Вскоре все прекратилось. Нападавшие были обезврежены, в плен удалось взять лишь троих. Двое оказались раненными лучниками из леса. Пока они были без сознания, Леарна полечила их тленью, а Миела связала и оставила приходить в себя. Третьего же, с большим шрамом от уха и до самого подбородка, привязали к дереву, решив допросить. Это был высокий крупный мужик, возможно главарь этой операции, с грязно-бурая мочалкой вместо волос, заплетенной на затылке в подобие короткой несуразной косички. Одет он был в серую рубаху и кожаную жилетку. На ногах сапоги, какие носили сельские мужики, и простые плотные шаровары. Если бы не шрам и взгляд полный ненависти, можно было бы спутать его с обычным деревенским работягой. Мрачнее тучи Ардоний встал напротив разбойника, который смотрел на них с нескрываемой злостью. Миела расположилась рядом с клинком, готовая в любой момент «разговорить» пленника. Леарна просила Ара сходить в лес, под предлогом найти ближайший родник. Она опасалась, что тот не сможет выдержать еще и сцены допроса. Однако тот упрямо не хотел никуда уходить. Сама же девушка собрала все оставшиеся душевные силы, чтобы выслушать пленного достойно и без истерик.

- Кто вы такие и почему напали на нас? – задал свой первый вопрос страж.

Мужик в ответ лишь ухмыльнулся, сплюнув под ноги Ардонию. Ни один мускул не дрогнул на лице у пожилого стража. Тем же ровным голосом он продолжал допрос:

- Еще повторишь такое, и останешься вовсе без уха. Вижу, что в прошлый раз его тебе пытались отрезать, но немного промахнулись. Поверь, я не промахнусь. Хотя бы потому, что ты единственный на ком я могу выместить свой гнев за смерть моих людей, – с этими словами он кивнул за спину, где на импровизированном ложе из веток ими были ранее сложены тела убитых стражей. И в этом тихом ровном голосе Леарна услышала еле сдерживаемую ярость. Она поверила, что он так и сделает, если пленник еще хоть раз попробует нахамить.

- Меня зовут Гаврила, род мой вам не скажу, хоть пытайте. Кликуха Шрам. Сами догадываетесь почему, - сквозь зубы начал отвечать мужик. – Что еще хотите знать?

- Зачем вы на нас напали? – продолжал допрашивать Ардоний.

- За деньги, еще же зачем, - ухмыльнулся Гаврила.

- Но вы не пытались нас ограбить, вы пытались убить, - не выдержала Леарна.

- Конечно, девочка, но убить за деньги. Нам заплатили неплохенькую сумму за вас и обещали вдвое больше, когда мы с вами разделаемся.

- То есть вы обычные наемники, а не подельники Кривого Роя? – это уже Ар присоединился к допросу, вертя в руках почему-то одну из стрел.

- Кривого Роя? – удивленно поднял брови мужик. – Слышал про такого, но нет. Хотя его принципы разделяю. Всех вас, богачей, надо перебить, чтобы простому люду дышать стало легче.

- Я так и думал, что это не Кривой Рой! - вскрикнул Ар, махая в руке стрелой.

- Почему ты так решил? – нахмурилась Миела.

- Кривой Рой никогда не стал бы смазывать наконечники стрел смертельным ядом. Максимум парализующим. Он вор, но не убийца. В отличие от вас, господин Гаврила, - покосившись на пленника, добавил гонец. – Смертью его нападения заканчивались редко, и то большей частью по глупости самих жертв.

- Гуманист тоже нашелся, - рыкнула Миела. – Но если это не Рой, то кто же?

- Вот, господин Гаврила, нам сейчас это и объяснит, - не унимался Ар. – Скажите, пожалуйста, кто вас нанял?

- Откуда же мне знать? – пожал плечами Шрам. – Он не представлялся. Да и договаривался с ним не я, а Лысый. Но он мертв. Это он стрелял из леса. Только вот какого они стреляли без разбора по всем, этого в толк взять не могу.

- Постойте, - решила вновь вмешаться Леарна. – Но откуда у нас в Минелее наемники? Их истребили еще при моей матери.

- При ком? – не понял Гаврила.

- Не важно, – махнула рукой девушка. – Откуда вы взялись? Вы из Минелеи?

- Конечно. Я из Грустного. Но если захотите выместить свою злость на моей семье, не старайтесь, род свой я вам не скажу, а в деревне на нее никто не кажет. Мы своих богачам не сдаем. Да и чего вы удивляетесь, госпожа дамочка? Ведь сейчас каждый второй этим делом промышляет.

- Но как же хозяйство?! – не унималась Леарна. – Кто занимается урожаем? Сейчас весна, много работы. Зачем вставать на дорогу и разбойничать?

- Так невозможно сейчас заниматься землей. Да и мало кто ею занимается теперь что, распродают за гроши богачам и начинают, кто как жить. За владение землей такие налоги, что лучше избавиться от нее, прежде чем останешься без последних портков. А идти в батраки к богачам, тоже доля тяжкая. Работаешь с восхода и до заката, а платят гроши. Так еще и издеваются, зная, что ты от них во всем зависишь, – от досады Гаврила еще раз сплюнул на землю, забыв об угрозе Ардония.

- Я не понимаю почему, - севшим голосом пробормотала Леарна. – Ведь сельское хозяйство и земля - это наша жизнь.

- Была, госпожа, - видимо мужик проникся искренним беспокойством и отчаянием девушки, что перестал даже издевательски добавлять «дамочка» и «богачка». – Уж не знаю, с какого дерева вы свалились, что вам ничего неизвестно, но сейчас это наше бремя. Непосильное, хочу заметить. Налоги растут, богачи земли скупают за гроши. В неурожайные года власть не помогает, а аристократы этим пользуются. Наши женщины с полей идут им в услужение, а мужчины в батраки. Но вольные минелейцы не привыкли к такой жизни. Вот и бунтуют, да разбойничают. Думаете, я родился таким? Нет. За последние годы так стало. Когда госпожа светлейшая Анна умерла, у власти встал ее супруг. Он не истинный Манжор. А предания гласят, что Манжоры потомки магов. И что земля им подчиняется. А как не стало у власти истинного Манжора, так земля и взгрустнула. Вроде и родит, да все не то. Колосья не такие наливные, яблони не так плодородны, а в какие годы, и вовсе неурожаи. Саранче Кэ Деррато поддержать бы нас, придумать что-то. Но вместо этого свой карман наполняет за наш счет. Богачи этому и рады. Они ему налоги за земли, а из нас последние соки. И видно было бы конца нашим мучениям. Может быть, перетерпели бы, зная, что все наладиться. Но надежды нет совсем.

Гаврила замолчал. В конце речи он уже почти не злился, а в глазах были только грусть и отчаяние. Леарна ошарашено смотрела на пленника, затем перевела взгляд на Миелу, заметив, что и та удивлена этим откровением. Ардоний продолжал смотреть с тем же строгим выражением лица. Но в его взгляде не было уже прежней ненависти. Лишь только Ар озадаченно переводил взгляд с одного на другого.

- А вы что же, не знали о положении дел в стране?! – наконец ахнул он.

Леарна отрицательно покачала головой, не в силах промолвить ни слова. Неужели отец скрывал от нее все это? Но почему? Она имела право знать!

-Это моя вина, - промолвила Миела. – Я так и знала, что Ниро что-то мутит. Но никак не могла его поймать за хвост. В тех отчетах, что он нам с тобой представлял, не было ничего подозрительного.

- Думаю, отец просто не хотел меня волновать, - тут же вступилась за Ниро Леарна. – Но меня удивляет другое. Почему вы сказали, что надежды нет? Ведь у Анны дочь, будущий истинный Манжор, которая вступит на престол уже достаточно скоро.

- И что из этого! – раздражение и дурное настроение быстро вернулись к Гавриле. – Она же полоумная, все знают. А это еще хуже, чем этот андролиец. Известное зло лучше, чем неизвестное.

- Кто полоумный? Я? – Леарна не смогла сдержать изумления.

- Да кто ж про вас, госпожа красавица, говорит, - огрызнулся мужик. – Я говорю, про наследницу. Каждый знает, что родилась девка эта с прибабахом. Страшна как смерть, глупа, а землю и вовсе терпеть не может. Все балы устраивает и на денежки страны женишков подыскивает.

Леарна не знала, что должна на это ответить. Миела зло смотрела на Гаврилу, крепко сжимая свой клинок. Казалось, что хоть еще одно нелестное слово в адрес ее воспитанницы, и он останется сразу без двух ушей. Андоний выглядел несколько смущенным и как-то виновато поглядывал на Леарну. Видимо, он тоже что-то такое слышал, но не придавал значения, зная наследницу с малолетства лично. Лишь Ара, кажется, все это очень забавляло.