По современным обмерам длина орудия —131 см, калибр —533,4 мм, диаметр каморы — 270 мм, длина каморы — 420 мм. Общий вес мортиры — 1858 кг (по другим сведениям — 1913 кг)[110].

Царь и великий князь Димитрий Иванович — это Лжедмитрий I, который утвердился на русском престоле в июне 1605 г., свергнув 16-летнего Федора Борисовича Годунова. Современники рассказывают, что Лжедмитрий любил «огненную потеху», устраивал опытные стрельбы: «…приказывал строить крепостцы и брать их приступом и обстреливать из больших пушек, в чем принимал участие сам, как простой воин». Нидерландский купец Исаак Масса, бывший в ту пору в Москве, свидетельствует, что «Димитрий держал постоянно при себе две или три тысячи человек, вооруженных длинными пищалями; он повелел также отлить много пушек, хотя их было много в Москве»[111].

Среди них и было орудие Чохова, которое обычно именуют «мортирой Самозванца». Некоторые исследователи почему-то датируют его 1606 г.[112], но Лжедмитрий был убит 17 мая 1606 г., а на самом орудии указана дата 26 сентября 1605 г.

В XVII — первой половине XIX в. мортира находилась в Москве. Она входила в состав артиллерийского вооружения Китай-города. Описи XVIII в. утверждают, что орудие стояло «подле Китайской стены от Воскресенских ворот» на нижнем «фланке» «болверка» князя Б. А. Голицына: «Мортир медной бомбом 12 пуд русского литья, на ней подпись Божиею милостию повелением государя царя и великого князя Димитрия Ивановича всея великия России самодержца в первое лето государства его зделана бысть сия пушка в царствующем граде Москве в лета 7113 месяца сентября в 27 день. Мастер Андрей Чохов а делал пушечной литец Проня Федоров. Великий государь по имяному своему указу сего мортира переливать не указал 1703 году. Весу 114 пуд. Станок ветх»[113].

Создававший новую артиллерию Петр I, велевший снимать с церквей колокола, собирать старые пушки и переливать их, увидев орудие Андрея Чохова, «сего мортира переливать не указал». Для памяти об этом вычеканили на казенной части орудия — слева от надписи «А делал пушечной литец Проня Федоров»: «Великий государь по имяному своему указу сего мортира переливать не указал 1703 году»[114].

Мы познакомились с «верховыми пушками» Андрея Чохова, отлитыми в 1587 и в 1605 гг. Время между этими двумя датами было, пожалуй, наиболее плодотворным периодом жизни и деятельности мастера.

Читатель помнит рассказ польского шляхтича Самуила Маскевича, побывавшего в Москве в 1609–1612 гг., о Царь-пушке Андрея Чохова. Тот же самый Маскевич, говоря о «бесчисленном множестве осадных и других огнестрельных орудий на башнях, на стенах, при воротах» Московского Кремля, вспоминает: «Там, между прочим, я видел одно орудие, которое заряжается сотнею пуль и столько же дает выстрелов; оно так высоко, что мне будет по плечо, а пули его с гусиные яйца. Стоит против ворот, ведущих к Живому мосту»[115].

Об этом поистине загадочном орудии ничего не было известно вплоть до 1949 г., когда А. П. Лебедянская отыскала любопытнейший документ — рапорт-«сказку» пушечных литцов Алексея Якимова, Михаила Иванова и Никифора Баранова. Работа А. А. Лебедянской, к сожалению, осталась неопубликованной[116]. Автор этих строк, независимо от ленинградской исследовательницы, обнаружил упомянутый документ в Отделе письменных источников Государственного Исторического музея и в 1954 г. опубликовал его[117], правда, не целиком, а в отдельных выдержках. Приведем его полностью: «149 (1640) году сентября в 6 день по досмотру пушечных литцов Олексея Якимова, Михайла Иванова, Микифора Боранова под навесом пищаль меденая что в ней сто зарядов испорчена. А ту пищаль делал пушечной и колокольной мастер Ондрей Чохов тому 53-й год. И в той-де пищали снова, как ее Ондрей Чохов делал, залилось 35 сердечников. И мастер-де Ондрей и сам ей не мог пособить. Да и в московское разоренье (т. е. в годы польско-шведской интервенции. — Е. Н.) у тое же пищали засорилось каменьем и грязью и ядрами закачено 25 зарядов и тем де зарядом помочь они не умеют. А ныне-де она и досталь заржевала. А осталось-де у нее целых 40 зарядов и теми заряды стрелять мочно. К сей скаске Олексей Екимов руку приложил. К сей скаске вместо пушечного литца Михайла Иванова по его веленью московской пушкарь Гришка Савельев руку приложил. (7) 149 (1640) сентября 28 государю докладывано»[118].

Документ о стоствольной пушке.

Таким образом, бесспорно устанавливается, что стоствольная пушка сконструирована и изготовлена Андреем Чоховым.

Многоствольные орудия появились во второй половине XIV столетия — историки относят первые упоминания о них к 1387 г.[119] Это были годы младенчества артиллерии, и создание орудий с несколькими стволами было вызвано несовершенством артиллерийской техники. Первые казнозарядные пушки обладали достаточной по тем временам скорострельностью. Однако стрельба из них была делом опасным не столько для неприятеля, сколько для орудийной прислуги. Ограниченные технические средства, которыми располагали тогда пушечные мастера, не позволяли полностью исключить прорыв пороховых газов при выстреле. Пушкари получали ожоги и ранения. Потому на смену им приходят неуклюжие, достигавшие подчас внушительных размеров бомбарды, заряжали которые с дула. Огонь заряду сообщали через запал раскаленным прутом или же щепкой, которую вымачивали в селитре, а потом зажигали. Скорострельность бомбард была низкой.

Чтобы как-то компенсировать недостаток скорострельности, решили соединить несколько стволов небольшого калибра на одном станке. Затравки каждого ствола поджигали отдельно. Так появились первые многоствольные орудия, получившие название рибодекенов. Со временем удалось добиться одновременности залпа из всех стволов. Для этого их затравки соединяли общим желобом, в который насыпали порох. Такие усовершенствованные рибодекены именовали органами. Иногда они имели до 40 небольших стволов, рассчитанных под ружейную пулю.

Известны органы и в русской практике.

В Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи хранится многоствольное орудие, составленное из семи ружейных стволов калибром 17,8 мм. Стволы размещены на широкой доске, закрепленной на двухколесной повозке. Затравки всех стволов соединены железным желобом. Орган привезли в музей из Сибири. По преданию, орудие это участвовало в походе казачьего атамана Ермака Тимофеевича на сибирского хана Кучума, почему и получило название «Ермаковой пушки»[120].

Органы, составленные из ружейных стволов, в Московском государстве XVI–XVII столетий назывались «сороками», «сороковыми пищалями». Описи наряда различных городов, сохранившиеся в архивах, свидетельствуют, что этот вид вооружения был весьма распространен и вместе с полковыми, полуторными и затинными пищалями составлял основу крепостной артиллерии. Так, например, по описи 1637 г. в Суздали было «2 пищали сороковых медных к ним 37 ядер железных ядро по полу-гривенке», в Калуге — «пищаль сороковая медная в стану на колесах к ней 25 ядер железных»[121]. Описная книга, «учиненная в царствование Михаила Федоровича», указывает сороковые пищали, стоявшие в Суздале, Боровске, Можайске, Твери, Угличе, Ливнах, Выльске, Путивле, Коломне, Лереславле, Михайлове, Гремячеве, Туле[122].