— Мы не будем их стирать или уничтожать. Мы физически изымем из нашего земного компьютера модули, содержащие сознания, и перенесём их на Европу. Модули эти по размеру небольшие, меньше человеческого мозга, но по своим возможностям они значительно превосходят его. Работа модулей не будет прерываться ни на секунду и, таким образом, непрерывность сознаний сохранится.

— Но как вы собираетесь выводить их в космос?

— Существует множество способов. Но, учитывая условия Вашей планеты, я думаю, что мы будем выводить их в космос на воздушных шарах.

— На воздушных шарах?! В космос?!

— Я не могу Вам раскрывать все секреты нашей технологии, но поверхности шаров практически не будут испытывать трения о воздух. Внешние поверхности шаров будут адаптивными. Они будут состоять из наномашин, осуществляющих быстрые микроскопические перемещения, чтобы предотвратить возникновение турбулентности в воздухе. Архимедова сила выстрелит шары за пределы атмосферы с огромной скоростью. Когда шары окажутся в вакууме, наномашины начнут сближаться, оболочки сжиматься, создавая внутри высокое давление. Давление будет выталкивать содержащийся в них газ через образованное наномашинами сопло, создавая реактивную тягу, и таким образом будет осуществлено довыведение на околоземную орбиту. На околоземной орбите модули подберёт наш межпланетный буксир и отправит их к Юпитеру.

Однако вернёмся к вопросу об экскурсии на геостационарную орбиту Земли. Мне только что сообщили, что робот-андроид для вас уже собран. Вы готовы? Тогда приготовьтесь — сейчас Вас перекоммутируют.

Первое, что почувствовал Левшов, был яркий свет, ударивший в глаза. На мгновение он зажмурился, а когда открыл глаза, увидел Солнце, но такое Солнце, какое никто никогда не видел с Земли. Невообразимо яркий шар, окутанный гигантским светящимся облаком — короной, гораздо большей, чем та, которую можно увидеть во время полных солнечных затмений с Земли. Корона плавно переходила в абсолютно чёрное небо. Левшов оглянулся назад и увидел картину невероятной красоты: в абсолютно чёрном пространстве висел небесно-голубой шар Земли в ослепительных разводах белоснежных облаков.

Левшов стоял на огромном и абсолютно гладком полу почти чёрного цвета. Пол разбегался от него в разные стороны и уходил куда-то за горизонт. Лишь с одной стороны перед ним стояло нечто. Или некто.

Поначалу Левшов не понял, что именно он увидел. Перед ним стоял человекоподобный робот-андроид. Гладкий и блестящий пластик его корпуса повторял форму человеческого тела. На лице у него было два объектива-глаза — и больше ничего, на руках — пять пальцев, сгибающихся во всех тех суставах, в которых положено сгибаться человеческой руке. Ноги были представлены чуть более схематично — они могли сгибаться в коленях подобно человеческим ногам, но, например, пальцев на ступнях не было — как будто на них были надеты ботинки. Левшов поднял руку вверх — и робот тоже поднял руку вверх. Левшов шагнул вперёд — и робот тоже шагнул ему навстречу. Только тут Левшов догадался взглянуть на собственную руку и увидел, что его собственная рука сделана из того же гладкого и блестящего пластика. Оправившись от лёгкого шока, Левшов наконец понял, что робот, которого он видит перед собой — это его собственное отражение в зеркальной стенке станции. Робот был им самим. Он сам был роботом.

Оглянувшись, он увидел неподалёку ещё одного робота — но на этот раз не человекоподобного, а скорее «осьминогоподобного».

— Алексей Петрович, — услышал вдруг Левшов доносящийся непонятно откуда знакомый голос Инспектора, — как Вам нравится Ваше новое тело?

Левшову показалось, что голос Инспектора приходил не снаружи, а раздавался прямо где-то внутри его головы. Это было не очень приятно, но, с другой стороны, ушей у робота не было, да и зачем они нужны в безвоздушном пространстве? Левшов понял, что звук поступает к нему из Технокосма прямо по его слуховому нерву.

— Похоже, что оно не совсем точно воспроизводит все особенности человеческой анатомии, — сказал Левшов, обращаясь к «осьминогообразному». Он уже догадался, что осьминогообразный робот управлялся Инспектором.

— Не привередничайте, Алексей Петрович! Функциональности этого робота вполне хватает для целей нашей сегодняшней экскурсии. А кроме того, он способен делать вещи, на которые Ваше биологическое тело неспособно — например, попробовали бы Вы в своём теле погулять в открытом космосе без скафандра, как Вы это делаете сейчас.

— Скажите, а насколько точно Ваш робот воспроизводит Ваше биологическое тело?

— Вообще-то биологического тела у меня давно уже нет, но, когда было, оно в общих чертах напоминало то, что Вы видите сейчас, хотя, конечно, и в моём роботе всё так же сильно упрощено, как и в Вашем. Главное при создании манипулятора, обеспечивающего сознанию выход в физический мир — это совместимость интерфейсов управления и данных. Я вряд ли смог бы управлять руками Вашего андроида — импульсы, исходящие из моего мозга, рассчитаны на управление щупальцами. То же самое и с органами чувств — Ваши глаза видят мир в другом диапазоне электромагнитных волн, и мне трудно было бы интерпретировать сигналы от «глаз» андроида, построенного специально для Вас.

— А где же Примечание Переводчика?

— Не забывайте, что мы сейчас в реальном мире, а Примечание Переводчика всегда было сущностью виртуальной, всего лишь компьютерной программой, и никакого тела у него никогда не было. Конечно, мы могли бы придумать и ему какого-нибудь робота и снабдить его программой управления — но зачем? При надобности Примечание Переводчика всегда сможет вклиниться в перевод моих речей и нашептать Вам на ушко свои комментарии, оставаясь невидимым и бестелесным.

Левшов сделал несколько шагов по внешней поверхности станции и остановился в задумчивости:

— Я не совсем понимаю, как у меня получается ходить по поверхности — мы ведь, кажется, находимся в невесомости. Почему мои ступни не отрываются от поверхности и я, т. е. мой робот не улетает в открытый космос?

— И робот, и станция сделаны из одного и того же материала — миллиардов микророботов, взявшихся «за руки», т. е. за манипуляторы друг друга для того, чтобы образовать конкретную конструкцию — в данном случае конструкцию робота или станции. Внутри конструкции все микроманипуляторы соединены друг с другом, но на поверхностях остаются свободные манипуляторы. Поэтому свободные манипуляторы на поверхности ступни робота могут сцепиться со свободными манипуляторами на поверхности станции, пока робот неподвижно стоит, и расцепиться, когда роботу необходимо сделать шаг. Можете считать эту систему крепления подошв робота на поверхности станции разновидностью ворсово-крючковой застёжки-«липучки», однако учтите, что это «интеллектуальная» застёжка.

Левшов и Инспектор потратили на осмотр станции, как снаружи, так и внутри, более часа. Большая часть того, что он там увидел, показалась Левшову понятной — в конце концов, радиотехника везде вынуждена подчиняться одним и тем же законам физики, и ответы Инспектора на его вопросы лишь подтверждали его догадки. Пройдя километры извилистых путей между антеннами, фидерами и усилителями, Левшов и Инспектор подошли наконец к небольшому ящичку, не больше телевизора средних размеров.

— А вот это устройство как раз и обеспечивает передачу и приём более «трёх девяток» всего трафика этой станции.

Левшов был ошарашен.

— Вы хотите сказать, что все остальные многокилометровые нагромождения оборудования и антенн вы содержите для обеспечения менее одной десятой процента трафика!?

— Мы содержим всё это оборудование для обеспечения совместимости со старыми версиями программного обеспечения нанороботов. Вы, как инженер, должны понимать, что совместимость может стоить очень дорого, но сколько бы она ни стоила, она того стоит. Совместимость — превыше всего!

Возвращение с реальной космической станции в виртуальный мир было столь же внезапным, как и прибытие на неё. Изображение исчезло на долю секунды, потребовавшуюся для перекоммутации, и Левшов снова оказался в коридорах Технокосма.