– Золотое дно: прямая дорога к высшим сферам Блэкстрауна и межнациональным корпорациям.

– Я ведь сказал, что отношение ко мне было особым.

– И это тогда, в Джорджтауне или в Вашингтоне, тебе пришла мысль о службе за границей?

И снова Джоэл кивнул и поморщился – солнечный зайчик, отразившийся от чего-то на сверкающей глади озера, попал ему в лицо.

– И тебе удалось получить подходящее место, – констатировал Холлидей.

– Я был им нужен совсем по другим причинам, совсем по другим. Если бы выяснилось, что у меня действительно было на уме, госдепартамент не дал бы мне и двадцати центов на дорожные расходы.

– А как же с фирмой Клиффорда? Ты был весьма выигрышной фигурой даже по их масштабам. – Калифорниец сделал протестующий жест. – Знаю, знаю. Опять другие причины…

– Нет, скорее простой арифметический подсчет, – прервал его Конверс. – Там более сорока юристов на капитанском мостике, а еще сотни две числятся в команде. Десяток лет я выяснял бы, где у них туалет, а второй десяток – старался понять, как открывается в него дверь. Я искал другого.

– И чего именно?

– Примерно того, что я и получил. Я уже говорил тебе: платят мне хорошо, и практически я возглавляю зарубежный отдел. Второе тоже весьма для меня важно.

– Но, нанимаясь в эту фирму, ты не знал, что так будет, – возразил Холлидей.

– В том-то и дело, что знал. Когда “Тальбот, Брукс и Саймон”, небольшая, но, как ты говоришь, весьма респектабельная фирма, обратилась ко мне, мы пришли к вполне определенному соглашению. Если в течение четырех или пяти лет я достаточно проявлю себя, то займу в ней место Брукса. Он ведал у них зарубежными делами и начал уставать от постоянной смены временных поясов… – Конверс сделал небольшую паузу и добавил: – Очевидно, я достаточно проявил себя.

– И столь же очевидно, что где-то на пути ко всему этому ты женился.

Джоэл откинулся на спинку стула.

– Стоит ли об этом?

– К делу это не имеет ни малейшего отношения, просто мне очень интересно.

– Почему?

– Естественная реакция, – заметил Холлидей, мягко улыбаясь. – Думаю, что ты чувствовал бы то же самое, поменяйся мы местами и пройдя я все то, что прошел ты.

– Ох уж эти мне акулы, – как бы про себя пробормотал Конверс.

– Конечно, отвечать не обязательно, ваша честь.

– Знаю, но, как ни странно, мне хочется ответить. Она достаточно натерпелась из-за всего того, что, как ты выражаешься, “мне пришлось пройти”. – Джоэл разломил остаток булочки, даже не пытаясь взять ее с тарелки. – “Комфорт, удобства и видимость стабильности”, – добавил он.

– Прости, не понимаю…

– Это ее слова, – продолжал Джоэл. – Она говорила, я женился ради того, чтобы было куда возвращаться, чтобы иметь постоянную кухарку и прачку, а заодно избежать утомительных, отнимающих уйму времени поисков партнера на ночь. Кроме того, вступив в законный брак, я приобретал определенный имидж… “и. Боже, неужто я должна играть эту роль?…” Это – тоже ее слова.

– И слова были справедливы?

– Я уже говорил, вернувшись, я хотел заполучить все целиком, а она была частью этого целого. Да, слова эти были справедливы. Кухарка, горничная, прачка, сожительница – вполне приличный и весьма привлекательный довесок к моему “я”. Она говорила, что никак не может разобраться, когда и в какой роли ей следует выступать.

– Судя по твоим словам, она – исключительная женщина.

– Да, она такой и была. И есть.

– А нет ли здесь надежды на возможное воссоединение? – Никакой. – Конверс отрицательно покачал головой, и, хотя улыбка промелькнула у него на губах, глаза оставались серьезными. – Она также оказалась обманутой, а такого не должно быть. Во всяком случае, я вполне доволен своим нынешним положением, вполне. Просто некоторые из нас не созданы для домашнего очага и непременной жареной индейки, хотя иногда и возникает тяга к подобной жизни. – Кстати, это совсем неплохая жизнь.

– И ты ведешь именно такую? – быстро спросил Джоэл, как бы пытаясь направить разговор в иное русло.

– Увяз в ней по уши. Жена, пятеро детей. Иной жизни я бы и не хотел.

– Но тебе приходится много разъезжать, не так ли?

– Зато мы всегда с радостью возвращаемся домой. – Холлидей снова резко наклонился вперед, как бы рассматривая свидетеля на судебном процессе. – Значит, по существу, ты ни к чему и ни к кому не привязан и тебе не к кому спешить обратно.

– Тальбот, Брукс и Саймон явно не согласились бы с такой трактовкой. Да и отец мой тоже. Со смерти матери мы каждую неделю обедаем вместе, если только он не улетает куда-нибудь – у него сохранилось пожизненное право на бесплатные перелеты.

– Он все еще много летает?

– О да, одна неделя в Копенгагене, другая – В Гонконге. Он весь в движении и искренне наслаждается этим. Ему шестьдесят восемь, и он неисправим.

– Думаю, он бы мне понравился. Конверс с усмешкой пожал плечами.

– А возможно, и нет. Видишь ли, всех юристов, включая и меня, он считает дармоедами. Он последний из тех, кто считали шарф обязательным предметом одежды летчика.

– Нет, наверняка бы понравился… И тем не менее помимо твоих работодателей и отца у тебя нет – как бы это выразиться? – существенных обязательств ни перед кем?

– Если ты имеешь в виду женщин, то есть несколько, мы хорошие друзья, но я полагаю, разговор об этом зашел слишком далеко.

– Я же сказал тебе, у меня есть на это веские причины, – напомнил Холлидей.

– В таком случае, ваша честь, изложите их. Допрос окончен.

Калифорниец согласно кивнул.

– Хорошо, приступаю. Дело в том, что люди, с которыми я говорил, хотели удостовериться, что ты свободен.

– Тогда скажи им, что я не свободен. У меня есть работа и обязательства перед фирмой, в которой я тружусь. Сегодня среда; все дела, связанные со слиянием, мы должны закончить к пятнице, после этого я уеду на уик-энд и вернусь в понедельник… как меня и ожидают.

– Допустим, тебе будут сделаны такие предложения, которые Тальбот, Брукс и Саймон сочтут приемлемыми?

– Сомневаюсь.

– Да и тебе самому будет трудно отказаться.

– Это уж совсем полная нелепица.