— Отец Теней доволен тобой, Переговорщик, — сказала кейче, обнажив в улыбке острые зубки. — Он велел сказать тебе, что твои заслуги велики.

— Я благодарю кейче за похвалу. Мне было велено явиться, и я пришел. Я ожидаю приказаний Отца Теней.

— Отец Теней велел передать своим слугам, владеющим Чашей, что в скором времени они могут столкнуться с новым противником.

— О каком противнике предупреждает нас Властелин?

— Армия Шерана разбила орков, но королевства людей вам пока не подвластны.

— Это лишь вопрос времени. Скоро мы завоюем Шур и Агламу. Наши союзники вот-вот начнут войну против Сабеи, и тогда Венец Бездны по воле нашего общего повелителя станет принадлежать нам. После этого вы, жители Теневой Стороны, сможете наконец-то присоединиться к нам, чтобы совместно приближать час, когда вернуться благословенные времена Шу.

— Времени у вас меньше, чем ты думаешь, маг.

— О чем ты говоришь, посланница?

— Одна из реликвий Девяти, камень Айвари, перешла от орков к людям. Теперь реликвии лишились Покрова Тени и стали доступны людскому племени.

— Это невозможно. Реликвии Забытых были защищены сильнейшими заклятиями еще во времена Шу!

— Во всем виноваты орки. Когда-то Отец Теней покровительствовал им, потому что воинов храбрее и искуснее орков трудно найти. Но потом орки предали Отца Теней, отказавшись служить королеве Маргиане, а значит, и нашему общему господину. Вы разбили орков, но они еще не побеждены. Их вождь Удай не только храбрый воин, но еще и искусный маг. Он знал, что на камне Айвари было заклятие Вражды. Пока камень принадлежал оркам, люди могли завладеть им только силой. Кровь убитых орков и людей оскверняла камень, лишая его магической мощи. Удай придумал, как обойти древнее заклятие магов Шу. Его посланец отдал человеку по доброй воле камень богини-врачевательницы. Теперь заклятие Вражды разрушено, и камень вновь обрел силу.

— Этого не могло случиться, кейче. Это невозможно. Люди и орки всегда люто ненавидели друг друга. Войны между ними стали привычным делом с древних времен.

— Однако случилось. Тот, кто получил от Удая камень, был полукровкой, сыном орка и человека. И он передал камень людям. Мы еще не знаем, кто теперь владеет камнем Айвари, но простой человек не мог бы получить такой дар. Забытые отметили этого смертного в час его рождения. Ты знаешь, маг, что Реликвии Забытых сами выбирают того, кому хотят принадлежать.

— Это плохая новость. Чем это может нам грозить?

Тот, кто соберет все Реликвии Забытых, сможет противостоять мощи Теневой Стороны. Магам Чаши следует помнить об этом.

— Ты знаешь, к кому попал орочий камень?

— Просите Чашу дать вам взгляд Тени, и ничто не укроется от ваших взоров ни в одном из миров, — Глаза кейче вспыхнули, как яркие звезды. — Покончите с тем, на кого укажет вам Тень как можно быстрее. Этого желает наш общий Властелин.

Кейче исчезла также необъяснимо, как и появилась. Таково было свойство созданий Теневой Стороны — они являлись ниоткуда и исчезали в никуда. Кирис чувствовал себя так, будто только что ему приснился кошмар. Собеседование закончено, воля Отца Теней высказана, и следует донести ее до магов Чаши.

Зал Собеседования все больше наполнялся смрадом от горящих в жаровнях орочьих сердец. Кирис вышел из круга кварцевых столбов, сделал знак мастеру Х`зару следовать за ним и направился к порталу, рдеющему в темной глубине одной из апсид зала. Скоро начнется заседание совета Чаши, и Кирис не хотел опаздывать.

— Ты нашел его? Говори же!

Самедьяр сокрушенно покачал головой. Если бы Шеммер-Та-Нат могла плакать, она бы разрыдалась — но все слезы были выплаканы за прошедшие дни.

— Неужели ты не можешь его найти, Самедьяр?

— Мои люди перевернули вверх дном весь Дарнат, моя ненаглядная. Ничего, никаких следов. Бедный Леодан исчез, будто его живьем забрали боги.

— Это невозможно. Должен же хоть кто-нибудь что-то знать!

— Мы опросили всех нищих, всех наших тайных осведомителей, всех торговцев и содержателей притонов. Никто не видел Леодана. Увы, любовь моя, он исчез. Но, клянусь, я буду продолжать поиски. Я уверен, что он жив.

— Жив? — Шеммер_Та-Нат шагнула к легионеру. — Конечно, он жив! Он ведь такой милый, такой добрый, такой безобидный. Разве можно причинить ему вред? Может быть, его кто-нибудь напугал, и он… прячется. Найди его, Самедьяр, прошу тебя.

— Я найду его, — с уверенностью в голосе ответил молодой человек. — Ради тебя я верну его из царства мертвых.

— Как хорошо, что ты у меня есть, — лицо девушки просветлело. — Я бы умерла от отчаяния, если бы не ты. Мне так не хватает Леодана.

— Я найду его, — повторил Самедьяр, воодушевленный словами девушки.

— Найди и возвращайся вместе с ним, — Шеммер-Та-Нат протянула руку для поцелуя, и Самедьяр с жаром припал к ней губами. — Я буду ждать вас.

— Так и сказала? — усмехнулся Узмай. — Тебе, кажется, удалось стать фаворитом моей доченьки.

— Так и сказала. Только вот я не знаю теперь, что делать. Я даже начинаю жалеть, что поторопился с этим кораблем.

— О, да! Представь, до каких высот ты бы поднялся в глазах Шеммер-Та-Нат, если бы доставил сюда Леодана. Но это, как я думаю, невозможно?

— Увы, господин. Корабль покинул Ладонь Игерабала четыре дня назад.

— Бедный мальчик! Мы очень сурово поступили с ним. Но у нас не было выбора.

— Истинно так, господин. Чтобы немного загладить свою вину, хочу возместить вам стоимость раба, — Самедьяр положил на стол перед Узмаем мешок с золотом. — Я знаю, Леодан стоил больше, но это все, что у меня есть.

— Ты воистину благородный юноша, Самедьяр! — Узмай от избытка чувств даже руками всплеснул. — Ты даже об этом подумал. Клянусь ладонями Куа, я не ожидал. Выпей вина.

— Надеюсь, Шеммер-Та-Нат никогда не узнает правду?

— Шутишь? Я ведь точно так же замешан в этой истории, как и ты. Ведь это я дал тебе перстень моей незабвенной жены. Дочка никогда не простит мне того, что я сделал. Так что можешь не волноваться. О том, что случилось, знаем ты, я и судья. И хоть мне до слез жалко парня, сделанного не воротишь. Будем думать о будущем и не сожалеть о том, что сотворили.

— Золотые слова, господин мой. И чтобы совсем рассеять вашу печаль, расскажу вам то, что слышал во дворце. Светлейший шофет подписал указ о постройке еще двадцати боевых кораблей. Подрядчиком будете вы. И еще, — с улыбкой продолжил Самедьяр, — вас и прекрасную Шеммер-Та-Нат включили в списки приглашенных на торжества в порту, в день Праздника Моря. Шофет сам утверждал эти списки.

— Твои слова звучат божественной музыкой, друг мой, — Узмай не сдержался, обнял молодого человека и тут же залпом осушил чашу вина. — Не будем больше думать о злосчастном рабе. Теперь я вижу, что не напрасно принес эту жертву. Боги любят жертвующих. Тем более все, что я совершаю, я делаю для блага моей доченьки, и боги должны это видеть. Они не осудят меня за любовь к моему ребенку.

Шофет Рас-Наван был доволен. Во всяком случае придворные протоколисты, в обязанности которых входило документировать любое событие с участием Сына Солнца, несколько раз вписали в свои таблички, что «со светлого лица Солнца из Дома Солнца весь этот день не сходила лучезарная улыбка». Однако что вызывало эту улыбку — зрелища и игры, устроенные на набережной жрецами Игерабала, богатые дары, которые преподнесли шофету купеческие гильдии, или возможность видеть недалеко от себя некую синеглазую красавицу, — никто не мог сказать определенно. Шеммер-Та-Нат, сидевшая рядом с отцом в почетном гостевом ряду, сначала считала, сколько раз посмотрел на нее молодой шофет, потом сбилась со счета. Она не хотела идти на этот праздник, но отец настоял.

— Потом будешь оплакивать своего Леодана, — сказал ей Узмай. — Нам оказана такая честь, а ты кобенишься! Ты идешь на праздник, такова моя воля.