Сайгон, апрель 1975 года

Был поздний вечер, когда Сон, сжимая пистолет-пулемёт французского производства, шёл по кровавому следу в коридоре приземистого конторского здания на окраине Чолона, Китайского городка в Сайгоне.

И на нём, и на его спутнике Киме Шине, была форма армейского капитана со знаками различия отборной южнокорейской дивизии «Тигр». За ними следовали трое корейских солдат, вооружённых автоматами «АК-47». Человек, которого они преследовали, терял кровь с каждым шагом.

На подступах к зданию его кровь выглядела уже сухой. Внутри она казалась более влажной и пенистой, значит, кровотечение усиливалось. Сон возбуждённо облизнул губы. Ещё чуть-чуть и он поймает Харрисона Рэндома; этот сорокадвухлетний гномоподобный агент ЦРУ украл в американском посольстве нечто такое, что Сон хотел сейчас взять себе. Именно себе, а не для корейского посольства, где он и его лучший друг Шин были приписаны к разведке. А посольство об этом и знать не должно.

Рэндом унёс печатные формы, при помощи которых можно было делать самые настоящие на вид стодолларовые бумажки какие только можно представить. Сон хотел получить эти матрицы больше, чем тонущий — глоток воздуха. Они олицетворяли его давние мечты о богатстве. Не захватит матрицы — будет и дальше жить в уродливом несчастном мире.

Жизнь его протекала в приютах и детских исправительных заведениях, потом он начал зарабатывать на пропитание — главным образом в ужасающей вони скотобоен. Его сажали за мелкие кражи и подделки документов. Чтобы не умереть с голоду, он питался из мусорных баков, спал в подъездах, танцевал чечётку в грязных ночных клубах и продавал наркотики. Наконец, поставленный перед выбором сесть в тюрьму на длительный срок за шантаж министра-педераста или пойти в армию, он выбрал армию, где путём интриг быстро добился офицерского звания.

Младшему офицеру, который всем кланялся и угождал, нетрудно оказалось получать повышения. Старшие офицеры дали ему также небольшую долю в отчислениях от армейских подрядчиков и торговцев наркотиками. Деньги не заменили ему родителей, но помогали сносить жизнь, которую он считал бесконечным и бессмысленным страданием. А формы Рэндома как раз и могли бы сделать его жизнь такой, какую он поклялся себе устроить.

Банкноты с этих форм казались настоящими, потому что настоящими были сами формы. Они принадлежали казначейству США, которое неофициально разрешило ЦРУ в Сайгоне использовать матрицы для финансирования тайных операций в Юго-Восточной Азии.

За эти деньги не нужно было отчитываться, указывать их в бюджете. Сами сделали, сами потратили. Официально такие деньги не существовали.

Ради печатных форм Сон был готов убить дюжину Харрисонов Рэндомов. Страстное стремление к ним поставило его на грань сумасшествия — или даже за грань. Вот оно, воплощение мечты о власти и свободе, которые даёт богатство. В Корею он вернётся богатым человеком. Будущее уже пришло — если он сейчас поймает Харрисона Рэндома.

Сайгон был окружён северо-вьетнамской армией, его падение ожидалось в течение нескольких дней, и начальник местной станции ЦРУ приказал уничтожить печатные формы, а с ними уничтожить также секретные документы и запасы наличных. Ни при каких обстоятельствах матрицы не должны были попасть в руки коммунистов. И в Вашингтон их нельзя было вернуть, потому что возникло бы слишком много вопросов об их назначении. Только уничтожить.

Работая круглые сутки, ЦРУ сожгло горы секретных материалов, эвакуируя американцев и местных, которые сотрудничали с Управлением. В этом хаосе Харрисону Рэндому представилась возможность, за которую он и ухватился. Давно мечтая о жизни на Гавайях с женой помоложе и собственностью вблизи пляжа, он взял и украл печатные формы.

Затем он обратился к Жан-Луи Николаи, сорокалетнему французу ресторатору с лицом ребёнка, которому он иногда продавал поддельные сотни с этих форм. Сейчас у Рэндома замах был побольше. Хочет ли Жан-Луи, известный оператор чёрного рынка и контрабанды, купить матрицы, на которых можно делать такие прекрасные сотни? Цена: пять миллионов долларов. Только наличными, и не торговаться. Согласен или не согласен? Николаи согласился.

Он действовал по приказу своего негласного партнёра в трёх массажных салонах на улице Тю До, куда «жёлтая лихорадка» — страсть к азиатским женщинам — завлекала таких американцев как Харрисон Рэндом. Негласным партнёром был Пак Сон, и как только он узнал о стодолларовых матрицах, они стали для него наваждением. Николаи, поставлявший, кстати, Сону вьетнамских и евразийских девочек для сексуального умерщвления, получил указание: немедленно ответить Рэндому «да». Остальное он должен был предоставить Сону, который собирался завладеть матрицами, обманув или убив Рэндома.

Для начала Сон позаботился, чтобы Рэндом никогда не видел его и Николаи вместе. В переговорах с Николаи американец чувствовал себя на знакомой территории, а новое лицо могло его отпугнуть.

По указанию Сона Николаи «приручал» Рэндома: расхваливал его искусство разведчика, которое в действительности было весьма посредственным. Француз также принимал его в своём домике для отдыха на острове Кон Сон, где красивые молодые вьетнамки, глаза и носы которым хирургически переделали в европейском стиле, выделывали в постели такие вещи, о которых жена Рэндома, квакерша, и слышать не слыхала.

Николаи даже в голову не приходило предать Сона и оставить матрицы себе. Ему запомнилась одна ночь в том домике, когда он заглянул в спальню для гостей и увидел голого, вымазанного кровью Сона, который танцевал один, а на поясе у него болталась голова двенадцатилетней вьетнамки. Девочку, военную сироту по имени Лам, Николаи купил у её деда с бабкой за двадцать американских долларов. Он знал, что девочка умрёт, когда Сон закончит свои дела с ней. Но это…

Тот инцидент в островном домике породил чёрный страх, который так и остался в душе Николаи навсегда. Страх определял его почтительное отношение к Смехотуну Сону.

Тем временем Сон взялся за Рэндома более прямым путём: наживил ловушку, передав ему через Николаи десять тысяч долларов. Затем, применив искусство, перенятое у Аран, он подделал банковское письмо, которое Николаи дал Рэндому прочитать и сразу забрал. Письмо, как будто на настоящем бланке и отправленное из Гонконга, являло собою перевод на тамошний счёт Рэндома пяти миллионов долларов — минус первоначальные десять тысяч. Различие между Рэндомом и Соном заключалось в том, что если американец хотел казаться умным, то кореец умён был в действительности.

Окончательную встречу между Николаи и Рэндомом, на которой они должны были поменяться фальшивым кредитным письмом и печатными формами, назначили в ресторане Николаи, в Китайском городке. Во время этой встречи Сон, прятавшийся на кухне, услышал слова Рэндома — к чёрту всё это, я сделаю по-своему. Как сформулировал это агент ЦРУ, необходима небольшая отсрочка, для проверки.

— Хочу телеграфировать в Гонконг, удостовериться, что вы меня не надули, — сказал Рэндом Николаи. Он хотел получить подтверждение, что пять миллионов долларов действительно поступили на его номерной счёт. А до тех пор он с формами не расстанется.

Подчёркивая это, он распахнул пиджак, показывая Николаи «Кольт» у себя за поясом.

Следующий ход был за Соном.

Телеграмма Рэндома сразу раскроет обман, тогда матриц Сону не видать. Значит, надо забрать их немедленно. Сопровождаемый четырьмя солдатами, он выбежал из кухни. Ни разу даже не выстрелив из своего «Кольта», агент ЦРУ сбежал в окно туалета, матрицы были прикреплены лентой к его выбритой груди. Уносил он не только матрицы, но и две пули Сона в спине.

Из ресторана Николаи Сон и его люди шли по кровавому следу Рэндома пять кварталов, пробиваясь сквозь уличные толпы, и оказались у бараков Национальной полиции на улице Во Тань, где Сайгон переходит в китайский пригород Чолон. Почему же, недоумевал Сон, американец побежал прямо в руки вьетнамской тайной полиции? Возможно, Рэндом считал, что оторвался от Сона на людных улицах. Возможно, просто хотел спрятаться и вызвать помощь.