Они пришли, судя по табличке, в физический кабинет. Там парты и столы были сдвинуты в стороны, окна прикрыты жалюзи, и на стенах висели зеркала. Самые разные, но все высокие, в рост человека.

— Федя, что у нас? - поинтересовалась Мария.

— Сейчас узнаем. - Федей звали молодого человека в очках, клетчатой рубашке и джинсах. - Так, народ, процедура прежняя. Все подходим и заглядываем в каждое зеркало. Руками не трогать.

Николаев едва не улыбнулся, наблюдая, насколько серьёзно все выглядят.

— Ты тоже! - Мария потянула его за рукав. - Делай, что говорят. Мы объясним! - она подняла руку ладонью вперёд. - Не сейчас, ладно? Времени мало.

— Хорошо. - Николаев и сам успокоился. За последние пару часов случилось столько невозможного, что ещё немного странного уже ничего не изменит. Он сделал, как велели: подходил к зеркалам, вглядывался в каждое несколько секунд, шёл к следующему. Несколько раз из кармана выглядывала Кошка, но всякий раз смотрела в глаза отражению, шипела и пряталась снова. Не любит зеркала?

— Ждём. - Фёдор смотрел на часы на запястье. - Ждём и молчим.

Меня назвали одиннадцатым, вспомнил Николаев. Точно, их тут было десять. И что, у каждого есть что-то «волшебное»? Как бластер у меня, как трость и аккордеон у Петровича? Мысль не позабавила, не показалась безумной. И не было ощущения сна, наоборот: мерзкой, назойливой, неотгоняемой яви. Наиявнейшей яви.

— Чёрт! - вырвалось у Марии. Остальные кто покачал головой, кто вздохнул. Зеркала, как по команде, осветились, затем потемнели. А потом в каждом из них стал то появляться, то исчезать белёсый след, словно стекло покрывалось инеем, и тут же он таял. След перемещался по зеркалам по часовой стрелке. - Двенадцатый! Неужели он здесь?

— Похоже, здесь, - подтвердил Фёдор и шагнул к одному из зеркал.

— Федя! Федя, не вздумай! - Мария бросилась к нему. Но Фёдор успел раньше. Едва только в зеркале появился и пропал «иней», Фёдор прикоснулся к поверхности стекла указательным пальцем.

Палец прошёл насквозь. У Николаева чуть челюсть не отвисла.

— Видишь? - Фёдор показал палец. - Цел и невредим. Всё, как я предполагал. Двенадцатый где-то рядом.

— Чёрт, чёрт, чёрт! - Мария прижала ладони к лицу. - И мы не нашли его!

— Зато мы нашли Сергея. - Петрович осторожно взял её за руку. - Маша, не расстраивайся. Нас одиннадцать, верно? Найдём двенадцатого, не переживай.

— Да. - Мария вытерла глаза кулаком. - Всё так. Так, народ, собираемся вместе! Сергей! - Она взяла его за руку. - Ещё немного потерпеть, ладно? Как я скажу, возьми меня за руку, и держи, ясно? Внимание! Осталось две минуты!

— Две минуты до чего? - поинтересовался Николаев, силой засовывая Кошку назад, в карман. Вот убежит, лови её потом! И пуговицы нет, карман не застегнуть. - Слушай, Кошка, сиди смирно! Убежишь – ловить не буду!

— До сброса, - пояснил Фёдор. - Маша потом пояснит. Ну или я, если раньше увидимся. Так, народ! Тридцать секунд! Сделать глубокий вдох, взяться за руки, и закрыть глаза!

Кошка вырывалась уже всерьёз, ещё немного – и начнёт кусаться или царапаться.

— Сергей, руку! - Мария протянула свою. - Вот чёрт! Руку, быстро! Дай...

Она дотянулась и схватила Николаева за другую руку – за запястье. А сам Николаев почувствовал, что голова кружится, и едва успел сделать тот самый глубокий вдох.

Яркая вспышка, ощутимая даже сквозь закрытые глаза.

— Проснулся? - его осторожно взяли за плечо. Николаев поморгал – перед глазами постепенно прояснялось. Понял, что лежит на спине, что вокруг тепло. И что левой рукой держит что-то – похоже, портфель.

— Где я? - он уселся. Где-то в лесу. Хвойный лес, солнце, запутавшееся в кронах сосен. Лето.

Рядом сидела Мария. Всё в том же чёрном плаще, чёрной повязке. Рюкзак – похоже, её рюкзак – стоял рядом.

— Там, где и я. - Она улыбнулась. - Пока всё, что знаю. Нормально? Голова не кружится, не тошнит? Меня первые три раза наизнанку выворачивало, вспомнить противно.

Вот сейчас он её разглядел. И почему казалось, что она коренастая? Вовсе нет – стройная, не сказать – тощая. Длинные чёрные волосы – настолько чёрных Николаев не видел ещё. А только что была коротко подстрижена. И глаза – тёмно-карие, завораживающие. Ещё бы не хмурилась и не морщилась, ей это совсем не идёт. Николаев понял, что в кармане куртки подозрительно пусто.

— А где...

— Вон там, - Мария махнула рукой. - Лизнула тебя в нос, и убежала. Охотится, похоже. Ну что, подъём?

— Подъём. - Николаев встал сам – на удивление легко, хотя только что казалось, что ноги не держат – и помог подняться Марии.

— Знаю, - она кивнула. - Что это было, кто мы такие, как я туда попал. Все с этого начинают. Можно тебя попросить?

— О чём?

— Не расспрашивай. Что-то мне хреново, злая я. Надо радоваться, наверное, а я злая. Не спрашивай пока, сама расскажу, как смогу. А сейчас идём – надо понять, где мы, и остальных найти.

— Они тоже здесь?

Мария кивнула и поймала его за руку.

— Бластер, - указала она на кобуру. - Проверь, где он. Если нет на месте, обычно где-то поблизости.

Бластер оказался в кобуре, но... всё та же китайская дешёвая поделка. Николаев для пробы «пальнул» в воздух – вспышки света, рокот. Недоумённо почесал в затылке.

— Это нормально, - Мария улыбнулась, и достала из-под куртки тот диск. - А вот моя игрушка. У меня таких три. Сейчас тоже – просто диск.

Старый-престарый видеодиск, картинка на верхней части почти вся слезла, но надпись ещё читается: «Рыжая Соня».

— Так ты им хотела кошку... - Николаев провёл ладонью по горлу.

— Им. - Мария спрятала диск. - В общем, так, Сергей. Без обид, да? Я последние дни сильно не в духе. Устала от всего этого. И у меня простое правило: если ко мне лезут, куда не просила – сразу в лоб. Ясно?

— Ясно. - Николаев огляделся. - Без обид. Кошка! Кошка? Кис-кис-кис?

— А имя у неё есть?

— Это и есть имя. А, вон она. Кошка! Мы уходим, ясно?

— Во умная! - поразилась Мария, когда заметила, что Кошка вприпрыжку мчится к ним.

- - -

— Вон там железная дорога, - указала Мария. - О, черника! Обожаю. Будешь чернику?

— А мы не торопимся?

— Всегда есть два дня минимум. Пять минут ничего не решат, а мне ягоды хочется.

— Ладно, привал. - Николаев выпустил Кошку – погулять – и зверёк тотчас умчался куда-то в сторону. А сам Николаев уселся на ближайший пенёк и открыл портфель.

Паспорт лежал, где и раньше, но теперь в нём значилось: Семёнов Владислав Петрович. Очень мило. Ещё два-три раза, и начну забывать, кто я на самом деле, подумал Николаев. Как это понимать? Ладно, обещала рассказать – подождём. В портфеле валялись ещё какие-то бумаги, но то были чертежи, без пояснений и наименований. Не то склады, не то ещё что-то. Надо ими тщательнее заняться, но не в лесу. И всё та же пачка денег, на вид - тысяч пятьдесят.

Плюс лёгкие брюки, чёрные ботинки, светло-бежевая рубашка, куртка и берет. В куртке жарко, придётся Кошку на плече нести.

— Деньги есть? - поинтересовалась Мария – вроде бы отошла всего на пять минут, а вернулась с пригоршней ягод. - Угощайся, полезно для здоровья. У меня никогда денег нет поначалу, зла не хватает.

— Спасибо! - Ягоды никогда особенно не любил, но сейчас они показались райским угощением. - Деньги есть. Тебе сколько нужно?

— Тысяч двадцать, если не жалко. Приодеться нужно, я в этом запарюсь, - она посмотрела на свой плащ. - Да и вообще, пора переодеться. Пошли дальше?

- - -

— Это Омск, - заявила Мария с уверенностью, когда они добрались до шоссе. - Пригород. Отлично. Тогда так: сначала в центр, там я малость приоденусь, потом поесть чего-нибудь – потом искать, где остановиться. Нормально?

— Нормально. Ты и в Омске была?

— Я здесь родилась. - Мария помахала рукой, и через несколько секунд остановилось такси. - Нам в Омск, - заявила она и назвала адрес. - Можно с ветерком.