Сатансфист у подножия Замка содрогнулся, услышав эти слова. Но уже спустя мгновение прыгнул вперед, сжимая в руке кусок Камня Иллеарт. Изумрудные брызги злобной силы полетели вверх, и одновременно сотни тварей, разрушив свои ряды, ринулись к открытым воротам.

Силой посоха Морэм отбил сгустки зеленого пламени; взлетев в воздух над его головой, они рассыпались и погасли. Он отпрянул, укрывшись за парапетом, и через плечо бросил вомарку Квену:

– Закрой ворота! Пусть стрелки убивают всех, кто доберется до двора! Нечего с ними церемониться.

Квен тут же бросился вниз, спускаясь сложными переходами, на бегу выкрикивая приказы. Взглянув вниз, чтобы убедиться в том, что Сатансфист остался за воротами, Морэм заторопился вслед за ним. Он наблюдал за сражением с самого высокого висячего мостика. Стрелы жителей настволья градом обрушились на ворвавшихся в ворота тварей, бряцание оружия эхом прокатилось по туннелю. Сражение закончилось, едва успев начаться. Оставив Квена доводить дело до конца, Морэм вернулся в Замок, где его ожидали Лорды.

Заглянув в угрюмые, мрачные глаза Тревора, Лории и Аматин, он внезапно почувствовал безмерную усталость. Он понимал, насколько страшны угрозы Сатансфиста, гораздо лучше, чем Высокий Лорд старался показать. Он и его соратники не владели в полной мере даже теми немногими тайными силами и средствами, которые имелись в их распоряжении. И сейчас он был еще дальше от осуществления своих тайных намерений, чем тогда, когда вызывал Томаса Кавенанта. Он тяжело вздохнул и произнес, как бы оправдываясь:

– Я никогда не предполагал, что на свете так много юр-вайлов.

Однако эти слова лишь в очень незначительной степени отражали то, что он ощущал.

И все же он не мог позволить слабости завладеть собой. Он был Высокий Лорд. Остальных Лордов – и Тревора, и Лорию, и Аматин – терзали их собственные сомнения и колебания, которые он не мог просто так взять и отбросить; в тайных глубинах своего сердца он и так чувствовал себя виноватым перед ними. Взяв себя в руки, он рассказал им о том, что видел и слышал на сторожевой башне.

– Ты нанес оскорбление самадхи-Опустошителю, – с кривой улыбкой сказала Аматин, когда он закончил. – Для этого требуется немало смелости.

– Я не хочу, чтобы он тешил себя мыслью о том, что с ним нельзя справиться.

– Ас ним можно справиться? – вздрогнув, спросила Лория.

Морэм помолчал.

– Полагаю, что да, хотя и не знаю как. Надеюсь, он сам подскажет нам, как это сделать.

И снова Лория попыталась взломать заслон, которым он оградил свою тайну.

– И все же, прикоснувшись к криллу, ты оживил его, пусть даже на мгновение. Твоя рука извлекла из драгоценного камня искру голубого огня. Разве на это нельзя рассчитывать? Легенды говорят, что крилл Лорика Усмиряющего Зло – очень могущественное оружие.

– Искру… – Даже в самых тайных глубинах своей души Морэм страшился той странной силы, которая позволила ему зажечь искру в безжизненном камне, украшающем крилл. У него не хватало мужества признаться даже самому себе, где был источник этой силы. – Что толку от искры?

На лице Лории отразилось множество вопросов, но прежде чем она успела обрушиться с ними на него, на пороге показался Квен в окружении воинов. Не говоря ни слова, он отсалютовал Лордам мечом, и Морэм одобрительно кивнул, подтверждая, что понял – первый натиск врагов отбит. Однако в голосе его звучала печаль, когда он произнес:

– Итак, эта осада уже привела к тому, что пролилась первая кровь. Даже те, кто борется со злом, вынуждены убивать таких же его жертв, как они сами. Отнесите тела погибших к нагорью и предайте очистительному огню, а потом разбросайте пепел над водопадом Фэл, чтобы все в Стране знали, что наша ненависть к Презирающему не распространяется на рабов, которые служат его злой воле.

Вомарк нахмурился, испытывая отвращение при мысли о том, чтобы воздавать почести врагам, но тут же отдал распоряжения, в точности выполнив все указания Морэма. Снова ощутив слабость. Высокий Лорд повернулся к своим соратникам и, предотвращая дальнейшие расспросы, сказал:

– Опустошитель знает, что в этих стенах ему не пробить брешь ни мечами, ни копьями. И все же он не станет просто так стоять и дожидаться, пока голод сделает свое дело. Для этого он слишком жаждет крови. Он снова и снова будет предпринимать попытки нападения. Кто-то из Лордов должен постоянно дежурить на сторожевой башне, чтобы вовремя отразить любой удар.

Лорд Тревор, который готов был взвалить на себя любую новую обязанность, тут же предложил:

– Я буду наблюдать. Морэм кивнул:

– Вызывай любого из нас, когда устанешь. А если Сатансфист перейдет к решительным действиям, вызывай всех. Нам необходимо увидеть его в деле, чтобы лучше организовать защиту. – Обращаясь к одному из воинов, стоящему неподалеку, он продолжал:

– Вохафт, поговори с Хранителями Замка Тормом и Борилларом. Скажи им, что мы просим всех хайербрендов и гравелингасов принять участие в наблюдении за врагом вместе с Лордами. Им также необходимо понять, как нужно защищаться.

Положив руку на плечо Тревора, Морэм на мгновение крепко сжал его. Потом, бросив короткий взгляд на застывшее зимнее небо, удалился в свои покои.

Он собирался отдохнуть, но вид фигурки, сделанной Еленой и все еще стоящей на столе, в который раз взволновал его. Она изображала человека, который, казалось, избран судьбой, чтобы стать пророком, но понятия не имеет об этом и, вместо того чтобы нести людям слова надежды, растрачивает силы и тем самым накликивает на их головы всяческие беды. Не сводя взгляда с фигурки, Морэм вспомнил, что Кавенант отказался помочь Стране не просто так, а ради спасения жизни ребенка в своем собственном мире. Неверящий отказал в помощи десяткам тысяч людей – отказал самой Стране – ради одной-единственной жизни, но Морэм не знал, можно ли его за это осуждать. Высокий Лорд допускал, что на чаше весов судьбы одна жизнь может перевесить многие. И все же, когда он вгляделся в это лицо, ему на мгновение показалось, будто оно приобрело новое выражение. Это было лицо человека, который из самых лучших побуждений принял ошибочное решение – позволить умереть множеству людей ради того, чтобы одна маленькая девочка могла жить.

В этой фигурке жила душа Кавенанта, и, глядя на нее, Высокий Лорд Морэм внезапно испытал тот подъем чувств, который позволил ему извлечь искру голубого огня из крилла Лорика. Одновременно его пронзил страх. Он схватил фигурку, словно собираясь закричать на нее. Но только вздохнул и отнес скульптуру в Залу Даров, там он поставил ее на место, где она находилась прежде – на одну из невысоких деревянных колонн. Вернувшись в свои покои, он лег и заснул.

Вскоре после полудня его разбудил вызов Тревора. Сон мгновенно слетел с него. Когда он шел по зубчатой стене, опоясывающей Замок, к нему присоединился Хранитель Торм. Они вместе дошли до сторожевой башни и по ступенькам поднялись вверх, где обнаружили Тревора, мужа Лории, вомарка Квена и Хранителя Бориллара.

Лицо Тревора побледнело от мрачных предчувствий, а руки Бориллара, сжимающие посох, тряслись от страха и решимости; однако Квен бесстрастно стоял между Лордом и Хранителем, точно разучился удивляться тому, на что был способен слуга Серого Убийцы. Руки его были сложены на груди, брови нахмурены; увидев Высокого Лорда, он молча протянул загорелую мускулистую руку, указывая на сборище юр-вайлов перед воротами Замка.

Юр-вайлы находились на расстоянии полета стрелы, но их со всех сторон окружали красноглазые пещерники с деревянными щитами в руках, которыми они защищали юр-вайлов от редких стрел, время от времени летевших со стороны Замка. Под этим прикрытием юр-вайлы что-то строили.

Они двигались быстро и ловко. То, что они строили, прямо на глазах принимало вполне определенные очертания. Вскоре Морэму стало ясно, что они собирали катапульту. Руки, которыми он сжимал свой посох, мгновенно вспотели. Перекинув тяжелые канаты через зубчатые колеса, юр-вайлы прикрепили их к длинному метательному рычагу, укрепив на его конце большую, зловещего вида железную чашу. Морэм внимательно вглядывался в сооружение, пытаясь понять, что они задумали. Интуитивно он чувствовал, что они не собираются бросать в Ревелстоун камни.