К счастью, в данной конкретной ситуации эти ограничения не имели ни малейшего значения.

— Перед лицом Совета клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. А скажу я вам, господа советники, что наша планета обречена. Ей осталось существовать меньше года. Госпожа Ро-Зар, я солгал?

— Нет… — прошептала старушка побледневшими губами, как-то разом утратив всё своё величие.

— Отлично. Это, кстати, не значит, что сказанное мной обязательно соответствует истине. Но теперь вы, по крайней мере, понимаете, что я ВЕРЮ в это. Неизвестно, факт ли это — но для меня это факт. А значит, для меня вы все здесь — уже покойники. Как и все в этом здании, в этом городе и на этой планете. Как и я сам. Так что церемониться я ни с кем не буду. Господа советники, угадайте, что у меня в руке?

— Нейтронная граната, — чуть слышно произнёс самый молодой член Совета. В зале его не было, он присутствовал здесь в виде голограммы — но испуг на его лице был не менее искренним, чем у заложников.

— Совершенно верно, господин Зор-Эл. Так называемая "чистая" нейтронная бомба, не производящая обычного взрыва — только всплеск нейтронного излучения. Присутствующие здесь ничего не почувствуют — сначала — но каждая клетка их тел станет радиоактивной. Включая клетки головного мозга, так что даже пересадка клонированных органов не поможет. Я отрегулировал мощность излучения так, что вы умрёте через сутки, господа — в отвратительной агонии, которую даже самогипноз не сильно смягчит. Я активирую этот заряд, если Палату начнут штурмовать — потому что это будет означать, что мы все обречены. Да, разумеется я тоже получу дозу — но мне хватит смелости сразу же застрелиться, а вам?

— Наша смерть ничего не изменит! — заявил спикер Совета Лор-Эм. — Криптон знал террористов и пострашнее тебя, Дру-Зод!

— Ну почему же… она даст мне глубокое моральное удовлетворение перед МОЕЙ смертью. Уходить на тот свет в одиночестве как-то скучно, господа.

Что-то пронеслось мимо него с быстротой тени. Прежде, чем кто-то успел отреагировать, на пол брызнула кровь и Фаора-Ул, хищно ухмыляясь, подняла в воздух отрубленную руку Гил-Экса. Руку, в которой было зажато что-то маленькое.

— Этот ублюдок только что пытался покончить с собой, проглотив капсулу с ядом, — торжествующе заявила воительница.

Гил-Экс, хныча и хватаясь за обрубок, рухнул на колени.

— Я… я не…

— Вы не собирались убивать себя, потому что для такого слизняка, как вы, это бы потребовало слишком большой храбрости? — любезно подсказал Хан.

— Да… я… я не знаю, как…

— Уважаемая Хранительница истины, не затруднит ли вас засвидетельствовать правдивость показаний Гил-Экса, прежде чем ему окажут медицинскую помощь? Благодарю вас. А теперь, господа советники, подумайте ещё раз. Если вы не можете доверять даже сами себе в вопросах обеспечения собственной безопасности — как же вам можно доверять целую планету при таких обстоятельствах? Да, совсем забыл сказать. Диктаторские полномочия лорда-протектора присваиваются Советом ровно на два года. Можете проверить, соответствующий законопроект уже залит в ваши головные обручи. Так что, если планета каким-то чудом уцелеет и вы выживете — у вас будут все возможности войти в состав нового Совета. И даже судить меня и казнить, если возникнет такое желание. Или же вы можете медленно и мучительно сдохнуть в луже собственной блевотины. И увлечь за собой на тот свет весь Криптон. Выбирайте, господа.

Они согласились. Все до единого. И даже один член Совета, не присутствовавший в Палате лично, тоже одобрил законопроект.

Два дня в роли единоличного правителя целой планеты. Сплошное удовольствие? Ну, для Хана — пожалуй да. А будь на его месте обычный человек — он бы давно уже взвыл от чудовищной загрузки. Только первоочередных дел было море, а уж рутинных второй очереди…

Он отказался покинуть Законодательную Палату и вывести войска, пока не получил доступ нулевого пользователя. Получить его можно было только здесь, в этом здании. Причиной был весьма хитрый способ опознания.

Идентификация нулевого пользователя существовала двух типов — первичная и вторичная. Первичная требовалась, чтобы начать работу с "этой конкретной" машиной, за пультом которой вы находились. Вторичная — чтобы получить аналогичный доступ на удалённой машине — после того, как прошли первичную идентификацию на своей.

В тело криптонца, наделённого полномочиями советника (или лорда-протектора) вживляется сложная сеть кристаллических процессоров, которые настраиваются на его ДНК, дыхание, сердцебиение, сигналы нервной системы, и даже пульсации его личного поля Кум-Эла. Извлечь их из тела — невозможно, система мгновенно блокируется, не получая привычных сигналов. Приложить к панели ладонь спящего, накачанного наркотиками или обморочного советника — тоже, система распознаёт все неадекватные состояния организма.

А подделать связь между вживленным кристаллом и идентификатором — без шансов. Это даже не цифровая, это аналоговая система распознавания. Бесконечное количество оттенков преломляемого света в сложном голографическом рисунке. Причём кристалл эволюционирует вместе с носителем, его узор постоянно меняется — но каким-то образом остаётся всегда верным для другого кристалла, который является сердцем любой достаточно сложной машины.

Для обмена подтверждением между машинами, использовался всё-таки цифровой сигнал — передать подтверждение подлинности кристалла по кабелю, по радио или лазерному лучу было невозможно. Но этот сигнал представлял собой длинную двоичную последовательность, которая к тому же постоянно менялась — в соответствии со сложной математической функцией, закодированной в каждой машине и с некоторыми параметрами узора кристалла-"сердца", которые менялись вообще, казалось, совершенно непредсказуемо.

А чтобы активировать машину для имплантации кристаллов (которая была только в здании Совета) — как раз и требовался кворум — двенадцать нулевых пользователей. Идиоты. Предполагаемому врагу достаточно перебить девять советников (что совсем нетрудно), чтобы регистрация новых стала невозможна! Создать несколько групп глубоко законспирированных резервных нулевых пользователей, единственная обязанность которых — взять власть в случае гибели Совета — никто не догадался. Возможно, конечно, что в этом случае активизируется какой-то иной, предусмотренный предками страховочный механизм — но полагаться на благоразумие пра-пра-пра (ещё двести раз пра-) дедушки Джор-Эла он не собирался. Так что первое, чем он занялся — вживил кристаллическую сеть не только себе, но и Фаоре, Нону и Ларе Джор-Эл.

Глаза молодой женщины сверкали гневом. И отнюдь не в переносном смысле. Прикуривать от её взгляда ещё было нельзя (совсем чуть-чуть мощности не хватало), а вот ослепнуть, посмотрев в глаза — запросто.

— Что ты задумал, Дру-Зод?! Хочешь подсунуть мне взятку за убитого мужа? Ты же знаешь, что я направлю все силы, какие смогу, чтобы уничтожить тебя!

— Я знаю, что ты так думаешь, дорогая моя. Но ты ошибаешься. На самом деле твои силы будут направлены совсем на другое.

— Что ты имеешь в виду, негодяй?!

— Ларочка, ты думаешь, я отношусь к тем девяноста процентам криптонцев, которые вообще не знают, что такое естественная беременность? Или поленюсь просмотреть медицинские показания в ходе имплантации? Сейчас все твои действия, все усилия будут направлены на защиту ребёнка.

— Какой же ты мерзавец, — тихо произнесла женщина, опустив глаза. — Джор-Эл думал, что ты придёшь в ярость, когда узнаешь о моём ребёнке… Но ты не фанатик расовой чистоты… ты умная и расчётливая сволочь… Шантажировать меня жизнью сына…

— Ну что поделать, если на нашей планете острый дефицит расчётливых сволочей, — виновато развёл руками Хан. — Приходится восполнять тем, что есть. И на всякий случай, чтобы не было недоразумений. Ни я, ни мои люди — тебя даже пальцем не тронем. Ни при каких обстоятельствах. Как не трогали Джор-Эла… не морщись так, я в буквальном смысле — я ни при чём здесь, хотя ты мне и не веришь… Но дело не в этом, Лара. Ты ведь знаешь, что происходит с Криптоном. Ты не сможешь притвориться, что ничего не происходит — Джор-Эл был учеником Нона, а ты была лаборанткой Джор-Эла.