Вместо этого я включила в машине радио, где играла какая-то кантри музыка, и откинулась на спинку. Он снова натянул широкую улыбку, ту, которая заставляла мой желудок выделывать те глупые перевороты, а также, думаю, именно это ухудшило эффект от ветра, проходящего сквозь его футболку и волосы. Он был так горяч, и конечно он знал об этом.

Он выглядел вольным, как птица, и я завидовала всему, что он отстаивал. Возможно, это было второй причиной, по которой я влюбилась раз и навсегда: Вон олицетворял все то, чего я хотела в жизни, что я любила. Если бы я только могла ему это показать, но с этим придется подождать.

Мы провели следующие пятнадцать минут, улыбаясь и глядя друг на друга, не проронив ни слова. Ни одного. И это не имело никакого значения. Я могла видеть его насквозь и испытывать такие же чувства. Мы не произносили слов. И тем не менее они присутствовали, повиснув между нами в воздухе кабины грузовика, когда он внезапно съехал с дороги. Я не понимала, зачем он сделал это, поэтому оглядывалась вокруг, чтобы определить, почему мы остановились, в то время как Картер и Эйприл отдалялись от нас, продолжая нестись к пункту нашего назначения.

Меня напугал хруст гравия, а грузовик притормозил, когда Вон потянулся через сидение и отстегнул мой ремень безопасности, а затем схватил меня за шорты и притянул к себе. Я не могла сдержать вздох, слетевший с приоткрытых губ, так же как и учащенное сердцебиение от его силы и потребности, чтобы я была с ним рядом. Он ничего говорил, пока вжимал меня в сиденье посередине. Его рука лежала на моей груди, которая вздымалась, как сумасшедшая, и я ничего не могла с этим поделать, в то же время выглядя так, словно пыталась. Он медлил, и мне казалось, что собирался меня поцеловать, но не делал этого. Казалось, он дразнил меня специально, и, по-моему, находиться так близко было для него так же сложно, как и для меня. Мысль о том, что не было никакого шанса скрыться, да я на самом деле и не хотела, заставила меня улыбнуться. Это было приятным разнообразием — непринужденно улыбнуться.

Я ощущала, как дрожала земля, или, если быть точнее, вздрагивал наш грузовик от проезжающих мимо машин и жужжащих полуприцепов, которые обгоняли нас безо всякой мысли. Взгляд Вона метался по моему лицу, в то время как легкая ухмылка больше не могла скрывать его желание. Воздух между нами накалился, был буквально заряжен и готов зажечь нарастающее желание. Если бы он поцеловал меня, я не знаю, что бы произошло дальше. Вспыхнула бы я? Побледнела бы? Схватилась бы за него и никогда не отпускала? Я не знала, и это неведение пугало. Пугало и... возбуждало.

Без размышления, без четкой мотивации мои глаза закрылись, и я почувствовала его. Я ощущала тепло, исходящее от него, его дыхание все ближе, а затем его губы коснулись моих, от чего я издала стон и растворилась в нем. Мои руки двигались словно сами по себе, я схватила его, притягивая ближе, и мои губы раскрылись, впуская его язык.

Я была потеряна и крайне нуждалась во всем, что он был готов мне дать, и не потому, что я не смогла бы получить такого опыта в дальнейшей жизни. Нет, Вон вызывал внутри меня стремление к жизни и любви, о существовании которого я никогда даже не подозревала. Каждая клеточка моего тела покалывала и была полна жизни. Я также любила его и за это.

Я чувствовала, будто вот-вот упаду с обрыва, будто вот-вот потеряю саму себя в прикосновениях его рук, ни на миг не оставляющих мою шею и бедро. Его губы были так нежны для парня, который выглядел как угодно, но точно не как неженка, и, о мой Бог, я теряла себя. Я была потеряна в ощущении его языка у меня во рту, на моих зубах и губах. Затем он втянул мою нижнюю губу и отстранился. В тот момент я поняла, что могла бы справиться с чем угодно, когда у меня был Вон. Я могла забыть обо всем и снова быть самой собой, так что когда я медленно открыла глаза, то увидела парня, которого я буду любить всегда и до конца своих дней.

Большим пальцем он коснулся моей нижней губы и улыбнулся, завел грузовик и мы снова оказались на дороге. Но в этот раз я сидела возле него, наши ноги соприкасались, а пальцы были переплетены, и все без единого слова, потому что, ей Богу, кому нужны слова?

Это была нелегкая поездка через лес, несколько ферм, на которых пасся скот, и по бескрайним полям. Я до сих пор не могу поверить, сколько коров я увидела с момента переезда в Олбани. Впрочем, я думаю, что Вон мог бы сказать подобное про количество Старбаксов в Сиэтле. Все зависит от того, к чему вы привыкли. Это как языковые различия. Здесь можно услышать такие словечки, как «пацаны» и «здорово». Они пьют сладкий чай... да что за чертовщина?

Я поняла, что мы приближаемся, когда увидела, что внедорожник исчез в лесу за холмом выше, и мне интересно, откуда они знают куда ехать. Мы не на дороге или трассе и такое чувство, что у них стоит отметка на этом пруду или что-то типа того.

Мы сбавили скорость, когда через гребень холма увидели группу транспортных средств, припаркованных в тени, на краю лесного массива. Должно быть, это то самое место.

Вон заглушил машину позади одной из тех вездеходных развалюх, которые так любят фермеры. Я смотрела на всевозможные транспортные средства, которыми пользовались, чтобы добраться сюда, понимая, что все они созданы для ферм и грязных дорог.

Картер и Эйприл ждали вместе с группой людей около большого стола для пикника, окруженного холодильниками и стульями. С кем-то я была знакома, но большинство присутствующих я не знала. То и дело раздавался громкий смех и крики. В основном, крики доносились с тарзанки на вершине холма, с которой прыгали в пруд — плюх. Я не понимала, почему они называли это прудом, он был чертовски большим, как озеро, с большой буквы О.

Один парень греб на каноэ, а на пирсе, который тянулся от берега до середины пруда, загорали две девушки, лежа на спине. Одна парочка ловила рыбу, и я осознала, что еще никогда в своей жизни не рыбачила. Интересно, научит ли меня Вон это делать.

— Научишь меня ловить рыбу? — спросила я, пристально глядя на девушку, которая что-то поймала.

Я почувствовала на себе его взгляд и улыбнулась еще до того, как посмотрела на него.

— Ты не умеешь рыбачить?

Я покачала головой, чувствуя себя слегка смущенной.

— Они ловят краппи и сома на обед. Я не взял свою удочку, но уверен, что Родни не станет возражать. На самом деле, он даже будет настаивать на этом, когда узнает, что ты никогда раньше не рыбачила. А может быть, Картер привез свою удочку.

Я почувствовала волнение и начала нервничать. Не только из-за рыбалки, а из-за всего. Здесь будет человек тридцать, не меньше. Вон там какие-то ребята начали выгружать пиво из кузовов своих пикапов и наполнять холодильники бутылками и льдом, а я задумалась о том, что совмещать пиво и плавание — не очень хорошая мысль. Рука Вона сжала мою ладонь, вырвав меня тем самым из моих мыслей. Я перевела взгляд с полубезумных подростков на наши руки, посмотрела ему в глаза.

— Ты рядом со мной. Ничего не произойдет, — с улыбкой заверил он меня. Это действительно позволило мне расслабиться, так что я выдохнула. — Идем. У нас будет сумасшедший день, который ты запомнишь на всю жизнь, к тому же ты познакомишься с группой, так что веселиться в школе станет проще.

— В каком смысле «в школе»?

Я никогда даже не думала о школе или что мы собирались делать с нашей социальной ячейкой. Что ж, если вас двое, вливаться в социальные группы несложно, но тем не менее. Я никогда не предполагала и не ожидала того, чтобы присоединиться к кругу его друзей. Я планировала по-другому: держаться на безопасной дистанции, не привлекая к себе внимания, чтобы, когда у меня начнется курс лечения или когда всё совсем пойдет наперекосяк, это ни на кого больше не повлияло бы. Сейчас, смотря на них и их показушное равнодушие к подростковым передрягам, я даже в чем-то завидовала им. Как же я хотела быть совершенно свободной, прямо как они.