Свернуть было некуда, да человек и опасался повернуться к зверю спиной – жёлтые глаза отслеживали любой движение двуногого, и человек не сомневался, что зверь прыгнет тут же, как только почует малейший признак слабости, страха или неуверенности в человеке.

У человека не было ничего – только голые руки. Глубинная память предков подсказывала ему, что неплохо было бы взять в эти руки камень или увесистый древесный сук, но рядом ничего такого не имелось, и времени на поиски самого примитивного оружия не оставалось.

Зверь глухо зарычал, из пасти на могучую серую грудь капнула горячая слюна. Между острых клыков затрепетал шершавый красный язык. Зверь взрыкнул снова и сделал шаг вперёд. Хищник не напал до сих пор только потому, что не мог понять до конца, кто же перед ним. Он уже сталкивался с двуногими, и те всегда вели себя по-другому. Они или с криками убегали, пытались вскарабкаться на деревья или же сопротивлялись, держа в передних лапах полосы блестящего металла или длинные палки с блестящими же наконечниками. Двуногие могли быть опасными противниками – зверь знал это. Но в то же время их нежное мясо так приятно на вкус...

А этот человек просто стоял, не двигаясь, и смотрел на зверя странными глубокими глазами. Он не боялся – это точно, но в то же время не делал попытки напасть, да и в руках у двуногого не было ничего. И тогда зверь решился – голод делал своё дело – и прыгнул. Тяжёлое серое тело вытянулось в полёте, растопырив передние лапы со страшными когтями, готовыми вонзиться в незащищённое тело потенциальной добычи и рвать её на трепещущие клочья.

Человек не успел или не сумел уклониться. Прыжок зверя сбил его с ног, когти глубоко пропороли бок, смрадное дыхание из раззявленной пасти пахнуло в лицо. Острые белые клыки оказались совсем рядом с незащищённым горлом. И тогда человек инстинктивно вскинул навстречу этим страшным клыкам обе руки, такие слабые по сравнению со стальными мышцами зверя. В голове у человека словно что-то взорвалось, и руки его неожиданно сделались горячими . Оскаленная пасть зависла на расстоянии ладони от горла двуногого, как будто упёрлась в невидимую преграду. А потом руки человека двинулись вперёд. Зверь дёрнулся, но мускулы его, всегда такие послушные, почему-то отказались повиноваться. Голову зверя вдруг завернуло набок, могучий хищник завизжал, как щенок, которому наступили на хвост. Руки человека по-прежнему не касались шерсти зверя, но продолжали своё неумолимое движение, медленно поворачивая голову хищника.

Раздался резкий хруст, как будто сломалась толстая ветка, и обмякшее серое тело бессильно повалилось, придавив ноги человека. Ему стоило немалых трудов выбраться из-под тяжёлой туши. Встав на ноги и прижав левую руку к кровоточащему боку, человек склонился над поверженным зверем и провёл над ним правой ладонью. Брызнула кровь, и когда человек выпрямился, то в руке его был зажат непонятно каким образом вырванный из тела зверя кусок мяса. Человек поднёс мясо ко рту и впился в него зубами, пачкая губы и щёки ещё тёплой кровью. Человек не понял, как ему удалось одержать победу, но с этого момента он знал, что обладает силой , которая способна его защитить. А пределы этой Силы, а так же то, как ею правильно пользоваться, он узнает позже – времени у человека достаточно.

* * *

Селение открылось за очередным поворотом реки. Человек шёл уже почти весь день, жёлтый шар солнца, лучи которого с большим трудом пробивались сквозь зелёный плащ джунглей, мало-помалу начинал клониться к закату. Человек шёл через дебри, кожей ощущая неприязненные и плотоядные взоры из чаши, однако более его никто не потревожил – серый зверь, поплатившийся шеей за попытку преградить человеку дорогу, оказался единственным безумцем, не сумевшим побороть чувство голода. Вероятней всего, – хотя человек об этом не задумывался – хищные обитатели леса, ползающие, летающие и прыгающие, неосознанно ощущали ту странную силу , которой владел человек (или Сущность, принявшая облик человека?), и благоразумно избегали с ним (с Ней?) встречи. Человек не думал об этом, он просто шёл, придерживаясь один раз выбранного направления вдоль берега реки, вверх по течению. Пару раз над самой его головой проносились какие-то крылатые твари, потом, ломая кустарник и древесные стволы, грузно протопала мимо тяжёлая бронированная туша, и ещё он встретил громадную змею, переползавшую прибрежную тропу. Точнее, человек видел только часть огромного скользкого тела толщиной в его ногу. Хвост чудовища скрывался где-то в зарослях, а голова уже погрузилась в воду и двигалась к середине реки, оставляя за собой бурлящую дорожку. Человек равнодушно перешагнул через живое двигающееся бревно и пошёл дальше. Кровососущая мошкара также не слишком досаждала человеку, словно она тоже ощущала странную ауру путника.

Хижины селения скучились на небольшом пространстве, совсем недалеко от уреза воды. Стены жилищ образовывали вертикально вбитые в мягкую землю древесные стволы в руку толщиной, искусно и плотно переплетённые лианами, крышами служили огромные листья или плетёнки из тростника, который в изобилии рос в воде у самого берега. В селении явно жили люди – над крышами поднимались дымки, на песчаной косе у воды лежало несколько лодок, целиком выдолбленных из дерева или сплетённых из того же тростника. Возле селения лес отступал (или был оттеснён), образуя поле, поросшее толстыми зелёными стеблями высотой в половину человеческого роста. Похоже было, что стебли эти не выросли сами по себе, а явились результатом целенаправленного посева.

Расстояние до ближайших хижин – точнее, до бревенчатого частокола, окружавшего селение, – было не слишком большим, однако из-за подступавших сумерек и густоты зарослей человека заметили далеко не сразу, хотя он и не скрывался умышленно. Но, в конце концов, обитатели лесной деревни увидели чужого.

Нет, особой паники не было. Жители посёлка привыкли к тому, что лес часто извергает из своей утробы странных существ – опасных, как правило. Поэтому и реакция обитателей деревни была соответствующей. Сновавшие между хижинами женщины и дети моментально исчезли, попрятались. Бревенчатый мост через ров – только сейчас человек заметил, что от реки был отведён искусственный канал, окольцовывавший всё селение и вновь впадавший в реку – со скрипом приподнялся на толстых плетёных канатах и закрыл собой проём в частоколе, служивший входом в собственно деревню. Но перед этим те, кто работали на поле, успели укрыться за бревенчатыми остриями ограды. И теперь из-за ограды за человеком следили насторожённые глаза и наконечники стрел и копий.