-Ленне! - Леф говорил оглушительно громко, будучи мужчиной крепким и высоким, словно две бочки с добрым элем, поставленные одна на другую. - Поговаривают, ты женился!

-Да, ваша светлость, - вежливо, но безо всякого страха отвечал хромой. - Так уж сложилось, и я наконец-то стал семейным человеком. Прошу прощения, что не испросил на то вашего благословения, однако отнимать у вас время из-за столь мелкого личного дела  - дерзость и непочтительность, по моему разумению.

Леф испепелил хромого взглядом, давая понять, что считает дерзостью и непочтительностью совсем иное, а затем, безо всякого предупреждения, обратился к Бекко, стоявшей тут же.

-Девушка! - вновь загрохотал он. - До меня дошли слухи, что тебя увезли из дворца насильно. Так ли это? Подай знак, что ты хочешь вернуться, и я заберу тебя из этой лачуги.

Разумеется, Желтая Борода не отличался особой добротой, и на судьбу девицы из покоев принца ему было наплевать, покудова он не узнал, что хромой Ленне забрал ее себе, не спросив на то ничьего дозволения.  Сплетни тут же приумножили красоту таинственной девушки, и выходило так, что ничего ценнее у Эрика-беглеца не имелось.

Хромой не знал, достанет ли ума у русалки понять, что дворец для нее сейчас куда опаснее, чем маленький домик вдовы Рутко. Но та внезапно выказав присутствие духа, поклонилась Лефу, а затем покачала головой, показывая, что не желает идти во дворец. Так как Леф продолжал сверлить ее тяжелым взглядом, она взяла Ленне за руку, а затем указала на свое медное обручальное кольцо - как это было накануне ночью.

-А колечко-то у тебя дрянь, - заметил Леф. - Смотри, у меня полно колец куда лучше!

И он растопырил громадную пятерню, показывая, что на каждом пальце у него красуется золотой перстень - люди, жившие среди ледников, всегда любили золото.

И вновь Бекко покачала головой, а ярко-синие глаза ее сверкнули - тут стало понятно, что русалка вовсе не так робка и нерешительна, как показалось вначале Ленне. И то ведь верно - не каждому достанет храбрости заключить сделку с морской ведьмой.

Жизнь без любви

Леф ушел, не скрывая своего гнева, и старая Рутко принялась плакаться:

-Попал ты, Ленне, в немилость к будущему королю! И из-за кого? Из-за безродной порченой девки, от которой никакого проку в хозяйстве...

Бекко, правду сказать, была удивительно неловка: иные ее движения казались плавными и ловкими, на зависть любой танцовщице, но по большей части она запиналась и роняла все, что брала в руки. Не умела она и стряпать. И только Ленне знал, отчего так нерасторопна немая красавица, привыкшая совсем к иной жизни под водой. А вот вдова раз за разом удивлялась, вполголоса повторяя: «Неумеха... Ох и беспутная же!».

Вот и сейчас, не успели обитатели вдовьего домика до порога дойти, как Бекко споткнулась, едва не упав, а затем пошла, скривившись на один бок, и поводила при том руками, словно земля под ее ногами раскачивалась.

-Что это с ней? - прошептала вдова, осеняя себя крестным знамением. - Никак она еще и припадочная, вдобавок ко всему!

Ленне внимательно смотрел за тем, как девушка вошла в дом. Не упустил он из виду и то, как схватилась она за косяк, а затем запнулась перед тем, как подняться на последнюю ступеньку.

-Бекко! - окликнул он жену. - Погоди-ка!

Она замерла, настороженно глядя на него.

-У тебя болят ноги, ведь так? - спросил Ленне, наблюдая за тем, как русалка переминается с ноги на ногу.

Бекко, помедлив, кивнула, и глаза ее наполнились давно сдерживаемыми слезами.

-Так иди в спальню и приляг, - хромой говорил почти сурово. - Я не принц, передо мной не нужно изображать что-то эдакое! Мне ли не знать, каково это - терпеть боль при каждом шаге. Давай-ка, я помогу тебе подняться...

И он подал руку Бекко.

-Ох, не стоит она того... - проворчала вдова Рутко, посмотрев на то, как прихрамывает сам Ленне, поднимаясь по ступенькам.

Вечером русалка стала совсем плоха: глаза ее потускнели, и даже яркие волосы, казалось, выцвели. Неподвижно лежала она на кровати, вздрагивая каждый раз, как до ее ушей доносился шум тяжелой волны. Во всей ее позе чувствовалась покорность перед наступающей бедой. «Ах, почему я боюсь смерти? - беззвучно шептала она. - Следовало пойти за морской ведьмой еще вчера. Разве нужна мне такая жизнь? Вот я прожила еще один день, но что в нем было? Стоит ли жить без любви, без счастья?».

Да, Бекко безумно любила своего принца, и сердце русалочки было сожжено дотла обрушившимся на нее горем. Но иногда смертельно раненые люди успевают пробежать несколько шагов перед тем, как понять, что для них все кончено. Крошечная искорка любви к жизни все еще теплилась в ней, однако этого было недостаточно, чтобы согреть холодеющие тонкие руки. Да и стоило ли? Ведьма все равно потребует плату на рассвете...

Все это Ленне видел и понимал, хоть и не мог прочесть слова по слабым движениям побледневших губ.  Русалочка корила себя за то, что накануне малодушно просила помощи и защиты, забыв от страха о том, что главное в ее жизни - любовь к принцу.

-Пошли, Бекко, - сказал он, зайдя в комнату, когда совсем стемнело. Здесь не были зажжены свечи и девушка могла разобрать лишь то, что на его плечи - одно из которых из-за хромоты было заметно выше другого - наброшен плащ. Им предстояло выйти из дому этой ночью, и, ясное дело, путь их лежал к морю.

Гарпун

Русалка покорно поднялась и пошла за ним. Когда Ленне подал ей шерстяную накидку - она отшатнулась, не поняв, чего он хочет от нее. Разве сейчас было то время, когда стоило волноваться о холоде или о сырости?

Она робко дотронулась до плеча Ленне, желая показать, что понимает, куда они сейчас идут, и не будет противиться, но он даже не оглянулся. Если бы русалочка могла сейчас говорить, то поблагодарила бы его за то, что он спас ее от резни во дворце. Смерть от зубов морской ведьмы была неизбежной, но благодаря хромому она избежала мучений, куда более худших и долгих. Бекко вздрогнула, вспомнив грубые прикосновения того человека, который нашел ее в маленькой комнатке рядом со спальней принца. От страха она почти ничего не понимала, кроме того, что с телом ее происходит что-то отвратительное и унизительное...  А ведь она в ту ночь мечтала, что к ней придет Эрик, и его любовь победит заклятия ведьмы.

Но теперь принц стал еще более недосягаем, чем тогда, когда она была русалкой, а он - тонущим человеком, прекрасным, как никто другой. До самого утра в ту штормовую ночь  она лежала на берегу рядом со спасенным Эриком, касаясь его лица и плача от мысли, что им не быть вместе. А затем - надежда, безумная мечта, обещание ведьмы, которое страшило и манило, но возможное счастье стоило любых жертв...  Теперь и эта хрупкая надежда была потеряна, а жить без веры в то, что принц когда-то полюбит ее, русалочка не желала - да, теперь она вспомнила об этом, хоть и с опозданием.

Ленне был добр к ней, а ей после пережитого было противно даже прикасаться к самой себе - так зачем же беречь то, что было уже испорчено, негодно?.. Пусть идет на корм ведьме, раз уж в памяти никогда не сотрется то, как его осквернили, а до того - послужит знаком благодарности, ведь ничего другого у нее нет. Так размышляла Бекко, глядя в спину хромому, который закутался в свой плащ, словно чуял наступление зимы.

Они шли молча, между песчаных дюн, к небольшой бухте, где догнивали остатки нескольких кораблей.  Дно здесь обмелело несколько десятилетий назад . Пара-тройка старых калош так и не вышли больше в море, став прибежищем для бродяг и чаек - их оголившиеся местами остовы в свете луны напоминали  скелеты китов.

-Пожалуй, эта вонючая лужа нам подойдет, - произнес Ленне, неловко спустившись почти к самой воде.  - Что ж, позовем ведьму. У нее, верно, повсюду уши, и этой ночью она не спит.

Бекко кивнула, но руки у нее затряслись, и она поспешила их спрятать под накидку.