Лейтенант сейчас же передал Градову анализ синей краски, подтверждающий, что «Берлинская лазурь» в тюбике и на туфле Людмилы Иркутовой одна и та же. И не удержался: сказал, что он лично еще вчера бы задержал Иркутову. Тем более, что она, по описанию свидетеля Грунина, похожа на ту девушку в «Победе», у которой он попросил спички.

- По-моему, лейтенант, вы привыкли в ОРУДе работать на слишком высокой скорости, - ответил Градов, посмеиваясь. - В Уголовном розыске так дело не пойдет. Тут люди хорошо знают, какую ответственность несут за малейшую ошибку, не говоря уже о неправильном задержании советского гражданина. Опытный врач никогда не ставит сразу диагноза. Он говорит: «Подождем денька два-три». Вот и мы посмотрим, что даст одна версия, другая, а потом будем решать. Помните, что в судебном процессе наше заключение подвергнется строгой проверке! Ведь за уголовным делом номер триста шесть, заключенным сейчас в вашу папку, - судьба живых людей. Стоит вопрос о чести и свободе человека! А его семья? Пра-во-судие! Вдумались вы в это слово? Интересы народа, интересы государства требуют от нас точной работы. Поэтому, лейтенант, криминалист должен быть решителен, но в то же время очень осторожен. Мы не имеем права ошибаться!

Мозарин хотел что-то ответить, но помешал телефонный звонок. Градов взял было трубку, но сейчас же протянул ее лейтенанту. Говорила свидетельница происшествия Клавдия Федоровна Былинская. Она просила принять ее, чтобы сообщить некоторые дополнительные сведения. Мозарин поблагодарил, ответил, что ждет.

- Ну вот, - заметил Градов, - москвичи замечательный народ! Всегда придут на помощь.

Былинская явилась минут через двадцать. На ней было белое платье, соломенная шляпа с широкими полями. И, по совести, она производила немного комичное впечатление.

- Здравствуйте, товарищ Мозарин! - произнесла она громко, усаживаясь на стул. - Нашли серебристую машину?

- Почти, Клавдия Федоровна!

- Мне не терпелось узнать… Лягу спать, а эта женщина стоит перед глазами.

- Вы очень впечатлительны! - посочувствовал офицер.

- Не знаю, может быть. А все-таки, думается, во многом виноваты не шоферы, а наш брат - пешеход.

- Когда как, Клавдия Федоровна.

- Да нет, не говорите. Другая идет по мостовой и головы не повернет. Словно разгуливает у себя в саду. Тут и налетает на нее смерть на колесах.

- Разумеется. Есть еще и владельцы машин, и некоторые начальники, и командиры, которые любят, чтобы их мчали сломя голову.

- Да уж я с моим мужем сколько раз по этому поводу ругалась. Деловой человек - за один час норовит в трех местах побывать! И в министерстве, и в Госплане, и на заводе…

- Что же вы хотели мне сказать?

- А вот что: я видела, как за оконцем машины мелькнуло что-то белое. Но потом я поняла, что водитель очень пригнулся к рулю и у него… у нее была прическа… интересная женская прическа… Словом, я уверена, что это была женщина. И, по-моему, свидетель… Как его?

- Грунин!

- Грунин правду сказал…

- Спасибо, Клавдия Федоровна. Ваше показание приходится ко времени и очень поможет следствию…

Мозарин проводил свидетельницу к выходу и, проходя коридором обратно мимо окна, увидел на крыше маляра, красящего синей кубовой краской рамы чердачных окон. Работал он весело, сдвинув измазанную кепку на затылок и распевал во все горло «Катюшу». Лейтенант постоял, покачал головой: «Синий цвет!… Синяя "Победа", синий тюбик, синие рамы, синие глаза…»

- Товарищ лейтенант! - послышался сзади звонкий голос.

Мозарин обернулся. Людмила Иркутова улыбнулась ему, сказала, что пришла по вызову к майору Градову. В руке она держала три веточки флоксов. Мозарин проводил ее к секретарше майора, попросил доложить об Иркутовой. Когда Людмила прошла в кабинет, лейтенант подумал: «Сейчас поднимется такой ураган, что все флоксы облетят…»

А она, едва переступив порог, сказала Градову:

- Так вот вы какой беспощадный! В такую жару вытащили бедную девушку в город. А я терпеть не могу уезжать с дачи. Разве только на футбол. И то - с дачи прямо на стадион!

Она бесцеремонно взяла графин, налила воды в стакан, опустила в него веточки розово-белых флоксов.

- Извините, что пришлось вас побеспокоить, - сказал Градов. - Мне нужно было сообщить вам, что мы нашли человека, угнавшего вашу машину.

- Я очень рада, дорогой майор! Можно полюбопытствовать, кто он?

- Разумеется! Это вы, Людмила Павловна!

Девушка вздрогнула, но тут же, овладев собой, расхохоталась.

- Очень остроумно! Только для чего же я стану угонять собственную машину?

- Для того чтобы скрыть следы преступления.

- Преступления?

- Да, преступления. Двадцать восьмого июля в десять часов вечера, выезжая на улицу Горького, вы наехали на женщину и милиционера.

- Двадцать восьмого июля… в десять часов… по улице Горького! - шептала Людмила. - Как же так, майор? Как раз в то время, когда машину угнали, я, изволите ли видеть, на ней ехала да еще кого-то задавила. Это… это…

Градов достал из ящика стола отпечатанный на машинке акт.

- Вот, прочтите. Левая сторона вашей машины смята и поцарапана. Установлено, что это произошло от удара по стенке машины жезлом сшибленного вами милиционера. Но если это так, стало быть, за секунду до этого вы наехали на женщину.

- Почему же именно я? - проговорила девушка. - А разве это не мог сделать кто-нибудь другой?

Градов открыл стоявшую на столе коробочку, вынул оттуда кусок тюбика с синей масляной краской.

- Это ваша «Берлинская лазурь»?

Людмила взяла тюбик, покрутила его, прочитала этикетку.

- Моя, - ответила она. - Вот вмятинка. Где вы нашли этот кусочек?

- На том месте в Сокольниках, где стояла угнанная машина.

- Ничего не понимаю. Я в Сокольниках не была и не могла его там потерять! Честное слово, майор! - Она встала и прижала руку к груди.

- А пятно на вашей туфле, Людмила Павловна?

- Пятно? - переспросила девушка, невольно взглянув на свои «спортивки». - Ах, да! Я испачкала их, когда вела машину домой из Уголовного розыска.

- А чем вы это докажете, Людмила Павловна?

- Чем докажу? Постойте… В тот вечер, когда задавили женщину и милиционера… как раз в десять часов я ехала в электричке на дачу.

- По нашим сведениям, вас никто не видел на даче. Может быть, вы встретили кого-нибудь из своих знакомых в поезде?

- Нет, майор, - тихо ответила девушка, - я никого не встретила…

Только теперь Людмила поняла, что вопросы Градова и предъявленные ей вещественные доказательства поставили ее в безнадежное положение. Слезы брызнули из ее глаз, она раскрыла сумочку, чтобы достать носовой платок, и вдруг совсем по-детски разрыдалась.

Майор двумя пальцами вынул из стакана веточки флоксов, ополоснул его, налил свежей воды и подвинул к девушке. Та прерывисто всхлипнула, посмотрела на свои цветы. Она срезала их утром, беззаботная и веселая. А перед этим пробежалась босая по росистой траве… И вот!…

И девушка и Градов молчали. Светлая капля упала с флоксов и расплылась на стекле, покрывавшем стол.

- Ведь это у вас не первый случай, Людмила Павловна, - заявил майор, стараясь смягчить тон. - Лучше сознаться во всем.

Людмила всхлипнула.

- Вы ведь и раньше знали то место, куда загнали машину, - продолжал Градов.

- Я ничего не знала, майор, - глухо ответила девушка.

- Значит, прежде чем завести машину в укромный уголок, вы разрезали колючую проволоку кусачками?

- Я не разрезала!

- И прокололи обе шины?

- Я и не прокалывала! Для чего же портить хорошие покрышки?

- Для того чтобы выиграть время и сделать заявление об угоне машины. Искалечив людей, вы испугались и решили инсценировать, будто машину кто-то украл и людей переехал вор. Хитро…

- Это уж слишком, майор! Вы принимаете меня за какую-то мошенницу. Вы шутите, наверно?

- Нет, не шучу. - Майор опустил веточки флоксов в стакан с водой. - Вы рассуждали так: пусть не найдут вора, но все равно на предполагаемого похитителя падет подозрение.