«Сейчас чихну», – подумала Эжелина и замерла с веником в руке, приготовившись к неизбежному. Но в этот миг над её головой раздалось чьё-то чужое чихание. Эжелина удивилась и позабыла о том, что сама только что собиралась чихнуть.

– Апчхи! Стоит мне отвернуться, как тотчас начинаются всякие безобразия, – проговорил сверху кто-то невидимый.

– Апчхи! – наконец-то чихнула Эжелина и, выпрямившись, бодро произнесла:

– Доброе утро, дядюшка Фистус. А я думала, вы куда-то улетели.

Она ещё не успела привыкнуть к проделкам Фистуса и сейчас, задрав голову кверху, пыталась определить местонахождение волшебника.

– Доброе утро? Хорошенькое дельце! Сначала она засыпает мне пылью глаза, а потом, апчхи, желает доброго утра. Остаётся только выяснить, апчхи, для кого же в данном случае это утро доброе? Апчхи! Ну уж ясно, что не для меня.

– Да что вы, дядюшка Фистус, я просто решила навести порядок в вашем неухоженном жилище.

– Нет, ты меня этим с толку не собьёшь. Ответь-ка лучше, зачем ты веником гоняешь пыль по всему чердаку?

– Я не гоняю, дядюшка Фистус, я подметаю.

– Кто тебе сказал, что ты подметаешь? Разве так подметают? Можно подумать, что ты всё это затеяла нарочно, чтобы помешать почтенному старичку немножко полетать перед завтраком. Дай сюда веник и учись. Учись, как надо подметать полы на чердаке!

Невидимый Фистус вырвал из рук Эжелины веник, затем установил его перед кучкой мусора, как обычно хоккейную клюшку устанавливают перед шайбой, и с размаху попытался забросить мусор в ближайший угол чердака. Огромное плотное облако серой пыли вылетело из-под веника и окутало девочку с ног до головы. Громкое чихание Фистуса огласило своды чердака. В конце концов он чихнул так громко, что снова стал видимым.

– Веник какой-то не такой, – проговорил Фистус, разглядывая метлу, после того, как они пришли в себя. – Да и пыль тоже какая-то не такая.

– И чердак какой-то не такой, – вздохнула Эжелина.

– И чердак, – согласился Фистус, не подозревая подвоха.

– И день не такой.

– И день.

– И Фистус какой-то не такой.

– И Фистус тоже. Постой, постой. Что это ты там говоришь? – пробормотал старичок, подозрительно уставившись на Эжелину.

Та залилась в ответ весёлым смехом.

– Вот ты тут смеёшься, занимаешься всякой ерундой, – обиженно проговорил Фистус. – А у нас, между прочим, есть неотложное дело.

– Я не занимаюсь ерундой. Я занимаюсь наведением порядка.

– Это одно и то же, – произнёс Фистус, презрительно отталкивая веник ногой. – Возиться с веником в тот момент, когда твои друзья томятся за решёткой! Фи!!!

– Мои друзья томятся за решёткой?

У Эжелины от удивления округлились глаза.

– Ну, конечно, – продолжал Фистус убеждённо. – Ведь теперь ты мой друг. Так?

– Да, всё верно. А разве ты уже за решёткой?

– Не перебивай. Речь идёт не обо мне. Так, на чём мы там остановились? А… Да. Так вот, значит, ты мне друг.

Эжелина утвердительно кивнула.

– А раз так, то мои друзья становятся твоими друзьями. Понятно?

– Понятно, – согласилась Эжелина, всё ещё не понимая, чего же всё-таки хочет от неё дядюшка Фистус.

– Значит, если мои друзья за решёткой, то и твои пребывают там же. Так? Ой, погоди, что-то я сам запутался.

– Да, мне тоже так кажется, – произнесла Эжелина.

– Вернее, я хотел сказать: ты меня запутала. Начнём сначала. Ты – мой друг, а я – твой друг. Если у меня есть друг, то он – тоже твой друг… Бр-р-р, – помотал Фистус головой, словно хотел отогнать от себя посторонние, мешающие ему думать мысли. – И если мой друг в беде, то и твой друг в беде, потому что это наш общий друг. И мы должны ему помочь. Вот!

Фистус облегчённо вздохнул и гордо посмотрел на Эжелину.

– Значит, твой друг в беде? – спросила девочка.

– Да, – вздохнул дядюшка Фистус. – Мой друг, обезьянка Королина, в беде. И зачем только я взял её с собой в это путешествие. Ведь я знал об её поистине ослином упрямстве. Наверное, у неё в родословной что-то нечисто.

– А что случилось с обезьянкой?

– Трагедия! Настоящая трагедия! А дело было так. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания и в целях безопасности, мы решили, что на Земле Королине лучше превратиться в человека. И всё шло просто чудесненько, ну просто превосходненько до тех пор, пока в автобусе на Королину вдруг не напала блажь всех удивить. Я не успел и глазом моргнуть, как эта проказливая негодница или негодная проказница, как вам будет угодно, вдруг опять превратилась в обезьянку. Что тут началось! Ни одна порядочная, уважающая себя обезьяна никогда не стала бы так орать, скакать и топать ногами, если бы обнаружила в автобусе стоящего рядом с собой человека.

Двое дюжих мужчин выволокли беспомощную Королину из автобуса и куда-то её повели. Мне не удалось выскочить на той же остановке. Наконец, я выбрался из злополучного автобуса и поспешил в ближайший полицейский участок.

– Скажите, милейший, – обратился я к седому старичку в форме, – нет ли случайно среди ваших задержанных обезьяны по кличке Королина?

– Если вы действительно хотите получить от меня сведения о задержанном, то вам нужно назвать его имя, фамилию и год рождения. А называть кличку вовсе не обязательно, – сердито ответил старичок.

На дальнейшие объяснения с непонятливым полицейским у меня просто не было времени, и я помчался в следующий участок. Однако там обезьянки тоже не оказалось. В ответ на мой вопрос о Королине инспектор расхохотался и сказал, что, хотя его задержанные и мало похожи на людей, но всё же обезьян среди них нет.

Так я пробегал по городу до самого вечера. Наконец мне повезло. Один полицейский сообщил, что Королину отправили в зоопарк.

В большой клетке в зоопарке, – продолжал свой рассказ дядюшка Фистус, – сидела грустная Королина и сосала палец. Эта обезьяна всегда так делает, когда о чём-то напряжённо думает. Увидев меня, она страшно обрадовалась и тут же принялась жаловаться, что все принимают её за обыкновенную обезьяну, и никому не придёт в голову, что она прибыла из Волшебной страны.

Мы посовещались, как же нам быть, и решили, что самый надёжный путь освобождения – это превратить Королину в мышку или муху, чтобы она могла беспрепятственно пробраться меж прутьев решётки. Но, как человек честный и благородный, я не мог допустить, чтобы из-за исчезновения Королины пострадал невинный человек, в данном случае сторож. Ведь сторожу доверили охрану клетки и у него были бы неприятности. Я объяснил это Королине, и она, подумав, согласилась со мной, что надо действовать иначе.

Я направился к директору зоопарка, сообщил ему, что обезьяна принадлежит мне, и попросил вернуть её. Он ответил, что всё равно не отдаст Королину, потому что посетители, узнав про говорящую обезьяну, толпами повалят в зоопарк даже в том случае, если входные билеты будут стоить в сто раз больше. «Поймите меня, – сказал он, – я человек бедный, а тут предоставляется такая возможность разбогатеть. А я, в свою очередь, не останусь в долгу и буду отдавать вам как хозяину обезьяны пятую часть своих доходов с этого предприятия».

Я с негодованием отказался от предложения жадного и бессердечного директора и заявил, что мучить несчастную Королину и держать её в клетке ради того, чтобы разбогатеть, – крайне непорядочно.

«Но, – думал я, – может быть, ещё не всё потеряно». В конце концов, оставался ещё сторож, и можно было переговорить с ним.

Я нашёл сторожа возле клетки жирафа и поздоровался. Но он даже не взглянул на меня.

– Прекрасный вечер! – продолжал я как ни в чём не бывало. – В такие вечера все бабочки и мошки слетаются на свет лампы и весело порхают вокруг.