— ПРЕКРАТИТЬ!

Зал охнул. Леодан замер с занесенным в руке деревянным кинжалом, с недоумением глядя на огромного детину, голого по пояс, который вскочил на сцену и нетвердой походкой направился к нему, размахивая мускулистыми ручищами.

— Прекратить, я сказал! — Детина обдал Леодана крепким перегаром, вырвал у него кинжал и отшвырнул к ногам стоявшего за кулисами Мамули. Голубые пьяные глаза парня были широко распахнуты и смотрели на Леодана с болью и недоумением. — Спятила, девчонка? Да этот лопух был недостоин такой красотки, как ты! Порази меня молния, если я дам тебе заколоться из-за какого-то дорийского прыща! Ты же просто куколка. Да я тебя буду на руках носить, только скажи. Осыплю ардженами с ног до головы. Эй, люди, — рыкнул детина, повернувшись к залу, — меня тут многие знают. Верно я говорю, а?

— Яааа…, - промямлил Леодан и огляделся. Он встретился взглядом с Мамулей. Старый Эгон раскинул руки, будто хотел обнять Леодана, губы его дрожали, в глазах был странный блеск. Он увидел лица Залмана, Хриса, прочих актеров, сбившихся в кучу за кулисами. Он повернул голову и глянул в зал. Его поразила наступившая тишина.

— Девушка, послушай Марсиуса! — крикнул кто-то из зала.

— Он дело говорит! — крикнул другой голос.

— Хватит тут крови. Мальчишка закололся, дурачок несчастный, а девушка пусть живет!

— Эй, актеры! Что за хрень вы тут развели? Довольно смертей. Слава Марсиусу!

— Слава! — подхватил зал. — Слава Натиссе!

— Красавица, — Марсиус бухнулся на колени рядом с «мертвым» Китисом, который выпученными глазами следил за происходящим, — я, Марсиус, тебе говорю — живи! Ради меня! И со мной…

— Молодец, Марсиус! — кричали из зала. — Тащи красотку сюда! Эй, вина сюда! За Натиссу! За Марсиуса!

Амфитеатр заходился в криках и рукоплесканиях. С галерок на сцену летели цветы и ленты разноцветной материи. Женщины вытирали слезы, мальчишки свистели. Воодушевленный всеобщим гвалтом Марсиус схватил Леодана за руку и потянул со сцены. Однако Леодан, опомнившись, вырвался и убежал со сцены в уборную.

Он еще не отдышался и толком не пришел в себя, когда перед ним будто из-под земли возник Мамуля.

— Такого кошмара я даже представить не мог, — сказал он, улыбаясь. — Премьера провалена.

— Прости, Эгон, — простонал Леодан, с трудом поднявшись с бочки. — Я знал, что у меня ничего не выйдет.

— Ничего не выйдет? Милый мой, да ты просто король актеров! Я еще никогда не видел такой игры, клянусь Пантаром. Ты заставил плакать даже меня. Будь я проклят, если от Сабеи до Шура есть еще хоть один подобный тебе лицедей.

— Что из того? В моей душе нет радости, только пустота.

— Это пройдет. У тебя великий дар, мой друг. Ты умеешь заставить других людей чувствовать то, что в этот миг чувствуешь ты. Ты можешь передать им свое страдание, свое счастье и свое любовь. Делаешь их несчастными или счастливыми.

— Эгон, позволь мне уйти. Я должен побыть один.

— Конечно, — старый актер ласково потрепал Леодана за плечо. — Но сначала прими от меня небольшой подарок.

Мамуля снял со своего запястья широкий серебряный браслет и протянул юноше.

— С виду он довольно невзрачен, — сказал он. — Но не суди о вещах по их отделке. Этот браслет поможет тебе совершить невозможное. Однажды, глянув на него, ты вспомнишь меня добрым словом. Бери.

— Я не могу принять твой подарок.

— Ты должен. Поверь мне, так нужно. Это ведь совсем не случайно, что мы с тобой встретились. В жизни вообще не бывает случайностей. Так что возьми браслет и пойдем со мной. Слышишь, какой шум? — Мамуля с улыбкой кивнул в сторону двери на сцену, из-за которой доносились крики и свист. — Они хотят видеть тебя. Они полюбили тебя, Леодан. И ты заслужил эту любовь. Видят боги, ты заслужил ее, как никто другой.

Леодан хотел ответить, но слова почему-то застряли у него в горле. Мамуля увлек его за собой, и несколько мгновений спустя Леодан обнаружил, что стоит на сцене, рядом с ним стоят остальные актеры, и зал заходится от криков и рукоплесканий. А потом вдруг все внезапно стихло, и Леодан услышал в этой неожиданной тишине тонкий пронзительный голос.

— Дарнатцы! — кричал голос. — В наш порт вошли дарнатские галеры! Их воины уже в городе. Они хватают и вешают сабеев! Дарнатцы в городе, люди!

Зал опустел в мгновение ока. В круге света от догорающих на сцене факелов осталась только актерская труппа Залмана.

— Сумасшедший сегодня выдался денек, — сказал Мамуля. — Сначала пьяный растроганный идиот сорвал спектакль, а теперь вот война началась. Что будем делать, Зал?

— Я-то для начала пойду выпью, — ответил драматург. — У меня от волнения и счастья потроха трясутся. Надо бы их смочить, чтобы не так тряслись. Уж меня-то дарнатцы не тронут, я им не нужен. Эх, не так я хотел закончить вечер!

— Я с тобой, Зал, — сказал Святоша.

— Идите, — напутствовал друзей Мамуля. — А я займусь нашим другом.

— Что ты задумал? — шепнул Мамуле Леодан.

— Хочу предложить тебе некоторое время пожить у меня.

— Это еще зачем?

— Тебе не стоит попадаться на глаза нашим дарнатским гостям, — со странной улыбкой пояснил Мамуля. — Пока твои друзья не вернулись за тобой, я позабочусь о тебе, мой красавчик.

— Мои друзья? — Лицо Леодана просветлело. — Ты веришь, что они за мной вернутся?

— Конечно. И мой долг передать им тебя в целости и сохранности. Так что идем… Нет, не стоит переодеваться. Этот наряд так тебе к лицу, что просто хочется кричать от восторга! И еще, он защитит тебя от недоброго взгляда тех, кто служит Злу, — тут Мамуля внимательно посмотрел на юношу, и глаза его загадочно сверкнули. — А само Зло пока не в состоянии тебя увидеть.

Солнце поднялось уже достаточно высоко, и с капитанского мостика дарнатского флагмана открывался великолепный вид на Фанару. Премьер-капитан Ашейн снял тяжелый бронзовый шлем, пригладил ладонью редкие напомаженные волосы. Шлем мешал Ашейну наслаждаться свежим ветром и пейзажем. Подскочивший адъютант немедленно принял шлем из рук премьер-капитана. Собравшиеся на мостике офицеры эскадры терпеливо ожидали распоряжений командующего.

И премьер-капитан, и его подчиненные были в отличном расположении духа. Фанара была захвачена в считанные часы. Три корабля эскадры — огромный флагманский гептарес «Звезда Дарната» и рейдерские галеры «Морской змей» и «Меч Игерабала» так внезапно появились на рейде порта Фанары, что никто ничего не успел предпринять. Четыре сабейских корабля, стоявших на якоре в порту, были захвачены абордажными командами с галер за полчаса — сабеи были слишком ошеломлены, чтобы оказать серьезное сопротивление. Поэтому потери были минимальными — с полдюжины убитых и примерно два десятка раненых. Две сотни пленных сабеев заперты в одном из портовых доков под охраной подразделения Морских львов, и проживут они ровно столько времени, сколько понадобится плотникам для сооружения огромной виселицы на центральной площади Фанары. Город полностью принадлежит дарнатцам. Единственным местом в Фанаре, где еще не побывали дарнатские морпехи, остался царский дворец.

— Что правитель Эркас? — нарушив молчание, спросил премьер-капитан у командира Морских львов Гаэля. — Вы передали ему мой ультиматум?

— Еще ночью, премьер-капитан. Не сомневаюсь, что в полдень он сдастся. Деваться ему некуда, дворец окружен моими людьми. У него лишь горсть придворной гвардии и небольшой отряд милиции. Против моих Морских львов они не устоят.

— Я слишком дорожу вашими людьми, Гаэль, чтобы поливать их кровью этот презренный клочок земли. Надо поторопить правителя, — сказал Ашейн. — Поручаю это вам, Гаэль. Дайте этому жалкому царьку последний шанс. Амман!

— Да, премьер-капитан! — Один из офицеров шагнул вперед.

— Какова дальность боя огнеметных баллист?

— Тысяча двести шагов, премьер-капитан. Может быть, немного больше.