– Так вот, Матвей, надо бы нам поосторожнее играться с огнем. Расстреляем боезапасы, только это, считай, и останется.

– Станем, значит, как пещерные люди? – сержант невесело усмехнулся.

– Точно…

Капитан вскинул голову. Издалека долетел знакомый гул. Он привстал. Над землей плыла эскадрилья боевых самолетов.

– Черт! – сержант стиснул в руках автомат и тоже поднялся. – Кажись, настоящие, а?

Капитан не ответил, но почувствовал, как защипало правый глаз. Левый был сух и суров. Правый хотел плакать.

– Я читал, после Бородинской битвы еще несколько лет по тем местам мор ходил. Более ста тысяч убитых солдат и ополченцев, да еще сколько лошадей! И все это несколько месяцев покоилось под открытым небом…

Оператор шел чуть впереди, взведенным пистолетом поводя время от времени из стороны в сторону.

– Японский городовой!.. Что же здесь все-таки стряслось?! – пилот, тоже вооруженный пистолетом, склонился над окровавленной тушей гигантской крысы, брезгливо поморщился. – Кажется, пулевые отверстия. Вон на черепушке, видишь?

– По-моему, все ясно. Парни наткнулись на этих чудищ и открыли огонь…

– Так!.. А это мне уже не нравится! – Сергей поднял с земли автомат. – Вон и чей-то подсумок лежит.

Они зашагали было вперед, но тут же остановились. Впереди послышался подозрительный шорох. Оператор обменялся с коллегой взглядами. Шепотом предложил:

– Может быть, наши?

Прячась за узенькими стволами стеблей, пилоты осторожно возобновили движение. Они углублялись в сумрачные дебри леса, фактически представлявшие собой буйные заросли августовской пожелтевшей травы.

– Осторожнее! – оператор кивнул Константину на озерцо воды, на краю которого они очутились.

– Сам вижу.

– А вон и каракатицы какие-то плавают.

Оба уставились в сторону разлапистых, стремительно скользящих по поверхности воды насекомых. Константин опустил руку с пистолетом. С этой стороны опасности ждать не пприходилось, однако в воздухе явственно ощущался запах смерти. На этот самый запашок они потихоньку и двигались.

Странное чувство наваливалось на людей в этом жутковатом лесу. Все было непривычно и немного не так. Разве что небо устойчиво радовало глаз прежними красками, и пилоты поневоле вскидывали головы, словно лишний раз убеждались в незыблемости хоть какой-то части окружающего мира. Свой отсчет они продолжали вести от обыденного. Так было проще. По крайней мере на первых порах.

– Черт! Да это же муравьи! Ну да, самые натуральные муравьи! – оператор поднял оружие. – Ты взгляни, что они тащат! Вот, стервецы!..

– Стой! – Константин ухватил его за плечо. – Этим ты никому не поможешь. Надо искать живых…

Сразу за озером им повстречалось еще несколько групп муравьев. Эти волокли какой-то строительный мусор. И все-таки было ясно, что хозяева вертолета движутся по свежим следам. Тут и там они замечали латунный блеск рассыпанных гильз, чуть реже попадались отметины пуль, оставленные на суховатых травянистых стеблях.

– Десантный подсумок и еще один «Калашников», – оператор поднял с земли находки. – Будем собирать?

– Обязательно, – Константин кивнул. Хмурясь, он напрягал слух, надеясь услышать человеческие голоса, но, увы, кругом царило безмолвие. Точнее сказать, безмолвия, как такового, не было, но все слышимое принадлежало иному миру звуков: явственно шелестели чьи-то крылья, гортанно кричали птицы, мощные стебли шаткими стволами покачивались под ленивым ветром – без древесного скрипа, но тоже со своим специфическим шумом.

– Надеюсь, что я ошибаюсь, но очень похоже на то, Серега, что мы опоздали.

– Но ведь должен был кто-нибудь уцелеть! – оператор в отчаянии взмахнул пистолетом. – Должен!

– Должен… – Константин кротко качнул головой.

К вертолету возвращались нагруженные десантным скарбом: оружием, подсумками с магазинами, беретами, ремнями и флягами. Увиденного хватило, чтобы поникнуть и тому, и другому. Троих истерзанных пилоты еще застали на поле боя, однако все говорило за то, что жертв было гораздо больше. Самое скверное, что и похоронить кого-либо им не позволили. У трупов появились иные хозяева. Максимум, что разрешалось чужакам, это наблюдать за пиршеством издали не приближаясь. У людей хватило благоразумия не вступать с многочисленными муравьями в схватку. Впрочем, нервы есть нервы, и некое подобие разрядки произошло сразу по возвращении. Приблизившись к вертолету, они обнаружили, что на лопастях аппарата сидит по мухе. Сверхпрочный композит чуть прогибался под тяжестью насекомых, одно из них с энтузиазмом чистило лапки. Это переполнило чашу терпения. Вскинув пистолет, оператор сшиб выстрелом ближайшее насекомое. Свалившись на землю, муха с ужасающе громким жужжанием стала кататься взад и вперед. Бледный от пережитого, Сергей твердой рукой расстрелял в нее всю обойму. Лишь от последних двух пуль муха затихла.

– До чего живучая! – он с омерзением пнул по раскорячившему мохные лапы трупу. – А наших ребят всех до единого! За каких-нибудь полчаса!..

Константин покосился на часы.

– Между прочим, уже полдевятого. Пора бы смеркаться, а солнце все еще чуть ли не в зените. Странно, ты не находишь?

Сергей пропустил слова коллеги мимо ушей. Его продолжали беспокоить десантники. Сменив обойму, он спрятал пистолет в кобуру и некоторое время из-под ладони разглядывал далекий травяной лес.

– А что если попытаться пускать ракеты? Может, кто-нибудь откликнется?

– Мы ведь уже пробовали. Прямо с воздуха пускали.

– То-то и оно. Если они попытаются привлечь наше внимание выстрелами, из вертолета их не услышишь. А ракетница… – мы даже не знаем, есть ли у них она. В общем, не получится сейчас, дождемся темноты. Из автоматов попалим. Холостых патронов у нас теперь хоть отбавляй.

– Разве я против? Конечно, попробуем еще раз. И сегодня, и завтра – сколько понадобится…

Ладонью великана-массажиста ветер гнал неспокойные волны по засыпающей степи. Травы размеренно начинали шелестеть, и шелест их в самом деле порой напоминал о морских набегающих волнах. А перед этим был гул танкового сражения. Содрогалась земля, воздух лопался от далеких разрывов. Багровеющее солнце клонилось к горизонту с намерением поджечь его, предать огню всю степь. Лишь в сумерках пушечная канонада прекратилась. И эти же сумерки помогли им наконец встретиться.

Гроздья красных ракет первым заметил сержант. В темноте, торопливо зарядив ракетницу случайным патроном, они тут же ответили. Фейерверк вдали повторился. А чуть позже донеслось гудение вертолета.

Подсветив себе прожектором, стальная стрекоза приземлилась где-то поблизости от дерева. Оставив сержанта возле продолжающего метаться в бреду Южина, капитан торопливо спустился вниз. Еще при подъеме он отметил ту пугающую легкость, с которой они умудрились взобраться по древесному стволу до первой развилки. Объяснение, по всей вероятности, крылось в их изменившемся весе. Трансформацией пропорций дело не закончилось. Чибрин мог бы поклясться, что они стали многократно сильней. Приведись ему встретить турник, он не сомневался, что сумел бы подтянуться раз сто или двести. Может быть, даже с тем же раненым Южиным на плечах. Искать физические первопричины он не стремился. Проще было принять случившееся, как свершившийся факт, как некое дополнение к основным напастям. Кроме того, головоломки и без того изрядно измучили командира.

Очутившись на земле, он тут же выпустил из автомата короткую очередь. Где-то справа во мглу встревоженно скакнула глянцевая тушка. Не то лягушонок, не то кузнечик… Капитан шарахнулся было в сторону, но вовремя сообразил, что бежать более не от кого. Его самого испугались. А в следующий миг слуха коснулись человеческие голоса.

– …Они здесь, близко, клянусь тебе!

– Чего клясться? Кажется, я не глухой.

– Братцы! – позвал капитан. – Тут я…

Нервы его окончательно сдали, слезы потекли по щекам. Первого же вынырнувшего из мглы человека он заключил в объятия.