Пенни рассеянно смотрела в окно, пока водитель такси с трудом пробирался сквозь плотные ряды машин на главных улицах лондонского Уэст-Энда, где располагались конторы фирмы «Ван Димен консалтанси».

Снаружи моросил непрекращающийся ноябрьский дождь, покрывая грязью панели и мостовые. Конечно, только ненастная погода вынудила ее взять такси; ведь кроме того, что Пенни не знала точно, где находится место, куда она направлялась, ей очень не хотелось появиться там, в чулках заляпанных грязью. Ей необходимо было сохранить те крохи уверенности в себе, которые еще оставались. Всю прошлую ночь она проворочалась с боку на бок, размышляя, но ничего нового не придумала.

Она тяжело вздохнула, сжала руки, тщетно пытаясь унять дрожь. Честно говоря, она просто не знала, что ей делать. Когда она звонила сегодня утром, Сола ван Димена не оказалось на месте, и Пенни решила, что, возможно, затея ее вообще не удастся. Но сейчас, когда выяснилось, что он готов встретиться, решимость вновь вернулась к ней.

Говорят, тяжелые болезни требуют чрезвычайных средств. А разве она сейчас не находится в обстоятельствах самых тяжелых в ее жизни, которые сравнимы с тяжелой болезнью и потому требуют пойти на отчаянный шаг?

Пенни стряхнула пылинку с черного шерстяного платья, в которое была одета. Шесть недель прошло после ужасного несчастья — землетрясения в Мексике, унесшего жизни ее любимой сестры-близнеца и зятя, которого она очень уважала, которым восхищалась. Пенни была в трауре, и черный цвет ее платья отражал то искреннее и глубокое горе, ту внутреннюю опустошенность, которые она переживала.

Если бы только Сол ван Димен не отправил тогда Майкла в командировку в Мексику... если бы только мексиканские коллеги не пригласили Таппи сопровождать Майкла... если бы только Пенни к тому времени не проявила уже свою способность ухаживать за маленькой дочкой Таппи и Майкла, когда ее сестре пришлось лечь в больницу! Люси было тогда четыре месяца... Если бы только она так горячо не протестовала, когда Таппи засомневалась, не будут ли условия в Мексике тяжелы для ребенка... Она говорила тогда что-то о неизвестных микробах, и Пенни заявила, что переедет к ним на квартиру и будет ухаживать за девочкой, пока сестра с мужем проведут в Мексике медовый месяц, которого у них никогда не было... Если бы только они не любили ее и не доверяли ей так... тогда Таппи осталась бы с ребенком, и Майкл уехал бы один... Но нет, это означало бы, что ее сестра осталась бы вдовой...

Пенни отчаянно старалась отогнать все эти напрасные теперь предположения, все эти «если». Она должна смотреть правде в глаза и действовать соответственно обстоятельствам. Она выпрямилась на краю сиденья, как будто решимость действовать придала ей силы. Она никогда не бросала сестру, когда та нуждалась в ней... и не оставит теперь, даже если ей придется поступиться собственной гордостью.

И, черт возьми, она не заплачет! Она слишком много плакала, последние недели и знает, что от этого никакого толку. Только распухает нос, воспаляются глаза, кожа покрывается пятнами и ужасно болит голова!

Она дотронулась до манжеты. Пенни была одета идеально для предстоящего испытания: скромное платье до колен, рукава которого закрывали ее руки от плеча до кисти.

Теплой волной краска залила ей щеки. Всего шесть недель назад дерзкий взгляд Сола насмешливо скользил по ее полуобнаженному телу. Воспоминание об этом долго заставляло ее краснеть, пока на фоне трагедии, случившейся с ее сестрой, этот случай не стал казаться ничтожным. Но сейчас стыд, пережитый тогда, вновь мучил ее с прежней силой. По крайней мере, мрачно подумала Пенни, сегодня у него не будет основания ухмыляться, разглядывая ее!

Черный цвет ей явно не шел: он делал ее кожу бледнее, да и золотисто-каштановые волосы казались тусклыми. Она долго думала, стоит ли накладывать макияж, потом все же решила, что будет чувствовать себя увереннее, если слегка подкрасит губы и запудрит темные круги под глазами. Даже нитку жемчуга — подарок Таппи на день рождения — она надела не как дополнение к туалету, а как воспоминание об умершей сестре.

Когда такси подъехало к краю тротуара возле цокольного этажа большого здания, ступени подъезда, несмотря на дождь и слякоть, были белыми, черные перила блестели. Пенни поняла, что они приехали, еще раньше, чем увидела медную пластинку, подтверждающую, что этот благоустроенный и красиво отделанный особняк занимает империя ван Димена.

— Спасибо, дорогуша! — таксист озарил ее белозубой улыбкой, когда она протянула ему плату и чаевые. — Всего хорошего! Удачи!

Пенни улыбнулась. Если бы только этот веселый парень знал, что ей предстоит сейчас, он бы понял, как ей дорого такое пожелание.

Но больше стоять и смотреть вслед удаляющемуся такси она не могла. Глубоко вздохнув и одернув короткий жакет, надетый поверх платья, она поскорее вошла в здание, пока решимость сделать это не покинула ее.

— Мисс Пенелопа Кингстон? — Привлекательная белокурая секретарша поднялась, приветствуя Пенни с вежливой улыбкой. И когда Пенни кивнула, сказала: — Мистер ван Димен ждет вас, заходите, пожалуйста. — Секретарша указала на дверь рядом.

Так сразу? Пенни сглотнула. Она рассчитывала, что у нее будет еще несколько минут, чтобы собраться с мыслями, повторить про себя — уже, наверное, в сотый раз — то, о чем она собиралась просить его. Быстро взглянув на часы, Пенни увидела, что опаздывает на несколько минут. Она еще раз глубоко вздохнула, надеясь, что это поможет унять бешено бьющееся сердце. Сол ван Димен был ее последним шансом. Ее единственным шансом... И она всем своим существом желала, чтобы это был кто угодно, только не он! Но опаздывать было уже совсем неудобно.

Взявшись за ручку двери, она мысленно сосчитала до трех, подняла выше подбородок, пробормотала короткую молитву и шагнула вперед.

— Какой приятный сюрприз, Пенни! — Он шел к ней через всю большую комнату, такой же высокий и сильный, каким она его запомнила, с темными волосами и серыми глазами, — само олицетворение мужественности, — и приветливо улыбался. — Позвольте мне помочь вам. — Он продолжал что-то говорить глубоким приятным голосом, пока она снимала жакет со своих неожиданно одеревеневших плеч. — Если б я раньше узнал, что вы придете, то отменил бы намеченный деловой ланч.

— Я пришла по делу, а не просто пообщаться, — холодно проговорила Пенни, наблюдая за тем, как он вешает ее жакет на спинку стула, и все еще не садясь, несмотря на его немое приглашение, в белое кожаное кресло напротив стола.

— Но вовсе не обязательно, чтобы наша встреча была только деловой, — ответил он радушно, усаживаясь на вращающееся кресло за столом. Он откинулся на спинку и вытянул длинные ноги, в то же время, рассматривая ее замершее от напряжения бледное лицо, пока она устраивалась в кресле.

То, что он прочел на ее лице, как будто удивило его, глаза его сузились.

— Несмотря на ваше решение не обращаться ко мне лично по поводу дел Майкла, о чем я уже говорил вам раньше, мои эксперты готовы помочь в любое время. Вам нужно только обратиться к ним.

— Да... — Пенни смотрела куда-то вниз, на свои крепко сжатые руки, лежащие на коленях, зная, какой неуклюжей кажется она сейчас этому человеку, сидящему напротив нее и разглядывающему ее с неподдельным интересом. И, однако, как бы высоко он ни ценил ее отказ, ей трудно было заставить себя отнестись к нему с симпатией. — Спасибо.

Понимая, что он ждет продолжения, — одна бровь его поднялась в немом вопросе, — Пенни нерешительно прочистила горло.

— С имуществом нет проблем. Хотя ни Таппи, ни Майкл не оставили завещания, я получила письма от администрации. Видите ли, никого больше, собственно, и нет... — Ее голос дрогнул. Никого, кроме десятимесячной Люси. Она постаралась подавить, готовые брызнуть слезы. — В письме, которое вы мне написали, вы также предлагали вашу личную помощь. — Его взгляд успокаивал и подбадривал ее. Ей казалось, он вот-вот угадает вопрос, готовый сорваться с ее уст. — Это предложение еще в силе?