же мы?

Р я б и н и н. Ваше дело. Пошли?

Д о с т и г а е в. Минуту! Однако надо же и нас к месту определить! Правительства содержат для негодных людей...

М е л а н и я. Тюрьмы, арестантские роты...

Д о с т и г а е в. Больницы, сумасшедшие дома...

Р я б и н и н. Наверное, вот ей, игуменье, да и многим из вас, вроде Нестрашного, придётся в тюрьме посидеть.

Д о с т и г а е в. Весьма прельстительное будущее у нас, мать Мелания!

М е л а н и я. Ах, зверь, ах ты, зверь адский...

Д о с т и г а е в. Трудно будет вам, товарищ Рябинин, хозяйствовать без помощи опытных людей.

Р я б и н и н. Найдутся. Ваши же, кто поумнее, станут честно работать с нами. Ну, довольно! Побеседовали.

Г л а ф и р а. Чёрным ходом идите, парадное крыльцо заколочено.

(Рябинин, Тятин ушли с Глафирой. Таисья выглянула из двери, скрылась.)