Во время еды включаю нетбук и жду, пока спутниковый сигнал станет достаточно сильным, чтобы загрузить мою электронную почту. О́дин ждет от меня команды, но когда ничего не получает, просто падает у моих ног, положив голову на передние лапы. Вентилятор шевелит шерсть на его голове, и он снова фыркает, прежде чем закрыть глаза и немного вздремнуть.

Сигнал сообщает мне, что электронная почта загружена. Пришло одно новое сообщение от «Пиццы Хат», которая предлагает мне на выбор пиццу с любой начинкой за десять баксов, – это гребаное письмо, специально прислали, чтобы подразнить? – и еще три похожих объявления. Я, похоже, выиграл четыре раза в Швейцарское Лото, могу получить канадский рецепт со скидкой на Виагру, а президент страны, о которой я никогда не слышал, хочет дать мне 1,2 миллиона долларов со своего оффшорного счета.

И ничего от Ринальдо.

Я не удаляю сообщения – просто опять закрываю компьютер.

Мо́ю посуду, кладу ее в шкаф, выключаю вентилятор и генератор, а потом падаю в кресло-качалку на крыльце. О́дин просыпается и следует за мной. Широко зевнув, пес потягивается, кружится по кругу, а потом обратно оседает возле меня. Я тянусь ногой и тру его затылок носком ботинка.

Мои глаза сканируют горизонт.

Куст шалфея, слежавшаяся красная земля и пыльные смерчи.

Запрокидываю голову и на мгновение закрываю глаза. В голове сразу возникает холодная, дождливая узкая улочка и звуки выстрелов. Я могу видеть свою собственную поднятую руку, ствол «Беретты» направляется в сторону, куда от меня убегает человек в темно-синем костюме. Моя рука два раза дергается, и он падает.

– Какого хрена, Арден? Он не был целью!

– Это свидетель.

– Но черт... Ринальдо не будет от этого в восторге.

– Я делал вещи и похуже.

Ну, или думал, что делал.

Очевидно, убийство племянника или двоюродного брата, или той же дерьмовой любовницы Греко, взбесило парня. Поскольку группа Греко была конкурентом Ринальдо Моретти, то вероятность тотальной мафиозной войны была довольно высокой, и именно поэтому мне пришлось исчезнуть. Греко не знал, кто это сделал, но твердо решил узнать, и будет лучше, если меня просто не будет поблизости. Первые пятнадцать минут в его офисе, наблюдая, за тем как разозленный Ринальдо ходил кругами, я думал, что он пустит пулю мне в лоб, он этого не сделал.

Изгнание было лучшей альтернативой. Это случилось сразу после Дня Поминовения, а завтра уже будет первое сентября.

Я снова открываю глаза и смотрю на один из пыльных вихрей, как он вращается и начинает распадаться примерно за минуту до того, как рассыпается на сухую землю. Я по очереди вращаю то одним плечом, то другим и гляжу на О́дина, удивляясь, как он в такую жару может спать в своей шубе. Возвращаюсь к сканированию горизонта.

Движение.

Я мгновенно настораживаюсь.

Это не пыльный вихрь и не колыхание сухого кустарника. Что-то движется по грунтовой дороге, ведущей к маленькому дому, и это определенно человек. Кто бы это ни был, он или она находится слишком далеко, чтобы можно было четко разглядеть без небольшой помощи оптики. Я машинально прикладываю винтовку к плечу. Левый глаз закрыт, правый глаз смотрит в окуляр, фокусируясь на цели, находящейся на расстоянии чуть больше километра отсюда. Через прицел я могу увидеть фигуру гораздо более четко.

Это девушка.

Что за хрень?

Женщине, я полагаю, может быть, лет двадцать. Она идет чуть боком, как будто не смотрит, куда идет, и время от времени спотыкается. В ее руках ничего нет, но по мере приближения я вижу, что у нее за спиной висит небольшой рюкзак. Он недостаточно большой для каких–либо существенных припасов и больше похоже на одну из тех вещей, которые девушки из колледжа носят вместо кошелька – что-то, что, безусловно, больше является декоративным, чем полезным.

Когда она приближается, у меня появляется возможность рассмотреть ее лучше и немного узнать о ней. Она идет, может быть, час или два максимум, потому что не видно никаких признаков обезвоживания, и у нее, кажется, нет с собой воды. Хотя ее обувь очень пыльная, так что она вряд ли только что начала идти. Ее волосы собраны высоко на голове, но я уверен, что она сделала это лишь недавно. Они растрепаны и уж точно укладывались, не глядя в зеркало. Она либо сильно спешила, когда собирала их, либо это было сделано, когда она шла, для того чтобы охладить шею.

Девушка чертовски неуклюжа, спотыкается каждые сорок шагов, насколько я могу судить, о свои туфли. Почему-то это заставляет меня улыбаться. Я перемещаю оружие и сканирую горизонт позади нее слева направо, но больше никого не видно. Я прикидываю возможные варианты.

Вариант первый – пристрелить ее. Я действительно не хочу и не нуждаюсь ни в какой компании, и компания, в общем – это риск. Взвесим все «за» и «против». «За» - мне не нужно будет больше думать об этом, что, как правило, безопаснее для меня. «Против» - она просто какая-то невинная цыпочка, чья машина, вероятно, сломалась, и убивать ее – вроде как хреновый поступок.

Второй вариант – позволить ей идти прямо сюда. Если бы она была от Ринальдо, я бы был уведомлен, а если бы она была из организации Греко, она бы не приблизилась к дому, спотыкаясь о пыльную землю, не имея с собой ничего, кроме маленького рюкзачка. «За» – мне не нужно будет копать большую яму в сухой, утрамбованной земле. «Против» – вероятно, придется поговорить с ней.

Она опять спотыкается - совсем чуть-чуть. Это едва заметно, если не обращать внимания, но я... Я всегда обращаю внимание. Ее рост около ста шестидесяти сантиметров и вес примерно пятьдесят пять килограмм. Ее теннисные туфли покрыты довольно густым слоем пыли, и по мере того, как я понемногу опускаю вниз прицел, то могу увидеть немножко более ясное пятно на краю ее левой туфли – около шнурков. Должно быть, она пыталась стереть его, но это было некоторое время назад, и теперь все снова грязно. Я провожу повторную оценку и решаю, что она ходит, по крайней мере, два часа, и у нее что-то серьезное на уме – по крайней мере, серьезное для неё.

Когда она идет, то совсем не обращает внимания на все вокруг.

Либо это действительно что-то важное, либо же в действительности она так невежественна. Находиться на такой жаре несколько часов - не очень хорошая вещь. Я пытаюсь придумать какие-нибудь другие альтернативы, но не думаю, что их много. Очевидно, что она не коренная американка, так что, скорее всего, у нее поблизости нет родственников.

Голова О́дина резко поднимается, и он низко рычит, глядя на молодую женщину.

— Ты немного опоздал, — говорю ему, и он фыркает на меня. Я снова навожу прицел на мою гостью, и мой палец на мгновение застывает на спусковом крючке, но лишь на мгновение. У меня нет проблем выстрелить в женщину – делал это много раз раньше – но она просто потеряна, и это не кажется, мне достойным поводом умереть.

Кладу винтовку обратно на колени. Она достаточно близко, чтобы наблюдать сейчас без нее, хотя девушка до сих пор даже не подняла взгляд с грунтовой дороги. Если я буду достаточно тих, то уверен, что она забежит прямо в дом.

Она снова спотыкается прямо на границе участка, и клаксон грузовика начинает вопить. Очнувшись от транса, она вскидывает голову и делает неуверенный шаг, в то время как ее глаза осматривают хижину, Шевроле, а потом меня, когда я встаю, винтовка все еще в моей руке и направлена на нее.

О́дин тут же становится со мной рядом с вздыбленной на загривке шерстью и начинает громко рычать. Он не заходит дальше этого, потому что видит, что я не особенно встревожен. Насторожен – да, потому что я не идиот, – но и не слишком обеспокоен. Даже если бы она, являясь известной бегуньей и начала бежать, ей бы потребовалась, по меньшей мере, минута, чтоб до меня добраться. Я встаю с кресла, иду к грузовику, отключая сигнализацию, дабы выключить гудок.

Возвращаюсь к крыльцу, предпочитая идти по земле вместо того, чтобы подниматься по ступенькам. Мне не нужен дополнительный рост чтобы держать ее в поле моего зрения, и так как я все же не выстрелил в нее, буду вынужден с ней поговорить.